Ломдар-Каюн проследил взгляд ученика и мысленно выругался. Печать горела ярким багровым светом и не думая исчезать, а сильф, удерживаемый оковами, корчился от невыносимой боли.
— Увеличь мощность! — крикнул маг в ответ. — Всё правильно, но не хватает мощности!
Ростислав прикрыл глаза и сосредоточился. Он мысленно потянулся к небу Каенора, примерно так же, как когда обращался к Небесной Тропе. До того он на занятиях выяснил, что подобные действия восстанавливают истощенные магические силы практически мгновенно. Ломдар-Каюн на это тогда сказал, что подобной способностью впору обладать Архимагу, но никак не молодому юноше, меньше полугода назад вставшему на крыло.
Юноша почувствовал, как через тело потекла магическая энергия — ощущение, немного напоминающее слабый ток, хотя и не такое. Но вся энергия, которую Избранник кинул на подпитку заклинания, была почему-то поглощена мастерски наложенной печатью Аргаррона. Защита треснула, магические потоки сбились. Ростислав поморщился от боли, Ломдар-Каюн охнул и отошел на шаг, схватившись за сердце. Но ни тот, ни другой не испытали и сотой доли того, что выпало Эаю. Крик элементала пробился даже сквозь шум магических потоков, щуплое тельце вспыхнуло багровым и исчезло в огненной вспышке. Магический контур, больше не замкнутый на центр гексаграммы, вспыхнул в последний раз и погас, оставив после себя запах озона да отдельные искорки, оседающие в воздухе.
— Где он?! — крикнул Ростислав, опомнившись от первого шока. — Где Эай?
— В Огненной Плоскости, я думаю, — тяжело дыша, отозвался Ломдар-Каюн. — Всё же наша магия недостаточно сильна, чтобы пересилить Аргаррока.
— Как его вытащить? — Ростислав подошел к Учителю и помог ему опуститься в кресло. — Что нам делать?
— Во-первых, успокоиться, — сказал тот, тяжело откидываясь на спинку. — Во-вторых, сегодня уже никак, иначе у меня не останется энергии даже на поддержку омолаживающего заклинания и я рассыплюсь прахом от старости.
— Ну а потом? — не унимался Ростислав.
— Для начала нам необходимо знать истинное имя элементала, — сказал Ломдар-Каюн. — Иначе у нас просто не хватит сил отыскать его в бездне пламени.
— О нет! — Ростислав так и сел на пол. — Он не сказал мне свое имя… А на печати было имя предыдущего…
— Тогда, боюсь, мы ничем ему не поможем, — сказал старый маг и вздохнул. — Прости, мой мальчик… Обшарить всю Огненную Плоскость не под силу даже Аргаррону и Архимагу Лоарину, вместе взятым, если даже они за такое бы взялись…
Скрипнула дверь заклинательного покоя, и перед посмотревшими в ту сторону магом и Ростиславом предстала рыжая девчонка лет двенадцати-тринадцати, одетая в короткие шортики и топик. Медно-рыжие волосы огненной волной спадали на худые плечи, а с детского личика смотрели большие красные глаза. На ногах у гостьи были высокие сапожки такого же яркого цвета, как и волосы, а одежда переливалась оттенками алого и оранжевого.
— Его имя Эаллойенум, — сказала девчонка.
— А… — начал было Ростислав, но девчонка перебила:
— Пока ты разеваешь рот, Эаю очень-очень больно. Надо торопиться, а то он развоплотится и даже я его уже не вытащу…
— Прости, — сказал Ростислав, — что делать?
— Мальчик мой, — Ломдар-Каюн протянул руку и взял юношу за запястье. — Слушай меня. Смотри, заклинание очень похожее, но надо переставить контуры потока вот тут, тут и тут…
Одновременно со словами старого мага в мозгу юноши проносились образы, формулы и слова, укладываясь в цепкую память подростка. Через минуту Ростислав имел полное представление о нужном заклинании, правда, в довесок к быстрым знаниям он получил легкую головную боль, дурноту и ускоренный пульс. Впрочем, юноша привел себя в порядок другим несложным волшебством.
Девчонка подошла к парню и взяла его за локоть.
— Давай, пошли, — сказала она. — Энергию будешь брать ту, что я тебе пошлю, понял?
— Д-да, — неуверенно сказал Ростислав. Понукаемый странной девочкой, он встал на место в конце одного из лучей гексаграммы, глубоко вздохнул. Формула в последний раз ясно встала в памяти, и юноша приступил к заклинанию. Слова четко легли в нужном порядке, и в зале заиграли алые всполохи, в центре которых почему-то стал не Ростислав, а девчонка с рыжими волосами, которые стали развеваться в магических потоках, словно это был ветер…
Когда Ростислав закончил читать формулу, а нити магических потоков сплелись вокруг девочки, стоящей в центре гексаграммы, в феерический узор, та произнесла несколько слов. Не успел Ростислав удивиться, как девочка исчезла в огненном вихре, а когда через полминуты появилась на том же самом месте, на руках у нее беспомощно лежал сильф Эаллойенум.
— О боже, — прошептал юноша, а Ломдар-Каюн отвел глаза.
Сильф представлял собой ужасающее зрелище: вся кожа была покрыта копотью и струпьями ожогов, от одежды, крыльев и волос остались только жалкие ошметки, лишь с почерневшего лица смотрели невредимые радужные глаза. Смотрели на странную девчонку, которая, побывав в Огненной Плоскости, ничуть не пострадала.
— Шаллагарта, — тихо сказал Эай и потерял сознание, обмякнув в держащих его руках. Его тело постепенно становилось прозрачным — материальная форма сильфа погибала от страшных ожогов.
Девочка посмотрела на Ростислава.
— Поможешь ему, Избранник? — спросила она.
— Помогу, — ответил тот. — Но скажи, кто ты?..
— Ты слышал мое имя. Я саламандра, если это так важно для тебя.
Ростислав вопросительно посмотрел на Учителя. Тот кивнул.
— Не беспокойся, мой мальчик. Подчинить саламандр не удавалось еще никому, даже Аргаррону. Если уж она помогает нам, то из собственных соображений. — Юноша повернулся к Шаллагарте и Эаю:
— Что мне делать?.. Заклинания излечения не действуют на элементалов…
— Ты умеешь терпеть боль? — перебила саламандра.
— Ну… не очень, — признался Ростислав.
— Всё равно. — Девчонка дернула головой, стряхивая с лица непослушные пряди. — Дай руку. Если хочешь действительно помочь Эаю…
Ростислав вздохнул и протянул руку ладонью вверх. Саламандра положила сверху свою ладонь и сжала на удивление сильные пальцы.
— Будет больно, — сказала она, посмотрев Ростиславу в к глаза. В радужках Шаллагарты бушевало пламя.
Юноша кивнул и закусил губу. Сердце тревожно забухало в ребра, ладони немного вспотели в ожидании обещанной боли.
Шаллагарта прикрыла глаза и что-то шепнула одними губами. Ее тело засветилось мягким багрово-алым светом, а по руке Ростислава распространилось тепло, напомнив ему о костре в ночи… Тепло усиливалось с каждой минутой, переходя в зной, а затем и в обжигающий жар. Юноша вспотел, облизнул пересохшие губы. Было странно видеть вокруг заклинательный покой, а чувствовать себя посреди знойной пустыни… или на склоне вулкана.
Ростислав рухнул на колени и прикусил губу до крови. Казалось, рука, за которую держалась саламандра, погрузилась в доменную печь, хотя юноша мог представить подобные ощущения, лишь исходя исключительно из собственного воображения. Крик, рвущийся наружу, всё-таки вырвался спустя короткое время. Уже помимо воли Ростислав начал дергаться в железной хватке Шаллагарты, но тщетно. Сквозь обжигающий туман боли он подумал, что его рука, наверное, сейчас похожа просто на обугленную кость с ошметками подгорелого мяса…
Он не смел догадываться, сколько длилась эта пытка, пока из знойной болезненной пелены его не вывел поток холодной воды. Юноша закричал от неожиданности и резкой смены температуры и помотал головой, отгоняя головокружение. Первое, что он увидел, — это опускающееся на место пустое ведро, следующее за жестом Ломдар-Каюна, сидящего в кресле.
