негоциант и судовладелец с Кюрасао Луис Брион. Предельно щепетильный в денежных делах, Симон принял их финансовую поддержку лишь тогда, когда голод стучался в его дверь.
Не столько материальные лишения, сколько вынужденное бездействие угнетало Боливара: ведь его родина стонала под испанским сапогом. Губернатор Ямайки граф Манчестер любезно встретил Освободителя, пригласил к себе на обед, но и только. Когда Боливар обратился к нему с просьбой оказать содействие в поездке в Лондон (он надеялся лично добиться помощи Англии для возобновления освободительной борьбы), глава колониальной администрации оставил это обращение без ответа. Не принесли результатов и письма-призывы о помощи, направленные Освободителем Ричарду Уэлсли и другим своим влиятельным друзьям в Лондоне.
Лишенный оружия, Боливар продолжал сражаться пером. Он публикует серию статей в виде писем и обращений, адресованных редактору «Ройял газетт». Эта газета издавалась в столице Ямайки — Кингстоне. Сохраняя верность своим идейным учителям — французским просветителям, убежденным противникам рабства и тирании, Боливар выступает в этих статьях как глубокий и оригинальный мыслитель. В них широко представлены история народов испанской Америки, особенности экономической деятельности и психического склада населения, образовавшегося из невиданного сплава индейцев, негров, метисов, мулатов и белых, характеристики различных расово-этнических групп.
Однако Боливар не бесстрастный академический ученый, а борец-революционер. Печатное слово должно пропагандировать революцию, призывать к действию. Поэтому главное в его статьях, написанных на Ямайке, — это соображения и выводы, родившиеся в результате долгих, мучительных раздумий о судьбах освободительного движения в испанской Америке после 1810 года, причинах побед и поражений патриотов и перспективах их борьбы. Из этого анализа родилась программа, ставшая знаменем борцов за окончательное свержение господства Испании. Именно так была воспринята самая знаменитая статья из этой серии — «Ответ одного южноамериканца — кабальеро с этого острова», вошедшая в историю под названием «Письмо с Ямайки».[102]
Боливар не испытывает ни малейшего сомнения в неизбежном торжестве правого дела патриотов. Эта пламенная вера основана на глубоком понимании необратимости начавшегося процесса освобождения испанской Америки. Нужно было обладать великим даром проникновения в суть общественно-политических явлений и предвидения будущего, чтобы в момент, когда испанцы торжествовали победу почти на всем континенте, написать пророческие строки: «Успех увенчает наши усилия, ибо судьба Америки твердо предопределена; узы, связывающие нас с Испанией, разорваны… Ненависть, внушаемая нам Испанией, больше, чем океан, отделяющий нас от нее. Пелена спала, мы увидели свет, а нас хотят снова погрузить во тьму… Посему Америка сражается отчаянно, а отчаяние, как правило, способствует победе… Народ, стремящийся всей душой к независимости, в конце концов ее добьется».
Обращая взоры к насущным задачам, Боливар пишет о главном уроке понесенного поражения. Чтобы лишить испанцев поддержки части населения и вовлечь народные массы в освободительное движение, необходимо соединить борьбу за независимость с осуществлением социальных реформ в их интересах. Ход событий «может заставить в недалеком будущем партию независимости провозгласить социальные лозунги, чтобы привлечь на свою сторону народ». Так в политическом лексиконе Освободителя зазвучала тема социальной революции. Это был огромный шаг вперед в становлении его как политического руководителя и государственного деятеля. К сожалению, многие руководители войны за независимость оказались неспособными подняться над узкоклассовыми интересами креольской прослойки и встать на путь широких социальных преобразований. Сам же Боливар до конца своих дней ориентировался на этот маяк, хотя, как и Дон Кихоту, с которым его порой сравнивают, Освободителю не удалось осуществить многого из задуманного. Обстоятельства часто оказывались сильнее него.
Многие страницы «Письма с Ямайки» посвящены международной политике. Видя безразличие Европы и США к борьбе испанской Америки за независимость, Боливар свои надежды возлагал на латиноамериканское единство, взаимную поддержку всех колоний в борьбе против Испании.
Задерживаться дольше на Ямайке не имело смысла. Более того, пребывание там стало опасным. В декабре 1816 года Боливар лишь по счастливой случайности избежал смертельного удара кинжала. Его слуга, негр Пио, подкупленный испанцами, в ночной темноте поразил ножом насмерть капитана Хосе Феликса Аместоя, приняв его за Боливара. Аместой, ожидая Боливара, отлучившегося из дома, заснул в его гамаке, укрывшись от ночной прохлады пончо, принадлежавшим Освободителю. Наемным убийцам одного из самых опасных врагов испанской монархии генерал Морильо обещал 5 тыс. песо.[103]
Через неделю после этого Боливар в пути. Его сопровождает небольшая группа преданных соратников, деливших с ним тяготы жизни на Ямайке: Педро Брисеньо-Мендес и Франсиско Антонио Cea, Педро Чипиа, адъютанты Рафаэль Паэс и Чарлз Чемберлейн. Корабль из флотилии Бриона, предоставленный Боливару, держит курс на Гаити. Освободитель верит, что президент негритянской республики А. Петион не откажет ему в помощи. В день отъезда из Кингстона он обратился к Петиону с письмом, прося принять его. Надежды Боливара не беспочвенны. На Гаити нашли приют его старшая сестра и племянник, здесь укрылись от преследований почти 600 венесуэльских и новогранадских патриотов. Гавани Гаити служили прибежищем для корсаров, которые вели неравную борьбу на море с испанским военным флотом.
24 декабря 1815 г. корабль Бриона, счастливо избежав встреч с испанскими кораблями, бросил якорь в небольшом гаитянском порту Лос-Кайос (французское название Ле-Кайе).
Гористый остров Гаити, расположенный по соседству с Кубой, был открыт Колумбом и колонизован в XVI веке испанцами, назвавшими его Эспаньолой. Как и в других островных колониях, коренное индейское население подверглось поголовному истреблению. Его заменили рабы-негры, привезенные колонизаторами из Африки для работы на плантациях сахарного тростника и в золотых рудниках. После одной из неудачных династических войн испанской короне пришлось в 1697 году уступить западную часть острова Франции, давшей своей колонии название Сан-Доминго.
Великая французская буржуазная революция всколыхнула жителей Сан-Доминго. Восстание негров- рабов в 1791 году, к которым присоединились свободные мулаты и негры, положило начало борьбе за независимость. Во главе восстания встал знаменитый «черный консул» Ф. Д. Туссен-Лувертюр, провозгласивший отмену рабства. Многолетняя борьба завершилась провозглашением в 1804 году независимости Гаити (одно из индейских названий острова). Участник восстания 1791 года, в прошлом раб, Александр Петион в 1807 году был избран президентом. Ему удалось укрепить положение республики, проведя ряд важных реформ. В 1816 году население Гаити провозгласило Петиона пожизненным президентом.
Историческая наука в чем-то сродни географической: исследователю может улыбнуться счастье открытия, и тогда будет «стерто» еще одно «белое пятно». В 1951 году, спустя 135 лет после описываемых событий, в Боготе были найдены неизвестные письма Боливара к Петиону. Вместе с интересными документами о периоде борьбы за независимость в Венесуэле, обнаруженными в архивах Гаваны, они позволили более полно и во многом по-новому осветить один из важных эпизодов дипломатии национального освобождения.
Боливар прибыл в столицу Гаити — город Порт-о-Пренс через неделю после вступления на землю этой страны. Когда окончились новогодние праздники, в национальном дворце 2 января 1816 г. состоялась его первая встреча с Петионом.
Между двумя выдающимися деятелями быстро установилось взаимопонимание, хотя они видели друг друга впервые. Их сближали преданность идеалам свободы и независимости, вера в высокое предназначение человека, в равноправие всех людей, независимо от цвета кожи или происхождения. Симпатии гаитянского народа, завоевавшего свою независимость в долгой и тяжелой вооруженной борьбе, были на стороне испано-американских патриотов.
Принципиальная готовность Петиона поддержать патриотов испанской Америки не означала автоматического предоставления помощи. Президент республики Гаити проявил известную осторожность. Письмо Боливара, написанное 2 января 1816 г., позволяет воссоздать атмосферу первой встречи с Петионом: «Только что закончился визит к президенту. Он прошел в столь добром духе, какой Вы можете себе только вообразить… Я ожидаю многого от его любви к свободе и справедливости, хотя наша беседа не вышла за рамки общих рассуждений».[104]
Осторожность Петиона вполне объяснима. Во-первых, нужно было присмотреться в Боливару. Не
