— Знакомая история. Мне пришлось на своем веку поездить с ними всяко... Хуже случалось!
Я насторожился, Сергей Александрович продолжал:
— Я раз с четырьмя взрослыми овчарками в пассажирском вагоне ехал, да с какими овчарками! Крупными, одна другой злее, и ни одна не знает меня... И на всех четверых один намордник. Вот была потеха!..
— Кто эти собаки?
— Вы их знаете. Рэкс, Джерри-черная, еще одна... кажется, это была Зоря, и — Арбат. Компания хоть куда! Каждый только и норовит, как бы перервать другому горло! Помните Арбата? Один он чего стоит! Не забыли драку на ринге?
Арбат? У меня перед глазами сразу возникла залитая солнцем площадка, масса людей, окруживших ринг, и крупная сильная овчарка редкого, яркопесочного, почти желтого цвета, вцепившаяся в другую... Шестаков еще так ловко разнял их тогда! Ну, конечно, я знаю Арбата! Мне в тот момент еще так хотелось припомнить его историю!
Об Арбате всегда вспоминали в клубе, когда заходил разговор о дикой, слепой злобе и непонятной мстительности, какие иногда проявляются в собаках. Он был живым олицетворением этой необычайной злобности духа, которая порой развивается в собаке под влиянием каких-либо ненормальностей в воспитании или тяжелых испытаний, выпавших на долю животного в раннем возрасте. Обычно такие испытания откладывают на характер собаки отпечаток на всю жизнь.
— Эту историю полезно знать каждому собачнику, — сказал Сергей Александрович, потирая лоб, как он делал всегда перед тем, как начать говорить. Я приготовился слушать.
РАССКАЗ О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ АРБАТА
Детство свое Арбат провел в Москве и попал к нам после многих приключений, — начал начальник клуба. — Будучи в Москве, я случайно наткнулся на объявление о продаже овчарки и зашел по указанному адресу. Собака заинтересовала меня.
Крупный, песочного цвета пес, злобно рыча и лая, рвался из рук хозяйки, стараясь дотянуться до меня клыкастой пастью. Налитые кровью глаза с ненавистью следили за каждым моим движением, шерсть ершом топорщилась на хребте.
«Ух, и свиреп!» — подумал я и спросил:
— Почему продаете?
— Злой очень, невозможно сладить, — виновато заговорила женщина, с трудом удерживая беснующегося пса. — Бросаться на всех стал, никому проходу не дает. Вчера знакомую искусал, а недели две тому назад — меня... Ну, вот муж и рассердился на Арбата, решил продать немедленно. Пес ты мой незадачливый! — с искренним сожалением и лаской провела она рукой по спине собаки. — Ведь умница-то какая, жалость берет, когда подумаю, что продаю... Да вот, поди ж ты, никакого сладу нет, такой незадачливый!..
«Сама-то ты незадачливая!» — подумал я про нее. — «И муж твой тоже. Не сумели воспитать собаку!»
— И автобиография у него хорошая, — сказала женщина, продолжая хвалить овчарку.
При слове «автобиография» я не мог удержаться от улыбки. Женщина поняла ее по-своему и принялась поспешно перечислять всех родичей Арбата. Родословная у него, действительно, оказалась очень хорошей, и я решил приобрести Арбата для нашего клуба.
«Если окажется непригоден как производитель, всегда можно использовать по караульной службе», — мысленно решил. Разговор, между тем, продолжался.
— Сколько ему?
— Четыре, пятый пошел... Со щенка у нас живет.
— Что же вы такого злого выкормили?
— Да он не злой был, он недавно таким сделался, и чем старше, тем злее...
Пока она говорила, я продолжал разглядывать Арбата. Собака была бедна псовиной, бросала вокруг себя недоверчивые взгляды и вообще выглядела нелюдимой и одичалой, у нее были длинные, загнутые вовнутрь, когти, какие отрастают у малодвигающихся собак, но именно все это, в сочетании с прекрасной родословной, которую хозяйка тут же показала мне, и заставило меня заинтересоваться собакой. Я спросил:
— Вы, вероятно, мало гуляли с собакой?
— Да, мало, — призналась женщина, и на лице ее снова появилось виноватое выражение.
— Вот вам и причина его поведения.
Это была не новая история. Любители «красивых собачек» приобрели породистого щенка, ростят его, холят, балуют. Но дальше этого дело нейдет. Дрессировать, гулять, заниматься с животным у хозяев «не хватает времени». Щенок вырос, возмужал, превратился в крупного, крепко сложенного пса. Запертый в четырех стенах, он начал беситься, из добродушного, ласкового постепенно превратился в хмурого, недружелюбного зверя, начал «похватывать» приходящих, перестал слушаться хозяев; потом дело дошло до того, что попробовал зубы на хозяйке. Испробовав безрезультатно все способы его укрощения (кроме самого главного и единственно действенного!), испуганные хозяева решили сбыть строптивого пса с рук.
Этот пес был живым укором тем владельцам, которые купят щенка, побалуются с ним в свободную минуту, как с игрушкой, и считают, что на этом их обязательства перед собакой кончаются. А собака — это не игрушка. Мне было искренне жаль Арбата.
— А недавно, подумайте, что получилось! — продолжала тем временем причитать женщина. — Ушла я на рынок и забыла выключить газ. А на плите мясо варилось. Вода выкипела, мясо загорело, дым повалил в форточку. Приехали пожарные, собрался народ, надо открыть квартиру, а там собака, не пускает. Уж что с ним ни делали — не боится! Пожарные уж предлагали застрелить, а потом приставили лестницу к окну, увидели, что пожара нет, а только мясо на плите дымится, и выключили газ...
Я купил Арбата. На рычащую собаку надели намордник, прицепили поводок и другой конец его передали мне в руки. Пес перестал бесноваться, притих и, словно поняв, что сопротивление бесполезно, опустив голову, понуро поплелся за мной.
Кроме Арбата, я в ту поездку купил еще три овчарки. Со всей этой сворой мне предстояло ехать двое суток в пассажирском вагоне от Москвы до нашего города.
«Главный» поезда ужаснулся, увидев меня с этой компанией на перроне перед посадкой. Пришлось объясниться, я привлекал к себе всеобщее внимание. Сесть в вагон мне помог мой брат, находившийся в ту пору в командировке в Москве и страстно увлекающийся собаками, а дома, я надеялся, встретят меня.
Положение мое было довольно сложное На руках четыре собаки, из которых три злые, как черти, только и следили за тем, как бы наброситься друг на друга или хватить кого-нибудь из людей. Только одна, Джерри-черная, была более или менее миролюбива, но и она в общей суете могла легко цапнуть кого-либо за ногу. И в довершение беды, на всех четверых один намордник.
Я развел собак по разным купе, чтобы они не рычали одна на другую, постарался успокоить пассажиров, говоря, что «собачки спокойные, неприятностей не причинят». Около себя я оставил Рэкса и Джерри- черную. Все они были привязаны накоротко на поводках; намордник надел на Арбата как на самого злобного.
Ну, естественно, вначале не обошлось без выражения некоторого недовольства со стороны пассажиров, но когда я объяснил, что собаки очень ценные и перевозятся не ради чьей-то прихоти, отношение быстро переменилось. А когда я еще рассказал несколько случаев из собаководческой практики, то общее настроение и вовсе изменилось в мою пользу, пассажиры прониклись общим сочувствием и интересом ко мне. Нашлись и такие, у которых дома имелись свои собаки, а в этом случае поддержка всегда обеспечена!
Словом, поезд тронулся, я поехал. В окнах замелькали, убегая, станционные сооружения, колеса четко простучали на стрелках. Позади погасли огоньки столицы. Я облегченно вздохнул и опустился на
