Приют одинокого слона, или Чешские каникулы

брызнули из глаз.

         “Какое солнце яркое, даже глаза заболели”, - пробормотала Оксана в ответ на немой вопрос Вадима и нагнулась достать из кармашка стоящей в ногах сумки носовой платок. От резкого движения низ живота снова отозвался тянущей болью, и ей пришлось собрать в кулак всю свою силу воли, чтобы не разрыдаться.

         …Врач, моложавый холеный красавец с аристократической сединой в черных, как смоль, волосах, смотрел на нее с таким участием, что Оксане вдруг захотелось завизжать и вцепиться ногтями ему в лицо. Только не сидеть вот так, захлебываясь в его приторно-притворном сочувствии.

         Три дня подряд она сдавала всевозможные анализы и проходила на редкость неприятное и болезненное обследование. И вот пришла за результатом. Впрочем, результат был на лицо. То есть на лице у эскулапа. Лучше бы он сказал ей все с дежурной озабоченностью, которая испаряется, как только пациент закроет за собой дверь. Так Оксане было бы легче. Потому что тот горестный сироп, который источало лицо гинеколога, позволял заподозрить худшее: а вдруг он действительно ее жалеет?! Этого Оксана вынести уже не могла.

         - Я не могу сейчас сказать вам точно, по какой причине в раневую поверхность проникла инфекция. Возможно, дело было в недобросовестности врача, который делал чистку, в матке остались ткани плода… Так или иначе, воспаление было очень сильным и, к сожалению, перешло в хроническую форму. Более того, оно затронуло практически все репродуктивные органы…

         - Извините, - перебила Оксана, - прежде чем объяснять все это, скажите прямо, я смогу иметь детей?

         Помолчав, гинеколог одернул манжеты халата и осторожно сказал:

         - Конечно, утверждать однозначно сложно…

         - Да или нет?

         - Нет.

         И хотя Оксана подозревала это сама, услышать страшное известие из чужих уст - из уст специалиста! - было все равно что узнать о подписанном тебе смертном приговоре.

         - А… из пробирки? - спросила она, пытаясь справиться с нахлынувшей волной отчаянья.

         - Очень сомнительно, - покачал головой врач. - Понимаете, даже у относительно здоровых женщин это получается не всегда. Все-таки природа придумала, наверно, оптимальный способ. А у вас, Оксана Владимировна, внутренняя поверхность матки сильно пострадала. Впрочем, даже если бы дело было только в этом! У вас чудовищные спайки обеих. И то, что вы смогли забеременеть - это чистая случайность.

         - Но ведь делают же операции, я читала!

         - К сожалению, в вашем случае рассчитывать на положительный результат вряд ли возможно. Единственный ваш шанс родить - это после двух-трех лет серьезнейшего лечения попробовать оплодотворить спермой вашего мужа донорскую яйцеклетку. Но… Я не хочу вас напрасно обнадеживать.

         - Почему? - голос предательски дрогнул: слезы туманили глаза, и лицо врача то расплывалось, как в кривом зеркале, то снова принимало четкие очертания.

         - Анализы показали серьезные нарушения гормонального фона. Скажите, вы предохранялись?

         - Нет. Разве что дни считала, и то не всегда.

         - Да… - вздохнул врач. - Это настолько ненадежный метод, что большинство женщин, которые его используют, рано или поздно беременеют. Видимо, вашим проблемам не один год.

         - Вы хотите сказать, - подалась вперед Оксана, - что я в любом случае не смогла бы выносить ребенка? Что этот выкидыш был неизбежен?

         - Не знаю. Трудно говорить о том, что было раньше. Возможно, выкидыш и воспаление усугубили положение. Сейчас чуть ли ни у каждой второй возникает угроза выкидыша. Может, при соответствующем наблюдении и режиме беременность и удалось бы сохранить…

         Ей хотелось верить, что это не так. Что она в любом случае потеряла бы ребенка. Потому что иначе последствия Вадимовой измены были слишком ужасны. Смириться с тем, что муж увлекся другой женщиной, было очень сложно, но все-таки возможно. Прожить всю жизнь с одним человеком и ни разу не заинтересоваться никем еще - много ли найдется таких? Одни в открытую уходят из семьи, другие, как Вадим, попадаются. Что до остальных, меньшинству удается справиться с влечением, а большинство… просто хорошо скрывает свои походы налево. Обидно, противно, но что делать! Одно дело, когда человек тебя больше не любит, когда он любит другую. И совсем иное - если это наваждение, болезнь, чувство, неподвластное никакому контролю. Как психолог Оксана знала, что такое безумное влечение случается хотя бы раз почти с каждым, а поскольку “семейный” период в жизни взрослого человека обычно гораздо длиннее “холостого”, вероятность того, что снаряд угодит в семью, на порядок выше. Потом прилив схлынет, оставляя боль, сожаление и разбитые судьбы.

         Она сознавала это, но все равно обида была столь велика, что справиться с ней удалось нескоро. Оксана любила мужа и не хотела его терять, однако, несмотря на все их старания начать семейную жизнь с чистой страницы, мысли об измене Вадима то и дело, как не извлеченный из раны осколок, давали о себе знать. Они оба понимали, что так будет еще очень долго, но надеялись, что время все сгладит.

         Так или иначе, Оксана попыталась Вадима простить. Но примириться с тем, что по его милости у нее никогда не будет детей - это было бы уже слишком. И тогда сознание начало искать обходные пути. Отстраненно, словно она была пациентом на приеме у психотерапевта, - у самой себя - Оксана прослеживала, как ее мысли мечутся в поисках лазейки.

         “Если бы я не пришла тогда домой, то ничего и не увидела бы. Не было бы той нервотрепки и, возможно, малыш остался бы жив. А домой я пришла потому, что Генка сказал: у Вадима баба, и он водит ее к вам, пока ты на работе. Значит, если бы Генка не заложил Вадьку, возможно, я ничего и не узнала бы. Вадим, конечно, виноват, но в том, что я узнала обо всем, виноват Генка!”

         Думать о том, что у этой ее проблемы гораздо более веская причина, Оксана отказывалась наотрез. Потому что это было гораздо ужаснее. Винить себя? Ну нет, только не это!

- Приехали, господа! - Макс подрулил чуть ли ни к самому входу. - Сейчас только на стоянку отгоню. А вы Мишку с Лидкой ищите.

         Выйдя из машины, Вадим подал Оксане руку. Лора фыркнула и вихлястой походкой обошла машину, направляясь к багажнику за сумками.

         - Ой, приве-ет! - услышала Оксана знакомый пискляво-жеманный голосок и обернулась.

         Миша стоял у горы чемоданов (“Боже, они что, в кругосветный круиз собрались?”) и приветливо махал рукой. Лида, неловко семеня на высоких каблуках супермодных сапог, направлялась к ним.

         - Лидунчик, да у тебя новая шуба! - вместо приветствия насмешливо протянула Лора.

         “Которая сидит на тебе, как седло на корове”, - добавила про себя Оксана. За три с лишним года замужества Лида с сорок четвертого размера плавно доросла до сорок восьмого с гаком и выглядела солидной матроной.

         Не обратив никакого внимания на насмешку, Лида звонко расцеловалась с Лорой, затем с Оксаной и Максом, до Вадима не дотянулась - махнула кокетливо раскрытой ладонью. Слушая ее чириканье, Оксана думала, кто из них двоих раздражает больше: Лора или Лида. Лора при всей своей вызывающей вульгарности и навязчивости была все же самодостаточна и других людей воспринимала именно как других людей. Лида же, которая в небольших дозах еще переносилась, очень быстро утомляла стремлением стать незаменимой, она без мыла лезла в душу и никак не желала оттуда вылезать.

         Наконец все было позади: регистрация, декларации, таможенный досмотр. Оксана поглядывала на Лору, но все обошлось. Самолет так долго выруливал на взлетную полосу, что у нее мелькнула дурацкая мысль: а не поедут ли они прямо до самой Праги? Словно услышав ее, взревели моторы, и через минуту земля уже уходила вниз. Самолет нырнул в набежавшие тучи, разрезая их, как масло, и тут же снова в глаза брызнуло солнце. Опустив защитную шторку, Оксана положила голову к Вадиму на плечо и прикрыла глаза.

         Как все-таки причудливо складывается судьба, думала она. Кажется, что наконец-то впереди