— Верховная Госпожа, ваш слуга думает, что неразумно посылать императорскую армию!
Удивленная такой позицией, я спросила — почему?
— Государь Император Наследник уже достиг совершеннолетия, но Верховная Госпожа по-прежнему правит вместо него. Столь необычное положение вещей делает требование мятежников предоставить власть князю императорской крови справедливым. Если Верховная Госпожа отпустит бразды правления и передаст их государю, все это брожение умов утратит законность и успокоится без кровопролития.
Речь Пэй Юаня потрясла меня больше, чем дерзкий пасквиль бунтовщиков. Тридцать лет назад этот Великий Секретарь был всего-навсего бедным чиновником из простолюдинов. Я заметила его на последней ступени императорских экзаменов, и по моему приказу он был принят во дворец Дивных Иероглифов в высшую школу для правительственных чиновников, созданную повелителем Вечным Предком для будущих советников. Будучи самоучкой, Пэй Юань не умел ни выстроить цепь отвлеченных рассуждений, ни разбираться в политике. Карьерный взлет Пэя начался лишь после того, как я оценила его как трудолюбивого и неподкупного чиновника. Под моим покровительством за пятнадцать лет он достиг самой вершины и возглавил правительство. Но сейчас, когда я больше всего нуждалась в его поддержке, примиренческая политика Пэя стала настоящей изменой: вместо того чтобы осудить бунтовщиков, он стал их глашатаем, прилюдно обвинив меня в промедлении с передачей власти.
За окнами уже вставал рассвет. Потоки бледных солнечных лучей постепенно заливали всё вокруг, как будто солнце протягивало мне руки. Я, подавив гнев, улыбнулась:
— Господин Пэй, я более двадцати лет помогала прежнему государю не сделать ни единой ошибки. Во время Великого Освящения Небо и Земля изъявили полное удовлетворение, а народ.
по достоинству оценив мои советы, наградил меня титулом Небесной Императрицы. Сегодня мое правление — единственный залог устойчивости Империи после того, как ее землю поразило столько несчастий. Потому-то и покойный государь, и государь-наследник вверили мне судьбу династии. Передать власть сыну для меня — дело не трудное. Но с моей стороны это было бы недостойным отречением от своего долга. В глазах народа такой поступок означал бы, что я признаю лживые обвинения справедливыми, а это побудило бы нарушителей закона и далее пренебрегать нашей властью. Даже если с некоторых пор я питала намерения тихонько удалиться от дел этого мира, то в настоящее время сделать это решительно невозможно. Порядку Империи нанесен удар. Почтение к государям-предкам пошатнулось. В таких обстоятельствах ни один князь, выдвинутый на политическую сцену и объявленный Повелителем, не будет пользоваться уважением вассалов. Он станет игрушкой в чужих руках. Господин Пэй Юань, почему вы, некогда проявлявший столь поразительную дальновидность, так слепы сегодня?
По возвращении в Женские покои я долго не могла опомниться от наглости Пэй Юаня, и меня терзали мрачные предчувствия. Я распорядилась усилить наблюдение за домом пребывавшего в ссылке Будущего и следить за встречами моего сына Солнце с чиновниками. Чиновник-распорядитель Хуи Ча попросил о тайной беседе.
— На смертном одре покойный император поручил Пэй Юаню обеспечивать надлежащую работу правительства, — тихо сказал он. — Эта завещанная ему власть пробудила у Пэя невиданное честолюбие. Потому-то сегодня вместо того, чтобы защищать Верховную Госпожу, он предложил ей сложить полномочия. Всем известно, что у государя-наследника нет никакого опыта в решении политических вопросов и он не сумеет править твердой рукой. Вернуть императора на трон означало бы отдать власть Пэй Юаню. Верховной Госпоже не следует ему доверять.
Эти рассуждения совпадали с моими собственными выводами. Я задержала отправку императорских войск против бунтовщиков и усилила охрану Внутреннего дворца. За несколько дней из материалов тайных расследований деятельности Пэй Юаня я узнала, что один из главарей бунтовщиков — его племянник. Однако ничто, помимо этих родственных уз, не доказывало виновность Великого Секретаря.
И все-таки, несмотря на то, что у меня оставались кое-какие сомнения в пользу Пэй Юаня, я приняла решение. Было не так уж важно выяснить, виновен он или нет. Восстание, поднятое Ли Цинь Юэем, внуком Великого Военачальника, одного из двадцати четырех ближайших соратников первого императора нашей династии, посеяло смятение в императорском Дворце. Те, кто слепо мне подчинялся, стали выражать сомнения в законности моей власти. Позиция Пэй Юаня лишь укрепила эти пагубные настроения. Став Великим Секретарем по воле моего супруга, советник, способствовавший низложению государя, вышедший из повиновения Пэй Юань стал опасен. Следовательно, я должна была его устранить.
Морозным утром во время «Приветствия» я распорядилась арестовать Пэй Юаня. Начальники стражи Лес Перьев вошли во Дворец во главе двух отрядов, и пока многие из удивленных этим обстоятельством советников клялись, что ни в чем неповинны. Великий Секретарь без возражений и слез позволил им отобрать у него черную лакированную шапку, табличку слоновой кости и отделанный нефритовыми пластинами кожаный пояс — все регалии, соответствующие его положению.
На том же заседании я приказала разрушить усыпальницу Великого Военачальника Ли Чжи за то, что он породил внука-бунтовщика. Да будет отобрано у этой семьи имя Ли, коим наградил его Император Вечный Предок.[18] И пускай его кости будут разбросаны на все четыре стороны. Обрушив кару на покойника, с которым меня связывали самые теплые отношения, я предостерегала тех живых, кто осмелился бы совершить предательство. В тот же день императорские войска получили приказ выступать. Триста тысяч одетых в доспехи воинов поспешно отправились к захваченным городам. Вскоре моего слуха достигли вести об их победах. Армия бунтовщиков, являвшая собой просто скопище разбойников, при виде наших стягов бросилась бежать со всех ног. Мятежники перессорились в своем собственном лагере. Через сорок дней, после их первых оглушительных заявлений, повстанцы просили их помиловать, предложив мне отрубленные головы Цзу Цинь Юэя[19] и его ближайших сторонников. Я велела выставить их на копьях в центре Лояна. Прохожие тотчас осыпали эти мятежные головы плевками. Начальники императорских войск казнили главарей всех до последнего. Когда мне донесли, что Великий Военачальник полка Орлов Правой руки Чень By Тинь вел тайные переговоры с одним из бунтовщиков, я, не требуя других доказательств, отправила Великого Военачальника полка Орлов Левой руки отрубить ему голову, несмотря на то, что этот человек прославился как победитель тюрков и корейцев.
После ареста Пэй Юаня и проведенного у него обыска дознаватель сообщил мне, что Великий Секретарь жил более чем скромно, обстановка его дома ограничивалась самым необходимым: ни позолоты, ни драгоценных тканей. За шесть лет на посту Великого Советника он скопил лишь несколько мешков риса и десяток отрезов шелка, подаренных моим покойным супругом и мной.
Честность этого человека меня растрогала. В тюрьме он не признал себя виновным, но и никогда не отрицал своей вины. В середине осени Пэй Юань был казнен на одном из перекрестков Столицы. Как мне сказали, прежде чем умереть, Пэй попросил прощения у своих приговоренных к ссылке братьев: «Будучи у власти, я не позволил вам извлечь выгоду из моего положения. А теперь из-за меня вы должны отправиться на край света. Мне очень жаль!»
Я не пыталась узнать, заслуживал ли Пэй Юань смерти, так как вынесенный ему приговор был решающим обстоятельством в сражении с повстанцами. Тайно я приказала взять его голову и тело, дабы достойно похоронить в окрестностях Лояна. Иногда в годовщину смерти я посылала туда приношения и молилась.
В Запретном дворце мой суровый голос разносился по всему залу Добродетельной Власти.
— Господа, вы прекрасно знаете, что я никогда не разочаровывала Небо! Я служила покойному государю более двадцати лет. Государственные дела причинили мне множество хлопот. Я заботилась о равновесии в Империи и старалась принести народу радость. Каждому из вас я дала богатство и знатность. С тех пор как прежний владыка покинул вас, вверив мне бразды правления, я никогда не занималась собственным здоровьем и все мои мысли были направлены на благо подданных. Среди бунтовщиков были министры, военачальники и чиновники Двора. Так где же верноподданнические чувства, где честь и совесть? Позор вам! Люди лукавые и непокорные меня не пугают. Но я спрашиваю: кто из вас могущественнее, суровее и упрямее Пэй Юаня, исполнителя посмертной воли моего усопшего супруга? Кто более воинствен, дерзок и яростен, чем Цзу Цинь Юэй, потомок одного из ближайших соратников основателя династии? Кто более привычен к сражениям, ловок и умудрен в вопросах тактики, нежели Чень By Тинь, ни разу не потерпевший поражения в бою? Все трое слыли неукротимыми! Но стоило этим людям
