часы.
В назначенное время рация Шайтана зашуршала.
— Ястреб говорит. Как ты там? — донесся голос.
— Орел в полном порядке, — произнес Гурьянов, зная, что рация скрадывает тембр голоса.
Орел — позывной Шайтана. Так что сомнений у спрашивавшего не было никаких, что говорит он именно с ним.
Гурьянов поглядел в бинокль. От разбитой, кривой, извилистой дороги к развалинам свинарника потянулись машины. Несколько иномарок.
— Сюда, голуби, — прошептал Гурьянов.
У него была своя куперовская винтовка. Пристрелянная. И знал, что она не подведет…
Голова у Киборга гудела. Вчера он перебрал марихуаны. В последние месяцы он пристрастился к этой дряни. Говорят, что привыкания к ней не возникает. Действительно, ломки не было, но было желание снова и снова испытывать кайф. И башка после этого пустая. Как один черт черный говаривал:
«Сначала после травки мыслей в голове много-много, а потом мало-мало».
Кроме того, он был зол как черт. Сегодня предстояла стрелка. Эх, стрелки — сколько он их пережил. Бывало, выезжал на стрелку, выходил один перед черными и предлагал — ну, давай, кто сможет меня одолеть. Первобытный принцип — кто на поединщика. Если желающие находились, то Киборг срубал их одним-двумя ударами. Но драться с мастером спорта международного класса по боксу желающих было мало.
Только Художник вряд ли будет с ним мериться силами. Поскольку знает, что в этом поединке его соплей перепишут. Художник — скотина хитрая. Наверняка учудит какую-то подлость.
Обычно давил Киборг количеством. С черными мерились толпой по полторы сотни человек с каждой стороны. Да, были времена. Сегодня хватило и полсотни быков. Все равно выглядело круто. Они ехали на стрелу на четырнадцати тачках — сплошь иномарки. И рать — красавцы. Художник еще чего-то не понял, хоть в Москве и не первый год. А суть проста — кто со стволом на Киборга пойдет, от ствола и погибнет.
Хотя обычно на таких стрелках до стрельбы не доходило. Добазаривались до решения вопроса и расходились.
Чего Художник хотел добиться? — этого Киборг понять не мог. Вопрос поставить о тех бабках? Так не один год прошел. А украв банкира, беспокойного Муху, он взял на себя слишком много.
Киборг был уверен, что Художник даст обратный ход. Уже давал не раз, даст и теперь. Поскольку с Киборгом мериться в Москве силами — дело дохлое. А если у тебя другое мнение — пойдет мочилово и взрывы по всей Москве. Это раньше были одинокие волки, которые рыскали везде, не имея ни дома, ни пристанища, не дорожившие ничем. Сегодня у любого братана и семья есть, и десять фирм под ним ходит, и любовница — ну все как у людей. Есть что терять. А значит, есть чего бояться. Правда, плохо, что Киборг не совсем представлял, чего боится Художник, поскольку эта фигура, несмотря на его бурные похождения в Москве, достаточно темная. Но у него достаточно привязок, по которым можно бить очень больно.
Киборг свернул с дороги, остановился. Вот и условленное место. Он высылал сюда разведчика, и тот убедился, что подвохов никаких нет.
Выйдя из салона, облокотившись о машину, Киборг вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся и пустил дым кольцом, которое тут же унес ветер. Он поглядел на приближавшиеся машины. Немного. Три «жигуля», раздолбанный внедорожник «Опель-Фронтеро», которому красная цена на толкучке пять тысяч зеленью.
— Рухлядь какая, — сказал участковый с Балашихи по прозвищу Красная Шапочка. Киборг обычно брал на разбор ментов. Хоть те и форму серую носят, но свои, из братвы, так что должны отрабатывать по полной программе.
— Да, на свалке подобрали, — кивнул Киборг, презрительно глядя на колонну. Художник скупердяй. Не может прикупить себе и братве нормальные тачки. Несолидно. При стрелках на тачки сразу первое внимание. Смотришь — если на рухляди прикатили, значит, и разговор несерьезный. А если «Чероки» с тонированными стеклами, да пара «Паджеро», да «Форд» с «мерином» новяк — значит, башли у пацанов ломовые. Значит, на мякине их не проведешь.
— Бомжи какие-то, — усмехнулся Красная Шапочка.
— Ничего. Они у нас на место быстро встанут, — сказал Киборг.
Из остановившейся машины вышел Армен и направился к Киборгу.
— А где Художник? — прищурился тот.
— Ногу сломал.
— Ха, — усмехнулся Киборг. — Ногу, да…
— Ногу.
— А ты за бугра теперь?
— А я за бугра, — кивнул Армеи.
— Тогда слушай, бугор. Я пятьсот штыков поставить могу. Даже если меня грохнут, мои псы всю землю перевернут, но каждого из твоих достанут. У нас организация потому что. У нас и менты купленные потому что. И судьи, и прокурор с моей ладони ест потому что.
Армен скучающе слушал эту пространную косноязычную речь. А Киборг завелся:
— У нас в команде каждый своей работой занят. И если на кого приказ «фас!» — мне того сильно жалко становится. Художник наглый, но не больше. А здесь, — он повернулся, махнул рукой на своих ребят, — сила.
— Ну и что? — спросил Армен.
— Поэтому расходимся по-хорошему. Ты возвращаешь нам Муху. Считай, на первый раз простили.
— Чего? Муху? Банкира твоего?
— Да. Вы его прибрали.
— Мы? Ты перегрелся?
— Так, — набычился Киборг.
— Теперь наше мнение. Ты возвращаешь бабки, тогда тебя на счетчик не поставим. И расходимся…
— Какие бабки? — не понял Киборг.
— Свердловские. Которые вы в Марьине взяли.
— Ты чего порешь?
— Только не надо, Киборг.
— Тупой базар, Армен. Тупой…
Армен пожал плечами. Провел ладонью по голове — это бы условный знак. Один из братанов нажал кнопку рации. Сигнал полетел на рацию Шайтана.
Отдаленный щелчок выстрела…
Армен качнулся. И упал лицом в траву. В спине его была дырка.
Киборг на миг опешил. Огляделся. И вдруг его повело в сторону. Он почувствовал, что де владеет собой. Что трава вдруг приближается, и он утопает в ней лицом. Он улегся рядом с Арменом. Пуля вошла ему в шею.
И начался ад. Автоматные очереди. Боевики рассыпались. Укрывались за машинами. И уничтожали друг друга.
С мрачным удовлетворением Гурьянов одну за другой посылал пули, которые настигали свои цели. Отстреляв из своей винтовки, он расстрелял быстро магазин винтовки Шайтана.
У команды Киборга было численное превосходство. Руднянские надеялись на внезапность. Но первая пуля настигла не Киборга, а Армена. Они решили, что Шайтан сошел с ума и шпарит с колокольни по своим.
Пара руднянских дернули в сторону. Но их прострочили очередями. «Жигуль» пятой модели с руднянскими взвыл мотором и устремился прочь. Следом пристроилась вторая машина. Забарабанили очереди, разнося стекла «пятерки», но она ехала вперед, разбрызгивая грязь, по лужам и скрылась за холмом, выйдя из сектора обстрела. Вторая машина тоже сумела уйти из-под обстрела.
