Мачеха, смущенная и все еще сомневающаяся, смотрела на Алека, не переставая вертеть в руках кольцо и бляху.
– Ты не можешь этого сделать, Йен, – пробормотала Лейтис, бессильно вскидывая руки. – И кем же ты будешь теперь? – спросила она. – Как мне теперь тебя называть? Йеном или Алеком?
– Думаю, Йеном, – ответил он медленно, как бы обдумывая ответ. – Йеном Макреем.
– В таком случае, Йен Макрей, – сказала она твердо, – ты не можешь пустить на ветер свое будущее.
– Ты хочешь стать английской графиней, Лейтис? – спросил он.
– Нет, – ответила она так поспешно, что он рассмеялся.
– Я так и думал, – сказал он. – Но я вовсе не бросаю свое будущее на ветер. Я просто меняю один титул на другой.
Смущенная, она только покачала головой.
– Это звание твоего мужа, Лейтис, и его я предпочитаю графскому титулу.
Ее потрясло то, что он был готов отказаться от своего наследства, чтобы быть с ней. Она запрокинула голову и смотрела ему в лицо, внезапно осознав, что он сказал.
– Ты просишь меня выйти за тебя замуж, Йен? Ты мог бы высказаться яснее?
Сначала он рассмеялся, потом наклонился ее поцеловать, невзирая на присутствие мачехи. Лейтис пыталась оттолкнуть его, но он выпустил ее из своих объятий не раньше, чем счел нужным.
Наконец она, смущенная, отстранилась.
– Так ты выйдешь за меня, Лейтис? – спросил он улыбаясь. – Я говорю достаточно ясно?
Она с улыбкой кивнула.
Он обнял ее за плечи, потом повернулся к Патриции:
– Мы управимся за два часа. Этого будет достаточно.
– Я постараюсь пофлиртовать с генералом, – ответила та. – Любопытно иногда побывать в роли легкомысленной особы.
Алек наклонился и поцеловал ее.
– Благодарю вас, – сказал он просто.
Мачеха погладила его по щеке.
– Будь счастлив, – сказала она с нежностью. – Что-то мне говорит, что так оно и будет, – добавила она, окинув взглядом Алека вместе с Лейтис. – Она вполне тебе подходит, если судить по упрямству.
Алек казался удивленным.
– По упрямству?
– Он всегда стремился идти своим путем, дорогая, – сказала вдова, обращаясь к Лейтис, – еще с юности. И единственное, что спасает его от того, чтобы быть невыносимым, – это обаяние.
– Я вовсе не упрямец, – возразил Алек.
Патриция посмотрела на Лейтис, как бы говоря: «Ну, разве я не предупреждала вас?»
Алек только покачал головой и повернулся к брату.
– Мне пора, Дэвид, – сказал он.
– Когда я тебя увижу? И скоро ли? – спросил его брат.
– Возможно, – ответил тот уклончиво.
Его ответ вполне удовлетворил Дэвида. Лейтис повела Йена к небольшому плато, примостившемуся у стен Гилмура. Там росли тощие кусты дрока. У четвертого куста она кивнула ему улыбаясь.
– Здесь, – сказала она, садясь на землю и свешивая ноги в пропасть.
Через мгновение он с ужасом увидел, как она исчезает из виду.
Йен бросился плашмя на землю, чувствуя, как его сердце подскочило к горлу, а руки тянутся к ней, пытаясь схватить ее, но через минуту ее головка и смеющееся лицо уже вынырнули откуда-то снизу.
– Не хочу тебя обидеть, Лейтис, – сказал Йен, все еще чувствуя, как бешено колотится его сердце, – но признайся, что в детстве ты была хотя бы наполовину козой и подражала козам, да?
– Это не так ужасно, когда привыкнешь, – ответила она, пытаясь его успокоить. – Хотя, – призналась она, – я не осмеливаюсь это делать ночью или в грозу.
Он смотрел на нее с легкой улыбкой, не сомневаясь, что, если бы потребовалось, она бы отважилась на это при любых обстоятельствах.
Йен спустился на тропинку рядом с ней, чертыхаясь и глядя на крутой обрыв.
– Нет, я ошибся, – сказал он хмуро. – Тут надо быть не козой, а орлом.
Медленно и осторожно Лейтис двинулась по тропинке, извивавшейся меж утесов. Йен старался не отставать от нее, держаться поближе, подражая ей и опираясь ладонью о твердь скалы, чтобы не потерять равновесие. Скальная порода была складчатой, коричневые и черные полосы перемежались, иногда попадались вкрапления сверкающего белизной камня. Тропа шла по светло-коричневому гранитному карнизу, местами усеянному мелкой галькой. Он совершил ошибку, проследив падение одного из камней
