– Всегда. – Маргарет улыбнулась еще шире, а вот Майкл скривил недовольную гримасу.
– Думаю, вы быстро к этому привыкнете, – заявила Пенелопа. – Как вы считаете, ребеночек будет на него похож?
– Знаешь, честно говоря, я надеюсь, что так много хмуриться наш ребенок не будет, – проговорила Маргарет.
– Может, хватит уже меня обсуждать? – недовольно пробурчал Майкл.
У графа был невыносимо аристократический вид, совсем неподходящий для этой маленькой деревенской церквушки. Необыкновенно красивый и мужественный мужчина. Ее мужчина.
Привстав на цыпочки, Маргарет провела губами по щеке Хоторна. На мгновение он опешил, а затем обнял ее за талию. Затем они расписались в приходской книге. Торжественная церемония венчания была завершена. Миссис Эстерли, вдова, превратилась в Маргарет Хоторн, жену Майкла, графа Монтрейна. Или, как выразилась Пенелопа, стала «этой чертовой графиней».
Много лет Хоторн испытывал ужас перед брачной церемонией. Думая о том, как все будет происходить, он всегда считал, что в эти минуты перестанет быть собой. На самом деле все оказалось совсем не так. Он был счастлив, хотя, признаться, немного побаивался этого странного действа, объединявшего его с другим человеком. Но было у него и еще одно чувство. Триумф! Отныне она принадлежала ему.
Правда, справедливости ради стоит сказать, что Хоторну и в голову никогда не приходило, что ему придется потратить столько сил на то, чтобы уговорить женщину выйти за него замуж, сколько он потратил на уговоры Маргарет Эстерли. Хотя нет, это уже неправильно. Маргарет Эстерли Хоторн, графиню Монтрейн. Новая роль – знатной дамы, – как ни странно, очень подходила ей, если только об этом можно было судить по слегка задравшемуся вверх подбородку. Следует признать, что Майкл не ожидал от себя такой готовности уговаривать невесту. Впрочем, сейчас все это позади, его действия привели к желанному результату, и он был слишком счастлив, чтобы думать о чем-либо.
Положив ладонь Маргарет на спину, Монтрейн вывел ее из церкви. Он хорошо заплатил викарию не только за то, чтобы тот побыстрее провел церемонию, но также и за то, чтобы в церкви было немного людей, которые, без сомнения, стали бы судачить о Маргарет. А это, понятное дело, огорчило бы ее.
Но как только они вышли из церкви, граф Монтрейн понял, что, хотя церемония и прошла в интимной обстановке, сплетни по деревне уже распространились. Через дорогу от церкви стояла группа женщин, каждая из которых держала за руку маленькую девочку. Как только новобрачные появились на пороге храма, женщины принялись что-то громко говорить. Майклу пришло в голову, что их говор сильно напоминает гогот недовольных гусынь.
Высокая костлявая женщина с узким лицом выступила вперед и с любопытством посмотрела на графа, а затем поспешно отвернулась, словно осуждала его.
– Я пришла, чтобы сказать вам, миссис Эстерли, что вы больше не будете учить мою Дороти, – заявила она. – Я не хочу, чтобы моя дочь бывала в компании таких особ, как вы.
– Похоже, твоя Абигайль времени даром не теряла и приложила все усилия к тому, чтобы слухи о твоей ветрености стали достоянием общественности, – вполголоса проговорил Монтрейн, повернувшись к молодой жене.
Маргарет кивнула.
– И я тоже, – добавила вторая женщина с круглым лицом и прищуренными глазами, в которых явно читалось отвращение. – Шлюха!
Граф Монтрейн почувствовал, как напряглась Маргарет.
Самому Хоторну было решительно наплевать на то, что думают о нем окружающие. По опыту он знал, что общество будет перемывать ему косточки независимо от того, любит он сам сплетничать о ком-либо или нет. Но вот допустить, чтобы кто-то поливал грязью его молодую жену, да еще в его присутствии, граф не мог. Да, возможно, они с Маргарет и нагрешили и вели себя неподобающим образом, но это касалось лишь их двоих, а не каких-то деревенских сплетниц, вообразивших себя моралистками.
Граф Монтрейн выступил вперед, загородив Маргарет собой.
– Вы говорите о моей жене, – мадам, – резким тоном промолвил Хоторн. И добавил: – О графине Монтрейн. И как ее муж... – Хоторн смерил сплетниц высокомерным взглядом, – я не расположен слушать ваши оскорбления.
Его слова произвели эффект разорвавшегося снаряда. Обе женщины мгновенно замолчали, не смея даже шевельнуться. Тут к новобрачным подошли Пенелопа с Томом и встали сбоку от них.
– Совсем забыла вам сказать, Энн Ковинг, – промолвила Пенелопа спокойным голосом, – что миссис Маргарет этим утром выходит замуж. И я не позволю вам испортить ей настроение вашими злыми языками.
Монтрейн помог Маргарет спуститься со ступенек, женщины расступились в стороны, и новобрачные проследовали к поджидавшему их экипажу. Никто не проронил ни слова. Хоторн подождал, пока Маргарет помашет рукой своим друзьям и сядет в карету. Граф обвел толпу хмурым взглядом, приветливо улыбнулся Пенелопе и притихшему Тому в знак благодарности и уселся в карету рядом с женой.
Маргарет с улыбкой посмотрела на мужа.
– А чего ты, собственно, ожидала? – спросил он, все еще раздосадованный сборищем гарпий возле церкви. – Чтобы я спокойно слушал, как они тебя оскорбляют?
– Нет, дорогой, просто я подумала о том, – проговорила Маргарет, – что впервые стала свидетельницей того, как твое высокомерие оказалось направленным на кого-то другого. Честно говоря, я бы предпочла не быть для него мишенью.
– Хорошо, что ты уезжаешь отсюда, Маргарет, – сказал Хоторн, все еще сердясь на женщин. – Скудоумные людишки в маленькой деревушке.
– В Лондоне, по-твоему, будет лучше? – Маргарет вопросительно посмотрела на мужа.
– Ну да, ну да, – проворчал Хоторн. – Знаю, что мы разожгли пожар на многие мили вокруг. Ничуть не сомневаюсь, что судачить о нас и осуждать нас люди будут не один месяц.
