после долгой разлуки.
Поезд подъехал к “Черной речке”. Девушка встала, одернула клетчатую юбку и пошла к выходу. Уже на платформе она оглянулась, и тут Миша, которому надо было ехать дальше, до “Удельной”, неожиданно для себя сорвался с места и в последний момент успел выскочить из вагона. Поезд ушел, они стояли на платформе и смотрели друг на друга, а мрачный черный Пушкин, огорченный собственной гибелью, смотрел на них.
Через месяц Миша сказал Дине, что подал заявление на развод. Вряд ли бы она была ошарашена больше, если б на развод подал кухонный шкаф или унитаз. Но как только шок прошел, Дина развила бурную деятельность.
Выяснив, что счастливая соперница студентка и живет с родителями, она узнала телефон и позвонила Лидиному отцу. Поведав со слезой в голосе, что она очень больна, что у них с Мишей двое маленьких детей, Дина умоляла его повлиять на дочь, заставить ее отказаться от брачных притязаний. Отец Лиды, джентльмен старой школы, строго-настрого запретил дочери встречаться с женатым мужчиной, не говоря уж о браке. И тем не менее Лида, рискуя пойти на разрыв с родителями, настояла на своем.
По счастью, в Лидином институте Дину слушать не стали, заявив, что прошли те времена, когда личные дела можно было решать таким способом - разбирайтесь сами. Тогда Дина начала звонить самой Лиде, а после того, как та стала бросать трубку, едва заслышав ее голос, - каждодневно присылать письма, полные угроз и оскорблений. Лида же без всяких комментариев отправляла эти эпистолы обратно автору, что бесило Дину больше, чем если бы она получала ответы в том же духе.
Еще через месяц Лиду после занятий поджидал дюжий бритоголовый качок. Парень без обиняков заявил, что Дина Одинцова заплатила ему, чтобы он “подправил мерзавке вывеску”. Но поскольку он женщин не бьет принципиально, то ей, Лиде, желательно посидеть пару-тройку дней дома, притворяясь избитой.
Узнав об этом, Миша рассвирепел и сам чуть не отлупил Дину. Но на следующий день его встретили в темной подворотне трое парней и от души попинали, да так, что две недели ему пришлось провести в больнице.
Дина боролась до последнего. Не то чтобы она пыталась удержать Мишу - не так уж он ей был и нужен. Просто ей не давало покоя то обстоятельство, что ее собственность, почти вещь, подкаблучник Мишка вдруг взбунтовался и нашел себе другую! Она перешла к экономическим методам, заявив, что если Михаилу так хочется развода, - пожалуйста, пусть собирает в чемодан свои носки, трусы и уматывает.
Уматывать ему было некуда: Лида с родителями жила в крохотной однокомнатной квартирке, его мать с парализованной бабушкой - и вовсе в коммуналке. Будь Миша один, он скорее всего смирился бы и остался. Но у него была цель: жениться на Лиде, и поэтому пришлось ввязаться в борьбу. В длительные и гнусные судебные дрязги.
Хотя все их имущество и было оформлено на Дину, приобреталось оно в период брака, а поэтому Миша мог претендовать на половину. Дина пыталась выставить его пьяницей и тунеядцем, который не внес в семейный бюджет ни копейки. Однако нашлись свидетели, которые подтвердили, что Михаил, во- первых, практически не пьет, а во-вторых, работал в фирме, а следовательно, тунеядцем и альфонсом не был. В конце концов Дина отдала Мише их двухкомнатную квартиру на Ярославском проспекте, тем более что все равно собиралась купить что-нибудь побольше.
Получив, наконец, свидетельство о разводе, на следующий же день Миша повел Лиду подавать заявление. И вот все позади: скромная церемония в обычном районном загсе, не менее скромное застолье в кафе - только для самых близких, первая брачная ночь в квартире, откуда еще не выветрился запах Дининых духов. А впереди - две недели медового месяца на турецком курорте и долгие-долгие годы вместе, сначала вдвоем, потом втроем, вчетвером, может, даже впятером…
Будущее казалось прекрасным и безоблачным, как небо над самолетом. У него есть любимая и любящая жена, квартира, работа. Буквально за несколько дней до свадьбы один знакомый бизнесмен, помешанный на всяких электронных штучках, пригласил его к себе начальником службы безопасности. Охранного опыта у Миши не было, разумеется, никакого, но зато он ловко управлялся с всевозможными сигнализациями, фотоэлементами и видеокамерами, а собственно дозором должен был заниматься его заместитель, отставной омоновский майор.
Из Стамбула, на осмотр которого отводилось всего два дня, они отправились в Кемер, место совершенно уникальное. Сухой воздух, золотой песок, запах хвои и царственная, обволакивающая тишина, которая поразила Мишу больше всего. Тишина была живой, осязаемой - и загадочной, как развалины античного храма. Уличный шум не мог ее нарушить, он был словно приклеен к ее гладкой поверхности.
Первые дни они с Лидой чувствовали себя словно на острове, вдали от всего мира с его каждодневными проблемами и заботами. Только он - и она. До свадьбы им нечасто доводилось побыть наедине, и теперь Миша открывал для себя свою жену как неизвестную страну. Он узнавал Лиду - и наслаждался ею.
Вообще-то им вполне хватало общества друг друга, но вышло так, что через неделю за их столиком в ресторане оказалась молодая пара из России. Да что там из России - из Петербурга! Вадим и Оксана, тоже молодожены. Надо сказать, что русских в этой небольшой гостинице практически не было. Для “крутых” она была слишком бедной, для “простых” отдыхающих, покупающих самые дешевые туры, - наоборот, слишком дорогой. Как-то само собой получилось, что обе пары начали проводить вместе довольно много времени: днем у бассейна или на пляже, вечером в баре. Лида делала вид, что слегка ревнует Мишу, который, по ее словам, слишком заглядывается на Оксану. Мише это было приятно: Дина его никогда и ни к кому не ревновала - куда он денется!
Впрочем, и Оксана, и Вадим действительно производили самое приятное впечатление. Он адвокат, она - менеджер, оба интеллигентные, спокойные, доброжелательные. Вадим был младше Миши на год, Оксана - на три. Впрочем, она выглядела совсем девчонкой, даже моложе Лиды, хотя была на четыре года старше той. И хотя Лида была для Миши безусловно самой лучшей и самой красивой, все же он вынужден был признать, что в купальнике она несколько проигрывает Оксане, миниатюрной и гибкой, как тростинка. Лида тоже это понимала и чувствовала себя скованно.
Но это были мелочи, которые нисколько не мешали им всем проводить время вместе. Когда через неделю Одинцовым пришла пора возвращаться домой, они обменялись с Садовскими адресами и телефонами, договорившись непременно встретиться в Питере.
Так и повелось. Они отмечали вместе праздники, ездили за город, гуляли, ходили в рестораны и театры. Особенно подружились Вадим с Михаилом. У Оксаны с Лидой отношения складывались сложнее. И дело было даже не в ревности, приступы которой по-прежнему иногда накатывали на Лиду.
Оксана, как и Вадим, была достаточно сдержанна в проявлении дружеских чувств, по крайней мере, внешне. И тем не менее у нее было вполне достаточно приятельниц, среди которых Лида мало чем выделялась - разве что тем, что они дружили
Лиде хотелось дружить с Оксаной, и не просто дружить, а быть ее лучшей и единственной подругой, что ту категорически не устраивало. Впрочем, Оксана гасила Лидины порывы мягко и деликатно, почти необидно. Не то что Лора, которая Лиду, похоже, не переваривала.
С Лорой и Максимом Одинцовы познакомились у Садовских. Вадим и Макс Костин учились в одной школе, в параллельных классах, жили в одном доме и были хорошими приятелями. Девушка Макса Лора, с которой он, то сходясь, то расходясь, жил вместе вот уже несколько лет, окончила “Муху” и считала себя художницей. Появление в их компании Лиды она встретила в штыки и всячески давала это понять. Впрочем, Лида этого не замечала. Или делала вид, что не замечает.
Что касается Миши, он быстро нашел общий язык и с Лорой, и с Максом, особенно когда выяснилось, что тот - директор рекламного агентства, с которым у Мишиной фирмы были давние связи. Лора кокетничала с ним, из-за чего Лида тихо злилась, а Макс только посмеивался.
Кроме Макса и Лоры частым гостем в доме Садовских был бывший однокурсник Вадима Гена
