– Исчез. Сделал ноги. А-апчхи, и всем привет.
– Который час? – спросил я.
Норман вытащил из кармана пижонские часы, щедро украшенные деталями конструктора.
– Без четверти двенадцать, – сказал он. – Как летит время, когда веселишься, а?
– Ладно. – Я поднялся, расправил плечи, и сделал несколько глубоких вдохов. Вдох через нос, выдох через рот, как дышат, когда им предстоит что-то значительное, что-то БОЛЬШОЕ.
Прыгнуть с вышки, к примеру. Или на мотоцикле – через горящее кольцо.
А может даже, броситься в водопад. Или в атаку на русские пушки под Севастополем, верхом на коне, с саблей в руке.
Или…
– Ты чего это? – спросил Норман.
– Я же сказал – пойду схожу…
– Ты считаешь, меня интересует состояние твоего мочевого пузыря?
Я снова показал Норману кулак, и изобразил, как я наношу им серию сокрушительных ударов.
– Бац-бац-бац, – сказал я. – Норман в нокауте. Начинайте считать.
Норман закатил глаза и тоже поднялся.
– Ладно, – сказал он. – Вот что нам нужно сделать. Нужно найти женщину с зеленой помадой. Если на ней еще осталась эта помада. Наверно, всю смазала, когда запихивала в глотку чибисовые члены.
– Вот уж не слыхал про чибисовые члены.
– Скорее всего, их почти и не осталось. Я почти все съел на обед.
– Пошли, – сказал я Норману. – Подкрути свой павлиний костюм, и покончим, наконец, с этим делом. Я с гораздо большим удовольствием буду звать Санта-Клауса, когда мы поймаем эту бабу, свяжем ее и посадим под замок.
– Справедливо. – Норман возился с пультом управления. – Что-то разладилось, – сказал он, тряся пульт. – Похоже, контакты отошли. – С этими словами он нанес пульту – который с виду требовал крайне осторожного обращения – несколько сильных ударов. – Ага, заработало, – заявил он.
– Тогда пошли.
Я объяснил Норману свой хитрый план, которого, как мне казалось, мы должны придерживаться. План был прост, но очевидно эффективен. Я сказал, что все, что нам нужно сейчас делать – прогуливаться посреди развлекающейся толпы как можно беззаботнее, чтобы не возникало и тени подозрения, и так небрежно по ходу дела перебрасываться парой слов с каждым индивидуумом женского пола, одновременно украдкой разглядывая его (ее?) губную помаду. И тот, кто ее найдет, просто заорет другому: «Вот она, сучка зеленогубая!» – и мы вместе произведем гражданский арест.
Ну что могло не сработать в этом плане?
Ничего.
Кроме того, рассудил я, у меня будет возможность поболтать со всякими там звездами-знаменитостями, а может быть, даже настроить себя соответствующим образом, чтобы наилучшим образом звать Санта- Клауса.
По– моему, справедливо рассудил. В конце концов, это была
– Пошли, – сказал я. – Начинай.
Норман начал, весьма незамысловато, со слов «Ну как настроение?», и я начал с того же.
– Как настроение? Нравится вечеринка?
– Все нормально?
– Будьте добры, сигары не тушите об пол. Вот, пожалуйста, идет пепельница.
– Еще порошочку к клубнике, ваше королевское высочество?
И так далее, и так далее, и тому подобное.
По– моему, все шло совсем неплохо. Мы обрабатывали зал квадратно-гнездовым методом, слаженно и единообразно двигаясь параллельным курсом, что выглядело как помесь знаменитых танковых «клещей» Роммеля и недоброй памяти «Танца маленьких утят».
Я бы предпочел, чтобы это происходило позже. Когда народ дошел бы до кондиции, и взялся хором исполнять нетленные «Поедем, красавица, в Виндзор» и «Хорошо живет на свете Винни-Пух». На мой взгляд, именно тогда начинается главное веселье.
После примерно полусотни об-какнастроенинных гостей женского пола я решил посмотреть, как продвигаются дела у Нормана. Дела у него шли лучше некуда, с какой стороны ни гляди. А именно: после всех моих «как настроение?» и «все нормально?» я продолжал движение в одиночку. А Норман – нет. Похоже, все женщины, которых об-какнастроенил Норман, двигались за ним следом.
Двигались следом, словно длиннющий хихикающий хвост из одних женщин, плящущих летку-енку.
Я вздохнул, покачал головой, и продолжил свое занятие. Признаться, мне уже обрыдло как-настроенить, и я уже подумывал о том, чтобы переключиться и начать привет-давно-не-виделись-как-делишкать, просто чтобы было не так скучно.
Обратите внимание, я вообще не понимаю, чего ради я старался рассыпать любезности. Ни одна из этих дамочек – в роскошных платьях, в туфлях на высоком каблуке, в самой дорогой макияжной штукатурке, в
