еще называют Манускриптным Огнем, потому что все Манускрипты Порочных сгорели, а вместе с ними и все слова Порочных. Пламя не прекращалось на площадях Городов по три месяца. Затем произошло Великое Воскресение. Слова Порочных, Слова Незапамятных Времен. Что это за слова, которые мы потеряли?
Да помилует нас Совет! Мы совсем не хотели писать об этом и не знали, что пишем, пока наша рука не вывела этого на бумаге. Мы никого не спросим об этом и сами не будем думать об этом. Мы не будем навлекать на себя смерть. И все же... Все же...
Есть одно слово. Всего одно слово, которого нет в языке людей, но которое когда-то существовало. И это — Непроизносимое Слово, которое ни один человек не должен ни слышать, ни выговаривать. Но иногда, очень редко, один из людей находит его, его находят в обрывках старых манускриптов или высеченным на древних камнях. Но как только люди его произносят, их приговаривают к смерти. Нет ни одного преступления, которое каралось бы смертной казнью, кроме Преступления Произношения Непроизносимого Слова.
Однажды мы видели, как одного из этих людей заживо сожгли на площади Города. И это зрелище надолго осталось у нас в памяти. Оно преследует нас, не дает нам покоя.
Нам было тогда десять лет, мы были ребенком. Мы стояли на площади, и все дети и люди Города, собранные на церемонию сожжения, стояли рядом. Преступника вывели на площадь и подвели к столбу. Ему вырвали язык, чтобы он больше не мог говорить. Он был молод и высок. У него были золотые волосы и глаза голубые, как небо. Он шел на костер, и шаг его был тверд. Из всей толпы на площади, из всех визжавших и вопивших, выкрикивавших проклятия, он был самым счастливым и самым спокойным.
Когда его цепями приковали к столбу и пламя лизнуло его тело, он оглядел Город. Тоненькая струйка крови показалась из угла его рта, и губы его улыбались. Ужаснейшая мысль пришла тогда нам в голову, мысль, никогда не покидавшая нас. Мы слышали о Святых. Святые Труда, Святые Совета, Святые Великого Воскресения. Но мы никогда не видели ни Святого, ни чего-либо похожего на него. И тогда, стоя на площади, мы подумали, что что-то похожее на Святого было перед нами в огне. Это был преступник Непроизносимого Слова. По мере того как огонь разгорался, произошло то, что видели только наши глаза, ведь если бы это было не так, нас бы уже не было в живых. Возможно, нам тогда только показалось, что глаза преступника оглядели толпу и остановились на нас. Не было в этих глазах ни боли, ни предчувствия агонии. Там были только радость и гордость, гордость более святая, чем подобает человеческой гордости. Казалось, эти глаза пытаются сказать нам что-то сквозь огонь, беззвучно донести до нас какое-то слово. И, казалось, эти глаза молили нас понять его и сохранить на земле для людей. Но пламя захлестнуло и человека, и его слово.
Что же это за Непроизносимое Слово, если человек может отдать за него жизнь?
3
Мы, Равенство 7-2521, открыли новую силу природы. И мы открыли ее в одиночку. Мы единственные, кто знает о ней. Шаг сделан. Пусть нас бьют за это, если необходимо. Совет Ученых утверждал, что нам известно все, а того, что неизвестно всем, не существует. Но мы думаем, что Совет слеп. Не все люди способны понять секреты земли — только те, кто будет их искать. Мы знаем, потому что мы поняли секрет, неизвестный братьям.
Мы не знаем, что есть эта сила и откуда она берется. Но мы знаем ее природу, мы видели ее в действии и работали с ней. Однажды ночью, разрезав тело лягушки, мы увидели, что ее ноги дергаются. Она была мертва, но двигалась. Неизвестная сила заставляла ее дергаться. Мы не могли понять этого. Затем, после многочисленных опытов, мы нашли ответ. Лягушка висела на медном проводе, и металлический нож передавал эту странную силу в медь через соленую слизь на теле лягушки. Мы положили кусок меди и кусок цинка в кувшин со слизью и дотронулись до них проводом. Вдруг прямо под пальцами произошло чудо, неизвестное доселе. Новое чудо, новая сила.
Открытие захватило нас. Нам хотелось понять все больше и больше. Мы предпочитали его всем другим занятиям. Мы работали над ним, проверяя его снова и снова, и каждый шаг был новым чудом, открывавшимся нашим глазам. Мы осознавали, что открыли величайшую силу на земле, ведь она отрицала все законы, известные людям. Она заставляла двигаться и поворачиваться стрелку компаса, который мы украли из Дома Ученых, но нас учили, что магнитный железняк всегда показывает на север и что ничто не может изменить этого. И все же новая сила отрицает все законы. Мы обнаружили, что она является причиной молний, а люди никогда не знали, откуда они берутся. В бурю мы поднимали высокий железный шест над дырой и наблюдали за ним снизу. Мы видели, как молния ударяла в него снова и снова. И теперь мы знаем, что металл притягивает небесную силу и что его можно использовать для пропускания этой силы.
Мы сделали странные вещи с помощью этого открытия. Мы использовали для этого медные провода, которые нашли здесь, под землей. Пройдясь по туннелю, освещая путь свечой, мы не смогли уйти дальше чем на милю, потому что в обоих концах были завалы. Подобрав все, что попадалось на пути, мы перенесли это к себе.
Мы нашли странные коробки с металлическими прутьями внутри, с какими-то струнами, веревочками, спиральками. Мы нашли провода, которые вели к странным маленьким стеклянным шарикам на стене. Внутри у них были ниточки, тоньше паутинки. Все эти вещи помогают нам в работе. Мы не понимаем их, но думаем, что люди из Незапамятных Времен имели власть над небом и все эти непонятные предметы как-то с этим связаны.
Мы ничего не знаем, но постараемся понять. Мы уже не можем остановиться, хотя и то, что мы обладаем таким знанием в одиночку, пугает нас.
Никто не может обладать большей мудростью, чем Ученые, выбранные всеми людьми как раз за мудрость. И все же мы можем. И обладаем. Мы подавляли в себе это, но теперь слово сказано. Нас это не волнует. Мы забываем всех людей, законы, все, кроме наших металлов и проводков. А сколько еще предстоит узнать! Какая длинная дорога лежит перед нами. И разве нас может пугать то, что мы пойдем по ней в одиночку?
4
Много дней прошло, прежде чем мы вновь смогли заговорить с Золотой.
Но пришел день, когда небо побелело, словно солнце обожгло все вокруг. Поля лежали бездыханные, и пыль на дороге была белой от зноя. Все женщины в поле устали, и они находились далеко, когда мы пришли. Золотая стояли одна у изгороди, будто поджидая нас. Мы остановились и увидели, что их глаза, твердо и презрительно смотревшие на мир, смотрели на нас так, будто они готовы подчиниться любому нашему слову.
И мы сказали:
— В мыслях мы называем вас по-другому, Свобода 5-3000.
— Как? — спросили они.
— Золотая.
— И мы не называем вас Равенство 7-2521.
— Как же вы называете нас?
Они пристально и прямо посмотрели нам в глаза и, высоко подняв голову, ответили:
— Непобежденный.
Некоторое время мы не могли вымолвить ни слова. Затем мы сказали:
— Такие мысли запрещены, Золотая.
— Но ведь вы думаете об этом и хотите, чтобы мы тоже думали.
Мы взглянули им в глаза и поняли, что не сможем солгать.
— Да, — прошептали мы, и они улыбнулись. Затем мы сказали: — О, наша дорогая, не повинуйтесь
