Тесса обернулась и посмотрела на него. Какой невинной она выглядела в этот момент, с этой едва заметной улыбкой, не более чем легким движением мышц, только намеком на эмоцию… Ее руки все еще были спрятаны в эту нелепую муфту — слишком большую для нее, хотя сама она была довольно высокой для женщины и совсем не хрупкой, о чем свидетельствовали упругие формы, натягивающие ткань ее корсажа.
Джеред чувствовал, что его щеки пылают, раздражение подступало снова.
— Вы пьяны?
Тесса заморгала, глядя на него.
— Вполне возможно. — Она поджала губы и втянула щеки.
Джеред глубоко вдохнул, заставляя себя успокоиться, сделал еще один вдох, потому что первый не помог ему справиться с раздражением.
— Я нахожу, что это не такое уж и плохое ощущение. Неудивительно, что мои братья любят выпить, — сказала она и продолжила спускаться по лестнице, не слишком грациозно. Карета, его карета, все еще стояла у обочины. Кучер, его кучер, восседал на козлах, явно не обращая внимания на все происходящее вокруг. Черт, ну почему он не заметил его раньше?
— Чего вы собирались добиться визитом сюда? Проклятие, Тесса, я жду ответа.
Лакей вскочил со своего места на запятках кареты, прошел вперед, собираясь открыть дверцу для герцогини, поймал взгляд Джереда, после чего быстро повернулся и вернулся на свое место.
Тесса взялась за ручку дверцы кареты, но Джеред положил ладонь на дверь и захлопнул ее.
— Вы никуда не поедете, Тесса, пока я не услышу объяснения.
— Мы будем обсуждать это на улице, Джеред? — Она не совсем уверенно улыбнулась.
— Мы будем обсуждать это там, где я сочту нужным, миледи.
Она повернулась, выпрямилась, ее муфта была как барьер из меха и бархата.
— Очень хорошо, Джеред, я думала, что сегодня ночью вы будете с ней. Вам этого достаточно?
— И вы — что? Собирались драться за меня?
Она повернулась и открыла дверь, сама откинула ступеньки. Ее стройная фигура в мгновение ока оказалась внутри, в следующее уже сидела у окна.
— Этого еще не хватало! — Тесса улыбнулась. — Я предложила бы вам поехать домой верхом, Джеред, сейчас я не очень хорошо себя чувствую. Очень вероятно, что мне в дороге сделается плохо.
С этими словами она захлопнула дверцу у него перед носом.
— Ты поступил правильно, Чалмерс, — сказал Джеред, напряженно глядя в окно.
— К вашим услугам, сэр. Вы успели вовремя, чтобы избежать неприятностей, сэр?
— Если ты называешь «неприятностями» встречу между любовницей и женой, — сказал он, завязывая пояс халата, — то боюсь, что нет. Но, опять же, все могло бы обернуться гораздо хуже, как я полагаю. Правда, не знаю как.
— А ведь мы могли и не разыскать вас, сэр.
Быстрый взгляд подтвердил Джереду, что Чалмерс не шутит.
— Сколько мест лакей обошёл, прежде чем найти меня?
— Всего два, сэр. Я составил ему список ваших любимых мест.
— Я утвердился в своих привычках, да, Чалмерс?
— Вовсе нет, сэр. — Он взял сюртук, который Джеред бросил на стул, и стал тщательно чистить его.
— И как же это моя жена узнала адрес Полин, Чалмерс?
Перепуганный взгляд был достаточным ответом.
— Не от меня, сэр.
— Но ты знаешь от кого, не так ли?
— Я предпринял шаги, чтобы наказать человека, ответственного за это, сэр.
— То есть мне лучше не совать в это свой нос, не так ли?
— Я полагаю, сэр, — ответил Чалмерс с видом оскорбленного достоинства, — что ваши усилия было бы лучше направить в те области, где только вы можете что-то изменить.
— Другими словами, старина, мне следует задуматься о своей брачной жизни? Забавно, но ты говоришь почти как мой дядя, когда вот так отчитываешь меня. Должен ли я повысить тебе жалованье, усадить тебя в кресло и водрузить твою подагрическую ногу на табурет?
— Прошу прощения, сэр. — Чалмерс был само воплощение чопорной напыщенности. — Мне приготовить вам фрак, сэр?
Джеред снова посмотрел в окно. Была почти полночь, чертовски рано, чтобы сказаться усталым. Кроме того, он проснулся всего шесть часов назад. Ни один уважающий себя гедонист не ложится спать так рано.
— Нет, Чалмерс. Я так не думаю. Если я снова выйду сегодня вечером, то наверняка кого-нибудь пристрелю или, без сомнения, оскорблю его жену и буду утром вызван на дуэль.
— Как пожелаете, сэр.
Джеред снова посмотрел на своего камердинера.
— Сегодня, Чалмерс, я целый день был идиотом. Настанет ли пора браться за ум?
На лице камердинера появилась едва заметная улыбка.
— Мне принести вам ужин, сэр?
— Нет, Чалмерс. Что-то у меня нет аппетита.
По крайней мере к тому, что может прислать его кухарка.
Глава 12
— Ты уверен, что не зайдешь? Или маленькая герцогиня совсем приручила тебя? — Улыбка приятеля не совсем сочеталась с выражением глаз.
— Я думаю, Эдриан, что тебе не требуется мое присутствие, чтобы проиграть все твое золото.
— Я слышал об одном клубе, Джеред, который может заинтересовать и тебя тоже. Никто не вправе ограничивать твою свободу. Кстати, кто-то говорил, что непокорных женщин учат хлыстом. Может, и тебе попробовать?
Джеред только улыбнулся. Мгновение спустя Эдриан оставил его. Ну и тем лучше: в последнее время его общество стало чрезмерно раздражающим.
Он прислонился спиной к колонне и окинул взглядом толпу. Он уже раньше заметил супругов Эстли и избежал общения с ними, просто повернувшись к ним спиной. Елена пока не видела его, но он не сомневался, что это скоро произойдет. И его снова будут критиковать — не за одно, так за другое. Что вообще они за люди такие? Чего от него хотят?
Последний бал-маскарад, на котором присутствовал Джеред, он посетил в сопровождении своей любовницы и ради шутки продефилировал с ней по всему залу. Он представил ее нескольким дамам, большинство которых были бы в шоке, если бы узнали, что оказались в одной комнате с дамой полусвета, тем более так близко. Он подозревал, что кое-кто из мужчин достаточно скоро догадается, кто она, но, с другой стороны, перед тем, как сняли маски, он увел ее.
Не то чтобы он ненавидел мир, в котором родился. Просто он был ему неинтересен. Слишком мало вещей привлекали его.
То, что он присутствовал на этом балу, удивляло его самого. Возможно, он был здесь потому, что никто не ожидал его появления. Опять же, это было хоть какое-то занятие, а он ненавидел скучать.
Он специально не одевался для таких мероприятий, предпочитая только домино, маску, закрывающую глаза и половину лица. Это давало ему свободу не слушать весь вечер «ваша светлость» и избавляло от
