– Заткнись, Барри.
Уилл номер два вздрогнул как от боли.
– Пожалуйста, – повторил Уилл. – Я не хочу причинить тебе вред. Я пытаюсь тебе помочь.
Его двойник вылез из кэба, шагом сомнамбулы подошел к лошадиной поилке и начал плескать на себя водой.
– Ему ничто не угрожает, шеф, – сказал Барри. – Думаю, стоит оставить его здесь.
– И пусть сам о себе позаботится? Вряд ли.
– Я просто пытаюсь сообразить, как будет лучше для тебя.
– А, конечно. Но он – это тоже я. Посмотри внимательно. Обрати внимание на его одежду. В этом веке никто так не одевается. Он из будущего.
– Я пытаюсь понять, как такое могло произойти, – проговорил Барри. – И должен с прискорбием признать, что у меня ничего не получается.
Через некий промежуток времени, для которого так и не нашлось подходящего определения, Уилл номер два завершил омовение и вернулся к кэбу. Уилл номер один бережно препроводил его внутрь, оставаясь на расстоянии вытянутой трости мистера Рюна, а потом они поехали дальше.
Трудно не поддаться очарованию такого местечка, как Брентфорд. Ибо не наступил еще двадцать второй век, Брентфорд еще был Брентфордом – драгоценным камнем в венце Лондона, дремлющим под солнцем ранней зимы.
Миновав газовые заводы, кэб свернул прямо на Илннг-роуд. Здесь Уилл отпустил поводья, предоставив лошади брести куда вздумается. Вскоре ей вздумалось остановиться, и он не стал этому препятствовать.
А остановилась она возле небольшого заведения, где можно отдохнуть и выпить. Оно находилось в здании из тех же красноватых кирпичей, высушенных, а затем обожженных, из которых построена половина зданий в Лондоне. Растения в многочисленных кашпо – настоящий висячий сад – цвели, невзирая на время года, и благоухали на всю округу.
Заведение называлось «Летящий Лебедь».
– Идеальное местечко, – заметил Уилл. – Нам как раз не помешает промочить горло.
Он соскочил с козел и привязал поводья к железной тумбе.
– Идем, – добавил он, обращаясь к своему двойнику. – Тебя это в первую очередь касается.
Уилл номер два посмотрел на вывеску.
– Здесь, – сказал он. – Это должно быть здесь.
– Что?
Но Уилл номер два только слегка понурил голову и ничего не ответил.
Пивной зал «Летящего Лебедя» выглядел точно так же, как несколько глав назад, – то есть так, как он будет выглядеть через триста лет, когда Уилл приведет сюда Тима. Но об этом Уилл, конечно, не догадывался, потому что действительно вошел сюда впервые.
Нет, некоторые отличия все-таки были. Точнее, отличие было одно. И отделка, и мебель, и все остальное – все это сияло новизной. Неудивительно: триста лет еще не прошли. Никаких потертостей на ковре, к тому же его только что выбили – самый первый раз. Ни одной дырки на мишени для дротиков. Даже травленые оконные стекла почти не потемнели от табачного дыма. Впрочем, британские барные столики
– Джентльмены… – бармен улыбнулся из-за своей полированной стойки. – Помилуй боже… два одинаковых джентльмена… Итак, джентльмены, чем могу служить?
Уилл оглядел ряд сверкающих кранов. Их надраенная эмаль сияла, серебряные кончики сверкали.
– У нас восемь сортов эля, разливаем вручную, – с нескрываемой гордостью сообщил Невилл. – Такого выбора вы во всей округе не найдете. Это на два сорта больше, чем у Уорта и Кэнкера, на три больше, чем в «Кровавой Культе», на пять больше, чем в «Кости в горле», а в «Гнойной…»
– Вот этого, – перебил Уилл – Уилл номер один, разумеется, – указывая на один из кранов. – Две пинты, пожалуйста.
– «Лардж», – сказал бармен, работающий неполный день. – Прекрасный выбор. Лучшее, что у нас есть.
И с ловкостью, достойной самых высоких похвал, нацедил две пинты самого лучшего пива.
– Четыре пенса, – сказал он. Четыре пенса были тут же уплачены.
Отправив свое альтер эго в уютный уголок, он жестом велел ему сесть, а потом поставил обе кружки на стол и приземлился рядом.
– Пей, – сказал он.
Уилл номер два поднял стеклянную кружку, словно она весила сорок фунтов, и осторожно сделал глоток.
– Теперь ты в безопасности, – сказал Уилл номер один и тоже глотнул пива. – Между прочим, эль просто бесподобный.
Его двойник не ответил, но снова приложился к кружке.
– Послушай, – начал Уилл, – я понимаю, что ты растерян. Причем очень сильно. Но я не хочу причинять
