которые не позволяли ему самому спровоцировать Вендрамина. Но если глупец сам лезет на рожон, то получит сполна. Марк-Антуан ни в чем его не пощадит. Он сотрет его в пыль, сорвет замечательные одежды с плеч этого мерзавца и разоблачит скрытое под ними зло.
— Тогда я должен объяснить. В последние три месяца, Вендрамин, вы занимали у меня различные суммы, составившие в итоге более тысячи дукатов. Меня не устраивает, что вы аннулируете долги, убив меня. Так же, как не устраивает и потерять свои деньги, если я убью вас. Человек чести не принуждал бы меня излагать это дело столь откровенно.
Лицо Вендрамина стало свинцово-серым. То был бесчестный, трусливый удар, которого он не ожидал.
Он пытался освободиться от Нани и виконтессы, которые удерживали его, как вдруг услышал взволнованное восклицание майора Санфермо:
— Ей-богу, вы правы! Человек чести так не поступил бы.
— Сейчас у меня дело к этому англичанину, майор Санфермо. Он — трус, прикрывающийся своими дукатами.
Но Марк-Антуан уж более не заботился о прикрытии. Его намерение было выполнено. Теперь Вендрамина окружали лишь презрительные взгляды и враждебное ворчание.
— О! Если вы ставите под сомнение мою храбрость, то это уже совсем другое дело. Независимо от дукатов, — он поклонился Нани. — Я буду иметь честь ожидать вас, сэр.
Но даже единственный проблеск удовлетворения, вспыхнувший было в глазах Вендрамина, угас от неожиданного ответа Нани:
— Я не выполняю поручений мессера Вендрамина.
— Как и ни один другой венецианский джентльмен, — добавил майор Санфермо.
Вендрамин огляделся, сбитый с толку и взбешенный, везде встречая осуждающие взоры. Теперь он полностью осознал, как обошелся с ним Мелвил. С минуту он стоял, потрясенный. Затем он вновь обрел самообладание и находчивость.
— Вы слишком поспешны на заключения и осуждения. В самом деле, столь же поспешны, как и мистер Мелвил. Это пришло на ум не вам, а мистеру Мелвилу, что человек чести должен ликвидировать долги до встречи с кредитором. Вы вынуждаете меня заявить вам, что ему будет выплачено все до последнего дуката, прежде, чем мы встретимся.
— Вы неопределенно откладываете встречу, — усмехнулся Балби.
Вендрамин резко обернулся к нему.
— Ваша ирония пропадает впустую, Балби. Я рассчитываю встретиться с мистером Мелвилом завтра, самое позднее — послезавтра. И мне не нужен джентльмен, чтобы он выполнил мое поручение. Не буду затруднять никого из вас.
Он повернулся на каблуках и вышел, более обычного вихляя бедрами при походке.
Марк-Антуан мягко рассмеялся.
— В конце концов, последнее слово осталось за ним.
Мужчины и женщины обступили его, осуждая Вендрамина. Один из мужчин из желания продемонстрировать венецианский характер предложил мистеру Мелвилу свои услуги в том, что могло последовать.
Виконтесса, явно встревоженная, держалась возле этой маленькой группки. Сначала она сделала было движение догнать Вендрамина. Но, поразмыслив, она вернулась обратно; и в ее глазах Марк-Антуан мог прочесть страстное желание, с которым она ждала возможности перемолвиться с ним.
Когда через некоторое время он выходил, она выбрала момент и попросила его проводить ее до гондолы, которая ожидала у ступеней Пьяцетты.
Когда они вышли под аркады площади, она с силой вцепилась в его руку. На ней была маска и вуаль, ибо теперь был октябрь, начиная с которого и до великого поста маска была обычным явлением для Венеции, потому что дама высокого положения едва ли показалась бы с неприкрытым лицом вне дома.
— Что вы сделали, месье? — причитала она. — Что вы сделали?
— Я мог бы ответить лучше, если бы знал, о ком из нас вы заботитесь?
— Я забочусь об обоих.
— Ну, успокойтесь. Мы не оба умрем.
— О, ради бога, не смейтесь над этим! Вы не должны встретиться на дуэли.
— Вы заставите его извиниться?
— Если необходимо, я постараюсь.
— Есть более очевидный путь, — сказал Марк-Антуан.
Они пересекали площадь уже в сумерках. Свет мерцал из лавок под Прокурациями. Цветные стекла мозаики на соборе Св. Марка сияли впереди, словно колоссальные драгоценные камни, а в воздухе плыл мерный звон колоколов, ибо был канун дня Св. Теодора.
— Есть условие, задерживающее эту дуэль. Сначала он должен заплатить мне тысячу дукатов. Если он придет занимать деньги у вас, откажите ему, и это устроит дело.
От удивления у нее перехватило дыхание.
— Почему… Почему вы полагаете, что он придет за деньгами ко мне?
— Ответ самый простой. Потому что ему больше некуда пойти. Больше никто — простите меня — не будет так глуп, чтобы давать ему взаймы.
Она задумалась.
— Вы сообразительны. Сообразительны и проницательны, -немного нервно засмеялась она, соглашаясь. — Обещаете ли вы мне, что если он не заплатит вам, то вы не встретитесь с ним?
— Клянусь в этом.
Казалось, она задышала свободнее. Со своей стороны, она поклялась, что Вендрамин не получит от нее ни цехина.
В соответствии с клятвой она и действовала, когда, придя домой, она застала поджидающего ее Вендрамина.
Ее отказ поразил его. Утверждение о том, что она не может достать денег, даже половину этой суммы, вызвало у него вспышку ярости. Он указал на нитку жемчуга на ее шее, на бриллианты, сверкающие на ее ленте. Она считает, что эти безделушки дороже его чести?
Это вызвало ответное возмущение с ее стороны. Неужели она должна раздеваться догола, чтобы он мог приодеться? Сколько денег он взял у нее за последние шесть месяцев? Известно ли ему, что он занял более пяти тысяч дукатов? Если он отрицает или сомневается в этом, она может принести ему чеки, отмеченные банком Виванти; и все они имеют его подпись — доказательство того, что он получил эти деньги.
Он уныло взглянул на нее.
— Если вы не поможете мне, Анна, то, ради бога, скажите, что же мне делать?
Он в отчаянии бросился на покрытую парчой кушетку. Она стояла над ним побелевшая, почти презирающая.
— Зачем вы дали выход своему озлоблению? Почему вы не подумали об этом, безумец, прежде чем намеренно затеяли с ним эту ссору?
Он не мог ей рассказать, чем он был так глубоко задет. Не в его интересах было пригвоздить к позорному столбу даму, на которой он собирался жениться. В конце концов, жалоба — не единственное, что может обеспечить расположение хозяйки.
— Мог ли я предположить, мог ли джентльмен предположить, что Мелвил откажется от дуэли, пока не будет уплачен долг? Только англичанин мог поступить так низко. Боже мой, Анна, я убью этого человека! — он поднялся, дрожа от ярости, пристально посмотрел на нее и резко привлек ее к себе. — У него с вами дело, из-за которого вы боитесь? Из-за этого вы и не ссужаете мне денег? Потому что хотите спасти этого пса?
Она вырвалась из его рук.
— О, вы — сумасшедший. Бог знает, почему я терплю вас.
Он вновь приблизился к ней, обхватил ее руками и прижал к себе.
— Вы терпите меня, потому что я вас люблю, Анна. Как я люблю вас, дорогая Анна! Дорогая моя Анна! Спасите меня еще раз. Я разорен, опозорен, обесчещен, если вы не придете мне на помощь. Вы не можете
