При этом замечании Малькольм возмутился.
– Да с какой стати? Он просто еще один англичанин, – запальчиво выкрикнул он.
– Он спас нашу деревню, – ответила Лейтис.
На это Малькольму было нечего возразить, и он промолчал.
– Он выслушает нас, если мы придем к нему все вместе. – Лейтис тщетно, но отчаянно пыталась убедить их.
– Это приведет только к тому, что большинство из нас погибнет, – возразил Алисдэйр.
– Прекрасно! – Лейтис вытерла внезапно вспотевшие ладони о юбку. – Тогда я пойду одна.
Она надеялась пробудить в них мужество, но вместо возражений услышала изумленное молчание. А минутой позже все громко запротестовали.
– Ты не можешь вести себя так глупо, Лейтис, – укорила ее Дора.
– Женщина одна против всех этих англичан? Да ты просто рехнулась, Лейтис! – вмешался старый Питер.
Лейтис посмотрела на старика. Питер любил высказываться по любому поводу, и для него не имело значения, был ли смысл в его речах. Члены клана привыкли не обращать на него внимания.
– Хемиш не поблагодарит тебя, если ты ради него принесешь себя в жертву, – сказал Алисдэйр.
– Я сознаю, что это опасно, – ответила Лейтис спокойно. – Но выбора нет.
Дора шагнула к ней, внимательно вглядываясь в ее лицо.
– И ты полагаешь, англичане просто отпустят его, если ты попросишь?
– А ты думаешь, Дора, что я не попыталась его освободить только потому, что меня ждут неприятности? – возразила Лейтис, отвечая Доре столь же пристальным взглядом.
Дора отвела глаза и теперь смотрела куда-то в сторону.
– Никто из вас не пойдет со мной? Неужели все стали такими трусами? – спросила Лейтис, и на мгновение все умолкли.
– Не стыди нас, Лейтис Макрей, и не распускай язык. Она повернулась и взглянула на Питера.
– Я задала честный вопрос, Питер. Неужели мы утратили свою отвагу?
– Не каждый башмак годен на любую ногу, – возразил он.
Лейтис хмуро посмотрела на него. Его высказывания становились с каждым разом все более нудными и бессмысленными.
Мэри выступила вперед. Ее муж был убит при Фалкерке.
Ребенок у нее на руках был самым младшим в клане, он родился уже после гибели своего отца. Она подошла к Лейтис и встала рядом.
– Я пойду с тобой, – сказала она спокойно и твердо.
– И я. – Малькольм подошел к Лейтис и встал рядом с ней с другой стороны, не переставая теребить свою бороду.
Его белоснежная остроконечная борода доходила до пояса в знак того, что он самый старый член клана.
– В таком случае вы все дураки, – сказал Питер. – Точно такие же, как Хемиш.
И он вышел, не прибавив больше ни слова. Минутой позже за ним потянулись остальные, хотя многие, уходя, оглядывались и их лица выражали раскаяние.
Лейтис оглядела оставшихся. В ненастные дни, такие, как сегодняшний, распухшие суставы нещадно донимали Аду, но Лейтис улыбнулась, чтобы подбодрить ее и Малькольма, левая рука которого была парализована.
Мэри подошла к Доре и передала ей свое спящее дитя.
– Присмотришь за моим сыночком, пока я не вернусь? – Она наклонила и нежно поцеловала ребенка в щечку.
– А если ты не вернешься? – резко спросила Дора. Мэри гордо вскинула голову.
– Тогда ты ему скажешь, что я была такой же отважной, как его отец.
– Я о нем позабочусь, – ворчливо согласилась Дора. – Как о своем собственном. – Она перевела взгляд со спящего младенца на Лейтис. – Твоя семья не одобрила бы этого, Лейтис, – сказала она щурясь. Это было ее последнее предупреждение с целью уязвить девушку побольнее.
Лейтис глубоко вздохнула, призывая на помощь всю свою отвагу и жалея, что она не так тверда, как хотелось бы.
– Хемиш и есть моя семья, Дора, – ответила она тихо и с вымученной улыбкой вышла.
Патриция Энн Лэндерс, графиня Шербурн, сидела подле своего мужа, и его рука покоилась в ее нежных и теплых ладонях.
Спальня была затенена плотными шторами, чтобы спастись от жарких лучей послеполуденного солнца. День был погожим, ясным, и на небе не было и намека на облачко – оно сияло яркой синевой. Слабый ветерок, напоенный пьянящим ароматом цветов, покачивал покрытые густой и пышной листвой ветви деревьев и кустарников.
