Она попросила принести еду в гостиную, лишив персонал соблазна устроить свадебный обед или интимный ужин для новобрачных. Она не дурочка и понимает, что присутствие мистера Эстона и его статус не остались в тайне.
— Вы обслужили мистера Эстона? — спросила она лакея, когда он поставил поднос.
Горничная за его спиной хихикнула в ответ. Сара взглянула на девушку, та покраснела и присела в реверансе.
— Извините, леди Сара. Мистер Эстон любезно поблагодарил нас.
И почему необходимо при этом хихикать?
Сара отпустила слуг и сосредоточилась на еде. На самом деле аппетита у нее не было, но она съела овощи и выпила то, что кухарка, несомненно, приготовила, чтобы отпраздновать событие. Подслащенный и посыпанный цедрой лимона напиток состоял из белого вина, смородины и тертого имбиря. Он Саре так понравился, что она подумывала попросить принести еще, но рассудила, что это не самое мудрое решение.
Вынужденная новобрачная не значит подвыпившая.
Покончив с едой, Сара вытащила из секретера тетрадь и несколько минут писала. Только потом она вызвала Флори помочь приготовиться ко сну.
— Я вышла замуж, Флори, — сказала она, когда горничная вошла. — И не желаю обсуждать это: ни сейчас, ни завтра, ни через месяц.
Флори ничего не сказала, но по ее разинутому рту было ясно, как она удивлена.
Почти так же, как сама Сара.
Ночная одежда Сары не отличалась вычурностью или откровенностью, но она все-таки чувствовала себя оголенной в длинной ночной сорочке и соответствующем пеньюаре. Белая рубашка с розовым кантом вполне приличная. Если, конечно, не отправляться в спальню, занятую мужчиной, с которым недавно познакомилась и вышла за него замуж.
Как только Флори вышла из комнаты, Сара глянула на свое отражение в зеркале. Если свет сзади, то просвечивают контуры тела. Поскольку более плотных нарядов у нее нет, сделать ничего нельзя. Просто все время нужно прикрываться одеялом.
Она вышла из своей спальни, расправила плечи, вскинула голову и пошла по коридору.
Мистер Эстон на ее стук открыл дверь и отошел в сторону.
— Вашу кровать принесли, — сказал он.
Какой странный у него голос, не только интонация, но и сам тембр.
— Вы поете, мистер Эстон?
Он посмотрел на нее так, будто она рассудка лишилась.
— Я спросила из-за вашего голоса. У вас очень глубокий тембр. В нашем рождественском хоре много баритонов. Вы могли бы присоединиться.
Он покачал головой, и у нее возникло впечатление, что он считает ее странной, возможно, эксцентричной.
— Это очень хороший хор, мистер Эстон, — хмуро посмотрела на него Сара.
— Нисколько не сомневаюсь, но я не пою.
Сказать было нечего, не оставалось ничего другого, как войти в герцогские покои.
Шторы цвета индиго закрывали многочисленные окна, поднимавшиеся от пола к потолку. Стоявшая на возвышении кровать с четырьмя столбиками была задрапирована той же тканью.
На круглом ковре, прикрывавшем половицы из красного дерева, выткана широкая кайма с переплетающимися цепями цвета лаванды и индиго. Лаванда, в честь первого урожая, собранного в Чейвенсуорте, изображена на обивке мягких кресел у окна и вышита на покрывале цвета индиго.
Вдоль дальней стены стоял ряд шкафов с покрытыми сусальным золотом фасадами. На каждом была изображена сцена из истории Чейвенсуорта, начиная от закладки первых гряд лаванды до возведения самого здания. Позолота требовала постоянного внимания и деликатного ухода.
— Вы действительно намереваетесь провести ночь на этой сомнительной раскладной кровати? — раздался у нее за спиной голос Эстона.
— Если вы не позволите мне вернуться в свою комнату, — вполне дружелюбно ответила Сара.
— Вам нужно мое позволение?
Нравится ей это или нет, он ее муж. Но их союз будет руководствоваться не только его правилами, но и ее пожеланиями. Так она решила в те два дня, что провела взаперти у отца. Если мистеру Эстону это не нравится, он может просто уйти, оставив ее во вполне приемлемом положении замужней дамы, проживающей раздельно с мужем.
Однако одно дело принимать подобное решение в своей комнате, и совсем другое — в присутствии Эстона.
— Я думаю, было бы лучше начать брак традиционным способом, — сказал он.
Сара сжала руки перед собой. Как же она замерзла.
— Я не буду спать с вами, — ответила она.
Это станет предметом споров между ними? Он очень крупный мужчина, и хотя она выше большинства своих знакомых женщин, она слабее его. Он что, возьмет ее силой? Конечно, нет. Во время их первой встречи он вел себя как джентльмен. И в карете он был добр и достаточно вежлив. Но что, если в спальне все это исчезнет? И он окажется отвратительным и порочным типом?
— В Новом Южном Уэльсе, — на ходу сказал он, — аборигены не спят вместе, по крайней мере первые три ночи.
Сара, нахмурившись, смотрела на него. Она не знала, то ли удовлетворить свое любопытство, то ли оставить тему. Однако разговор с ним отвлечет ее от того, что он делает, а он раздевался. Он даже не подумал зайти за ширму, именно для этого установленную в углу. Нет, Дуглас Эстон был выше таких сантиментов. Он снял жилет, потом рубашку с такой беззаботностью, что Сара заподозрила, что это для него привычная ситуация.
— Вам вполне удобно раздеваться перед чужими женщинами, не так ли?
— Вы моя жена. Полагаю, вы должны привыкнуть к этому.
Гм, она не собирается к этому привыкать, что он ни говорил бы. Сара демонстративно отвернулась и уставилась на противоположную стену.
— Кто такие аборигены?
— Туземцы Нового Южного Уэльса. Это на другом краю света, в Австралии.
— Я знаю, где находится Новый Южный Уэльс, — сказала она. — Я довольно хорошо начитанна. Просто никогда не слышала термина «абориген».
— Их привычки не более странные, чем наш союз, ваша светлость.
— Не нужно ко мне так обращаться, — сказала она. — Просто леди Сара. Или миледи.
— Я предпочел бы Сару, — сказал он. — Несмотря на тот факт, что вы дочь герцога.
— Я ничего не могу поделать с обстоятельствами моего рождения.
— А если бы могли? Вы что-нибудь изменили бы? Или вы предпочли бы родиться в другое время? Например, служанкой Клеопатры?
— Почему я не могу быть самой Клеопатрой? — спросила она, глядя в зев камина.
— Вы видите себя царской особой?
Прежде чем ответить, Сара несколько секунд раздумывала.
— В королевском звании большая ответственность, — сказала она. — Если уж на то пошло, положение дочери герцога тоже накладывает большую ответственность.
— Особенно положение дочери герцога Херриджа.
Она лишь согласно наклонила голову.
На несколько минут воцарилась тишина. Сара услышала шелест ткани и подумала, не снимает ли он брюки. Ботинок упал с таким стуком, что она подскочила от неожиданности, прежде чем приказать себе не двигаться.
Потом ничего. Ни единого звука, если не считать ее собственного дыхания. Но из ванной комнаты послышался плеск воды.
И она собирается стоять тут как дурочка, пока он не ляжет?
