— Обстоятельства сложились не в мою пользу, — как бы защищаясь, объяснила она. — А на самом деле все против нас. Мой отец, повелитель Сан-Лео, — приверженец герцога Гуидобальдо, и, вполне естественно, мы редко видимся с теми, кто служит под знаменем нашего врага. Боюсь, наши пути могут разойтись, если только мне не удастся привлечь его внимание к себе, невзирая на все препятствия.
Хитроумный маг обдумал сказанное и затем вздохнул и произнес:
— Я вижу, здесь придется преодолеть большие трудности.
— Но сумеете ли вы помочь мне преодолеть их?
— Это будет дорого стоить, — сверкнув глазами, промолвил Корвинус.
— Ну так что ж? Неужели вы думаете, что цена будет иметь для меня значение?
Чародей выпрямился в кресле с видом оскорбленного достоинства и нахмурился.
— Поймите меня, — с некоторой суровостью произнес он. — Здесь не лавка, где продаются и покупаются вещи. Мои знания и мое искусство служат всему человечеству. Я их не продаю. Я свободно и бесплатно одариваю ими всех, кто в них нуждается. Но если я даю столь много, нельзя требовать, чтобы я давал еще и сверх этого. Снадобья, которые я получил со всех уголков земли, зачастую стоят очень дорого. Эту цену вы и заплатите, поскольку средство нужно именно вам.
— Итак, оно есть у вас! — охваченная внезапной надеждой, воскликнула она, хлопнув в ладоши.
Он утвердительно кивнул.
— Любовные эликсиры — вещь достаточно распространенная и легкая в приготовлении. Любая деревенская ведьма, занимающаяся колдовством и охотой за дураками, может смешать их. Но в деле, где надо преодолеть серьезные преграды и даже, возможно, придется использовать вашу естественную привлекательность, требуется средство необычайной силы. Оно у меня есть, хотя и в небольшом количестве. Его главная составляющая — вытяжка из мозга птицы avis rarissima[6], и ничто в мире нельзя достать с бoльшим трудом.
Дрожащими пальцами Бьянка нащупала на поясе тяжелый кошелек и бросила его на стол. Он шлепнулся рядом с ухмыляющимся черепом, и таким образом два самых мужественных повелителя жизни — Смерть и Золото — оказались рядом.
— Пятьдесят дукатов[7], — возбужденно выдохнула она. — Этого хватит?
— Возможно, — демонстрируя всем своим видом полное безразличие, ответил он. — Если немного и не хватит, я сам добавлю недостающее. — И выразительным движением пальца, красноречиво свидетельствующим о его презрении к золоту, он отодвинул кошелек в сторону.
Она попробовала протестовать, но маг великодушным жестом остановил ее возражения. Он встал с кресла, и Бьянка увидела на нем широкий черный пояс с вышитыми золотом знаками зодиака. Подойдя к полкам, маг снял с одной из них бронзовый сундучок, открыл его и извлек крошечный сосуд — закупоренную тонкую маленькую трубочку. В ней играло на свету темно-янтарное зелье, от силы дюжина капель.
— Вот, — сказал маг, — мой elixirium aureum, золотой эликсир, — легко растворимое и не имеющее запаха вещество. Этой дозы будет достаточно для вашей цели.
И резким движением протянул ей сосуд.
Но не успела она притронуться к нему, как чародей повелительным жестом остановил девушку.
— Выслушайте меня, — внушительно произнес он, в упор глядя на нее сверкающими глазами. — К этому золотому эликсиру вы добавите две капли вашей крови — ни больше ни меньше, а затем вольете в вино, которое будет пить синьор Лоренцо. Вы проделаете это при растущей Луне, и тогда его страсть будет расти и усиливаться в той же пропорции, в которой прибывает Луна. И не успеет Луна пойти на убыль, как Лоренцо Кастрокаро будет ваш. Он придет к вам, даже если ему понадобится обойти всю землю, и станет вашим покорным и преданным рабом. Сейчас самое подходящее время. Идите и сделайте себя счастливой.
Бьянка взяла сосуд и рассыпалась в благодарностях. И снова повелительным жестом и суровым взглядом маг прервал девушку. Он ударил в небольшой гонг. Послышался звук открываемой двери. Со скрежетом распахнулись занавеси, и на пороге открывшейся двери согнулся в поклоне нубиец в белом одеянии.
Синьорина Бьянка, в свою очередь, поклонилась великому чародею и вышла из комнаты. Нубиец же оставался на пороге, ожидая человека, который пришел вместе с ней. Однако Корвинус, не подозревая о причине, заставившей слугу задержаться, велел ему удалиться, после чего занавеси были вновь задернуты и дверь закрыта.
Оставшись один, волшебник сбросил маску величественного безразличия ко всему земному и проявил вполне человеческий интерес к оставленному синьориной Бьянкой кошельку. Он высыпал монеты на раскрытую магическую книгу и стал перебирать их, посмеиваясь в рыжую бороду. И тут из глубины комнаты послышался презрительный смешок.
Корвинус инстинктивно прикрыл руками золото, поднял глаза, и от того, что он увидел, у него перехватило дыхание. Прямо перед ним возникла фигура в черном: шляпа, плащ и даже лицо и сверкающие глаза — все было черным.
Весь во власти страха, куда более сильного, чем тот, который внушал другим, дрожащий и побелевший, чародей неотрывно глядел на жуткий призрак, предполагая, и не без оснований, что сатана явился наконец-то за тем, кто ему служил. Корвинус попытался было заговорить с приведением, но мужество изменило ему, и он не смог связать и двух слов. С невнятным бормотанием он упал в кресло, ожидая неминуемой смерти и вслед за ней, поскольку ему было хорошо известно, чего он заслуживал, неизбежных адских мучений.
Привидение приблизилось на расстояние вытянутой руки и произнесло насмешливым, однако, без сомнения, спасительно-человеческим голосом:
— Мое почтение, трижды маг!
Корвинусу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что его посетитель был всего-навсего простым смертным, и еще некоторое время, чтобы самообладание, хотя бы отчасти, вернулось к нему.
— Кто вы? — воскликнул маг. Он пытался унять дрожь в голосе, но пережитый только что страх был сильнее.
Неожиданный гость распахнул плащ, и взору волшебника предстала изящная фигура, облаченная в темный бархат, расшитый золотыми арабесками[8]. С пояса, украшенного крупными пылающими рубинами, свешивался длинный тяжелый кинжал, ножны и рукоятка которого были богато отделаны золотом. На тыльной поверхности черных бархатных перчаток сверкали, словно капли воды, алмазы, довершая сумрачное великолепие наряда незнакомца. Он сорвал рукой свою маску, и за ней открылось благородное лицо Чезаре Борджа, молодого герцога Валентино и Романьи.
Корвинус мгновенно узнал его, и тут же у него мелькнула мысль, что, возможно, было бы лучше, если бы на месте его посетителя все же оказался дьявол.
— Синьор! — в глубоком изумлении воскликнул смущенный маг. — Как вы здесь оказались?
— Мне тоже кое-что известно о магии, — ответил герцог с усмешкой, поскольку вся его магия заключалась лишь в том, чтобы войти в дом в качестве сопровождающего синьорины Бьянки де Фиорованти, а затем неслышно скользнуть за черные шпалеры, которыми мессер Корвинус завесил стены.
Истинная цена магии была, без сомнения, хорошо известна Корвинусу, поэтому он ни на секунду не мог предположить, что герцог оказался в его доме, используя сверхъестественные средства. Нубийца следовало немедленно допросить с пристрастием и, если потребуется, выпороть. Однако все внимание сейчас надо было уделить герцогу. Корвинус, хотя он и испытывал некоторую неловкость, прибегнул к наглости, чтобы скрыть минутное замешательство. Улыбнувшись столь же загадочно, как и герцог, он быстрым движением ссыпал золото в кошелек, не удостоив вниманием упавшую на пол монету, и отодвинул кошелек в сторону.
— Между моей магией и вашей, синьор, есть некоторая разница, — с лукавым намеком сказал он.
— Иначе меня здесь бы не было, — ответил герцог и внезапно перешел к делу, которое привело его сюда. — Говорят, у вас есть эликсир, способный возвращать к жизни умерших.
— И совершенно справедливо говорят, синьор, — не моргнув глазом, ответил чародей.
