неолитом. Это было первое домашнее животное. Неолитическая собака по виду напоминала современную лайку.
Позднее история собаки непрерывно слита с историей человека. Она ходит с ним на охоту, охраняет его стада, его жилище, лаем дает ему знать о приближении врагов. Издавна применяется собака и в военных целях.
Полчища собак следовали за войсками великого завоевателя древности Александра Македонского. Огромные боевые псы защищали колесницы древних полководцев, оберегали их покой во время сна. В Римской империи четвероногие стражи караулили рабов и военнопленных. Собаки участвовали в сражениях. Перед атакой злые голодные псы (их специально морили для этого голодом) выпускались на противника. После битвы они преследовали разбитого врага, добивали раненых.
В честь собак, — продолжал Сергей Александрович, — ставились памятники, воздвигались храмы, устраивались празднества. Особо отличившихся собак воспевали в песнях, увековечивали в произведениях архитектуры и искусства. Изображения собак, похожих на современных борзых, найдены на древнейших египетских памятниках. Ученые определили, что эти изображения насчитывают не менее четырех тысяч лет до нашей эры, а всего, следовательно, около шести тысяч лет.
С развитием военной техники, особенно после того, как было изобретено огнестрельное оружие, роль собаки-бойца на поле брани стала резко уменьшаться и даже одно время совсем было сошла на-нет. Однако к концу XIX века собаки вновь появляются в армиях различных государств, но теперь их назначение уже иное, более сложной стала дрессировка. Появились собаки-санитары для розыска раненых после боя, собаки-разведчики, собаки, охраняющие прифронтовую полосу, и т. д.
В войнах на Балканах русские войска первые успешно применили пастушьих собак для караульной службы на аванпостах. Зачуяв турок, овчарки принимались брехать и поднимали тревогу. Позднее этот опыт переняли японцы. При осаде Порт-Артура они держали на передовых позициях маленьких собачек, которые страховали их на случай внезапного нападения русских пластунов.
В первую мировую войну почти все воюющие державы поставили на фронт крупные контингенты выученных собак. Одна Франция, например, выставила около сорока тысяч собак. Огромные сенбернары и доги, запряженные в небольшие повозки, успешно заменили в городах на мелких перевозках лошадей, мобилизованных для армии.
Война 1914—1918 годов дала официальное признание служебной собаки. Определились специальности: служба связи, санитарная, ездовая, розыскная, караульная, сторожевая. В последующие годы широкое применение нашла служебная собака и в мирном быту. Особенного развития это достигло у нас, в СССР.
Большие потери причинили нашему собаководству гражданская война и интервенция. Немцы, при отступлении с Украины в 1918 году, вывезли сотни южнорусских овчарок. Англичане, как я уже говорил, увезли из Архангельска лучших лаек. Приложили руку к этому разбойничьему делу и американцы. На Кавказе серьезный ущерб был нанесен кавказской овчарке[3]. В Западной Европе после этого появилась «новая» порода — командоры, которая в действительности является не чем иным, как нашей южнорусской овчаркой, уже много веков существующей на территории наших южных степей в чистом виде.
После периода разрухи вместе с восстановлением всего народного хозяйства молодой советской страны началось и восстановление собаководства. Все разведение было поставлено на научную основу.
Ныне наше собаководство — самое массовое в мире. Советские собаководы-любители, объединяемые клубами служебного собаководства, специальные школы-питомники, принадлежащие государству, готовят своих питомцев и к мирной работе и на случай военной опасности. Много труда и энтузиазма вкладывают в это дело юные собаководы — наши пионеры и школьники.
Служебная собака — незаменимый пастух колхозного и совхозного стада, сторож, охраняющий колхозный амбар с хлебом, сельский почтальон, надежный дежурный на водной станции, мгновенно бросающийся на спасение утопающего, поводырь слепого.
Вспомните северные окраины нашей необъятной Родины. Есть районы, где собачья упряжка по сути является единственным видом наземного транспорта. А пограничные собаки, несущие вместе с доблестными пограничниками охрану рубежей социалистического отечества? Среди них немало таких, которые со своими вожатыми задержали по нескольку десятков нарушителей границы — диверсантов, разведчиков — заклятых врагов нашего государства.
Наша задача — развивать это дело и дальше. Применение служебных собак высвобождает рабочие руки, которые нужны на новостройках и предприятиях, в сельском хозяйстве. Мы обязаны помнить и о том, что, в случае возникновения военной угрозы, использование собак в боевых условиях поможет нам сохранить тысячи человеческих жизней. Это благородная цель, и ради нее одной служебное собаководство заслуживает того, чтобы ему отдавать свои силы...
Сергей Александрович сделал паузу и внимательно оглядел слушателей.
— Выше я говорил о государственном значении собаководства, о том, что собаку необходимо учить. Не подумайте, что это будет для вас тяжелым бременем, и ваша собака превратится для вас в обузу. Да никоим образом! Прежде всего она будет служить непосредственно вам, а уча ее, вы лишь делаете ее более ценной, более полезной, и опять-таки полезной в первую очередь для ее хозяина. Занимаясь с собакой, вы испытаете много приятных минут. Эти занятия обогатят вас новыми знаниями, расширят ваш кругозор, а понятливость собаки, ее преданность и готовность служить вам не раз послужит для каждого из вас источником истинного наслаждения. Да вы в этом скоро убедитесь сами!..
ДЖЕРИ ПОДРАСТАЕТ
Так началось мое приобщение к собаководческой культуре. Вечерами я ходил на семинар в клуб, а дома, в свободные минуты, пытался применять приобретенные знания к своему юному четвероногому товарищу — Джери. Регулярно дрессировать щенка еще было рано, но кой-чему учить — уже можно.
Щенок освоился со своей кличкой, привык к ошейнику и уже не рвался, как бешеный, когда я брал его на поводок.
Пришлось претерпеть и купирование ушей. Операцию производил знакомый хирург. Тщательно вымеряв уши щенка, он захватил их специальными зажимами и отрезал треугольные, так умилявшие меня, лопушки. Щенок выл и стонал и так рвался из державших его рук, что мы втроем едва удерживали его на столе. Операция длилась около получаса. Уши заштопали шелковой ниткой, прижгли иодом и тогда изувеченного малыша отпустили.
Операция произвела на меня и всех домашних гнетущее впечатление, и я тогда дал себе обещание больше никогда не повторять ее, обещание, которое, вероятно, теперь не сдержал бы, ибо форма требует своего. А остроконечные стоячие уши для дога — это форма.
Измученный малыш, измазанный иодом и собственной кровью, поскулил немного, а потом полез ко мне на колени, ища там забвения от перенесенной боли и испуга.
Чем старше становился Джери, тем больше сообразительности он проявлял. Регулярная дрессировка еще не началась, но несколько приемов щенок выучил, играя.
Как-то раз на прогулке, когда он весело скакал и резвился около меня, я швырнул в сторону палку. Малыш тотчас стремглав помчался за ней вдогонку, схватил в пасть и принялся бегать с нею. Я позвал его, усадил подле себя и, приказывая: «Дай!», осторожно высвободил палку из зубов. Приговаривая: «Хорошо, Джери, хорошо!», угостил его кусочком сахара (лакомство всегда лежало у меня в кармане). Затем с командой: «Аппорт!» я швырнул палку еще раз, — щенок вновь ринулся за ней.
Так я проделал пять раз. На шестой щенок бежать отказался — надоело.
Я не настаивал, но на следующий день повторил все сначала.. Все мои приказания щенок выполнил хорошо. По команде «аппорт!», что означало «держи, подай», он пулей мчался к тому месту, где упала палка, разыскивал ее и так же стремительно бежал назад, держа ее в зубах.
Раз, когда Джери был особенно послушен и исполнителен, я попытался обучить его приему «сидеть».
