Вадим лихорадочно соображал. Что он может сказать, чтобы, с одной стороны, не бросить лишний раз тень на Оксану, а с другой, чтобы не создалось впечатления, что он недоговаривает: любить так любить, стрелять так стрелять? Говорить ли про шантаж? А про Генкин дневник?
А может, его просто на пушку берут? Может, никто ничего не говорил, а? Может, он их последняя надежда - вот и ловят? Ничего себе функельшпиль28.
Попов словно прочитал его мысли:
- Вадим Аркадьевич, вы, на мой взгляд, наиболее здравомыслящий человек из всей компании, тем более юрист. И сейчас наверняка думаете, не ловушка ли это. Я не буду взывать к вашей совести и гражданскому долгу - нечего демагогию разводить. Видите это? - он помахал в воздухе густо исписанными листами бумаги. - Это показания ваших друзей. Про шантаж. И про дневник, в котором написано, что у Савченко была саркома.
Услышав слова «Савченко» и «саркома», капитан сказал какую-то короткую фразу.
- Результат экспертизы будет готов завтра, - перевел Попов. - Ну так что, будем рассказывать?
Капитан задавал вопросы, Попов переводил, Вадим отвечал - осторожно, будто шел по минному полю. Как и в первый раз, большинство вопросов было об Оксане.
- Нам сказали, что у вашей жены был конфликт не только с Савченко, но и с Бельской. Будто бы Бельская говорила, что слышала о ее разговоре с Савченко.
- Я при этом не присутствовал. Можно узнать, кто именно это сказал?
- Глупый вопрос. И странно слышать его от вас. Разумеется, нет. А вы знаете, что ваша жена приходила в комнату к Савченко после того, как погас свет?
- Нет. Сначала я был внизу, а потом вместе с Оксаной. При мне она никуда не выходила.
- Ваша жена первая сказала, что Савченко убит, а не погиб в результате несчастного случая?
- Да. Но разве это говорит о том, что убийца - она?
- Ваша жена сама вызывалась пойти в комнату Савченко и поискать наркотик для Бельской? - Попов проигнорировал вопрос Вадима и даже не стал его переводить.
- Да. Потому что все остальные боялись.
- Чего?
- Не знаю. Или не хотели.
- И вы тоже?
- Да.
- Как вы думаете, ваша жена знала о существовании дневника Савченко?
- Вряд ли, - покачал головой Вадим и украдкой вытер о брюки вспотевшие ладони. - Она говорила, что нашла его случайно, когда искала наркотик.
- Как вы думаете, каким образом орудие убийства - да-да, именно орудие убийства, тот самый слон - каким образом слон оказался под вашим окном?
- Не знаю.
- Куда делся дневник Савченко?
- Не знаю.
- Кто, по-вашему, пытался задушить Одинцову?
- Не знаю.
- А что вы вообще знаете? - оторвавшись от протокола, спросил Попов уже от себя. Они с капитаном писали параллельно: капитан по-чешски, а Попов - по-русски. - Ладно. Чем Савченко шантажировал вас?
Капитан жестом остановил его и сказал что-то. Видимо, попросил не бежать впереди паровоза. И задал свой вопрос. Попов, нахмурясь, перевел:
- Известны ли вам имена адвоката Савченко и нотариуса, который оформлял его завещание?
Вадиму показалось, что в желудке у него образовался кусок льда.
- Нет, - ответил он, с трудом проглотив слюну.
Огромные, рыхлые картофельные кнедлики плавали в мясной подливке. Вадим нехотя ковырял их вилкой и разглядывал семейство за соседним столом: толстого папу с обвислыми щеками и в круглых очках, толстую маму с мощным бюстом и не менее толстого карапуза лет пяти с неправильным прикусом. На всех троих были утепленные штаны на лямках со странным названием «отепловаки», которые делали их еще толще. Гаргантюа, Пантагрюэль и... Как там маму-то звали?
- Да, съездили отдохнуть, - себе под нос пробормотала Оксана.
Вадим покосился на нее.
- Я ничего им не сказал, - шепнул он ей на ухо.
Оксана вздрогнула и уставилась в тарелку.
- Я тоже, - помолчав, сказала она.
- Ну и правильно. Фиг докажут.
Закусив губу, Оксана пристально смотрела на него.
- Что? - занервничал Вадим: взгляд этот ему не понравился.
- Да нет, ничего, - вздохнула Оксана. - Все нормально. Доктор сказал: «в морг» - значит, в морг. Пардон за каламбур. Что делать будем?
- Хочешь, пойдем погуляем?
- Можно с вами? - влезла Лида.
- Нет! - ответили Вадим с Оксаной хором и так же хором засмеялись: настолько забавно вытянулась Лидина физиономия.
Они шли по узким улочкам, держась за руки. Солнце то ныряло за низкие тучи, то снова выкатывалось - мутно-желтое, подслеповатое, странно большое. Снег лениво поблескивал в его свете, похожий на густую мыльную пену.
Я ее потеряю, думал Вадим. Как бы мы ни выкручивались, все равно этому придет конец. Вся жизнь - псу под хвост. Я-то, конечно, все сделаю, чтобы ей дали поменьше, ждать буду, но...
Он крепче сжал Оксанину руку.
Итак, она не призналась. Не решилась? Что ж... Он пытался ей объяснить, что так лучше. Она согласилась, но не призналась. Значит, так тому и быть.
- Почему ты не рассказал? - почему-то шепотом спросила Оксана. Она смотрела под ноги, и между бровями ее пролегла глубокая морщина.
- Почему? - переспросил Вадим. - Да потому, что я... Потому что я тебя люблю, Ксанка! Я не могу без тебя. Я не мог ничего сказать, как ты не понимаешь!
- Да нет, все понятно... - она опустила голову еще ниже. - Ладно, будь что будет.
- Будь что будет, - повторил Вадим.
- Смотри, какой дом! - Оксана показала на белый двухэтажный дом в бюргерском стиле. Коричневые планки перечеркивали его крест-накрест, а второй этаж был значительно шире первого и нависал над тротуаром. - Хотел бы такой?
- Нет.
- А какой бы ты хотел? - Оксана пыталась казаться беззаботной, она улыбалась, но глаза ее блестели от близких слез. - Расскажи. Давай представим, что мы хотим построить себе дом.
- Ксан, не надо, - тихо попросил Вадим.
Она хотела что-то сказать, но запнулась на полуслове и замолчала. Слезы вышли из берегов и скользнули по щекам вниз, двумя прозрачными ягодами повисли на подбородке, упали на воротник. Оксана уткнулась лицом в куртку Вадима, ее плечи вздрагивали. Он обнимал ее, не обращая внимания на неодобрительные взгляды прохожих, целовал макушку со смешным завитком волос, шептал что-то непонятное.
«Я не отдам ее никому, - промелькнуло быстро и жарко. - Я буду врать, буду выкручиваться, буду обвинять кого угодно. Я украду и убью ради нее».
«Ты уже обманул. И убил, - пришло уже спокойнее и холоднее. - И тоже думал, что делаешь это ради нее. И что? Если бы ты отказался, может быть, всего этого и не было бы?»
- Я не хочу! Не хочу! - всхлипывая, повторяла Оксана.
- Не бойся, мой хороший, - снова и снова говорил ей Вадим. - Я тебя не оставлю.
