— Понятно, — задумчиво кивнула Анжела…
— В прошлом году, помню… — продолжала журчать Лиля. Опыт у неё был богатый, хотя по виду — совсем малолетка. На её невинный вид и голубые глаза клевали многие.
Анжела слушала её невнимательно.
— А ты чего? — Лиля, наконец, прикрутила немного вентиль и обратила внимание на странно мечтательный вид подруги.
— Да у меня все ништяк. С парнем сейчас живу, — вдруг преисполнилась гордости Анжела. — Хороший такой мальчишечка. Такой здоровый. Борода классная… И у-умный…
— Чего, образование верхнее?
— Кандидат наук.
— Бог ты мой, как тебя угораздило? — ехидно произнесла Лиля. — Голозадый, нищий, зато в мозгах куча философского дерьма, которое никак не обращается в бабки.
— Да нет, бабки у него есть. Немного, но есть.
— Короче, ты его кормишь!
— Не кормлю! Помогаю. — Понизив голос до заговорщического, она произнесла: — Он скрывается.
— От кого?
— От бандитов, наверное. Или от ментов… Или от КГБ…
— Да ладно насвистывать!
— Правду говорю.
Тут телефон зазвенел. Звонила дежурная по восьмому этажу:
— Девочки, вас там заждались.
— Не хачики? — опасливо спросила Лиля.
— Казахи. Но смирные. Интеллигентные.
— Ладно. А то хачики в прошлый раз мне грудь сигаретой жгли.
— Ну быстрее. Они ждут.
Лиля положила трубку.
— Ну что, подружка. Пошли. Тебе надо деньги на твоего беглого умника зарабатывать…
Человек так и стоял на коленях. Похоже, его эта поза вполне устраивала. По щеке текла одинокая слеза. Он вызывал у Сельмурзаева чувство гадливости и презрения. И, как ни странно, жалость.
— Встань, будь мужчиной! — прикрикнул депутат. Невысокий мужчина неопределённого возраста, с жиденькими волосами и пухлыми щеками поднялся.
— Снимите с него наручники, — велел Сельмурзаев. — Он опасен не больше дождевого червя.
— Спасибо, спасибо, — закивал человек.
— Тебя как звать, свинья?
— Анатолий Алексеевич.
— Алексеевич. Это серьёзно… Ну, присаживайтесь, Анатолий Алексеевич.
«Шестёрки» притащили в сырое подвальное помещение мягкие стулья. Пленный осторожно присел на краешек и уставился в пол. При этом его била дрожь.
— Ты мне скажи, чего у тебя, насекомого, общего с Сашей Кандагарским? Отвечай, свинья!
— Ничего… Ничего…
— Ты откуда такой взялся?
— Из Новосибирска. Я бизнесмен.
— И чем ты торгуешь, козёл прыгучий? — Депутат Госсобрания в выражениях не стеснялся.
— Продукты питания.
— Фирма своя есть?
— Не на меня записана.
— И зачем Саше новосибирская фирма?
Анатолий Алексеевич болезненно поморщился и промолчал.
— Ты жив, пока говоришь правду. Понял, насекомое?
— Да, да…
— О чем ты с ним говорил?
— У меня проблемы… На меня лица, имеющие отношение к преступному миру, начали оказывать некоторое давление. Сопряжённое с угрозами насилия и даже убийства.
— Языком чешешь, как швейной машинкой строчишь…
— Извините. — Человек съёжился, ожидая удара.
— Короче, на тебя, лоха, наехали бандиты, — подытожил чеченский депутат.
— В общем… Да…
— И что?
— Их аппетиты показались мне неумеренными.
— Говори по-человечески. Много запросили?
— Много. Очень много…
— И ты призвал на помощь Сашу Кандагарского.
— Мне знакомые его порекомендовали. Сказали, что этот молодой человек владеет опытом разрешения подобных проблем.
— И как ты их хотел решить?
— Не знаю. Ну, чтобы он попугал их со своими ребятами. Или убил бы…
— Ты, червяк, хотел киллера нанять?
— Ну, хотел.
— За сколько?
— Я располагал пятьюдесятью тысячами долларов. Больше было затруднительно.
— Пятьдесят тысяч, — хмыкнул до того молчавший Султан.
— Я не бедный человек, — горестно вздохнул новосибирский бизнесмен. — Хотя и не богатый. Те люди хотели гораздо большего.
— Когда ты первый раз увидел Сашу?
— Мы договорились встретиться сегодня. Я подъехал на Щёлковский автовокзал. Он взял меня в свою машину. В Реутове сидели и мирно беседовали… Тут так все неожиданно произошло, — пленник всхлипнул, вытер ладонью лицо. — Не убивайте… Пожалуйста.
— А зачем ты нам нужен? — В голосе Султана засквозила заинтересованность.
— Я заплачу.
— Пятьдесят тысяч долларов, — хмыкнул чеченский бандит.
— Больше у меня нет.
— А если уши резать начнём? — широко улыбнулся Султан.
— Больше семидесяти тысяч долларов я не могу отдать!
— Семьдесят, — Сельмурзаев хмыкнул, посмотрел на пленника, потом на воодушевившегося Султана, почуявшего запах денег. — Вы пока поторгуйтесь, — он поднялся со стула.
— Поторгуемся, — многообещающе произнёс Султан.
Депутат резко поднялся и вышел. Голова его болела, стискивало виски. Хотя тупая злость и раздражение немножко отступили. Странно, но разговор с этим неказистым и бесполезным человечишкой немного успокоил его. Приятно созерцать раздавленного червяка, который преданно смотрит на тебя и ждёт решения своей участи.
Сельмурзаев поднялся из подвала наверх. Вышел на улицу, в промозглый вечер. Кивнул одному из телохранителей:
— Бадри, останешься здесь. Будешь сторожить пленного. Там Султан с ним насчёт выкупа беседует. Будь в курсе. Доля наша.
— Понял, — кивнул телохранитель. Слова хозяина насчёт денег его воодушевили. Сельмурзаев никогда не обделял своих бойцов при делёжках.
— Поехали, — кивнул депутат своему главному телохранителю Ломали Махмадхаджиеву.
Роскошный, как рояль, бронированный «Мерседес» качнулся под весом Сельмурзаева, кожаные сиденья
