— А это имеет какое-либо значение?
— Мы должны быть уверены, что все это правда.
— Если бы я в этом не был уверен, то не бежал бы сейчас черным ходом и не пришел бы сюда.
Маленькие глазки впились в него. Аббат почесал впалую щеку и сказал:
— Нет, нет, нет. Я думаю, этого не может быть. Здесь вы, конечно, в безопасности. Но вы не сможете находиться здесь до бесконечности. Да и не захотите. Нет. Но прежде чем вы выйдете отсюда, мы должны узнать точно, что же решил парламент. В этом деле есть что-то большее, чем просто ваше преследование. Дайте мне подумать.
Только через несколько часов Дюбуа попросил у регента аудиенции и повел к нему не только мистера Лоу, но и герцога Сен-Симона и канцлера д'Аржансона. Оба они были срочно вызваны в Пале-Рояль от имени регента.
Его Высочество только что отобедал, точнее сказать, выпил чашку шоколада, составлявшую весь его обед. И то он позволял ее себе только после того, как основная работа дня была позади. Сегодня госпожа де Парабер задержала его в кабинете, где он занимался живописью, чтобы отвлечься. По поводу недавней кончины ее мужа господина де Парабера Сен-Симон сказал, что это было самое значительное дело, которое он когда-либо совершил. Его величественная вдова несла свое вдовство с показным смирением.
На зеленой тарелке лежали три апельсина, а рядом стояла ваза из голубой дельфтской керамики — Его Высочество пытался нарисовать этот натюрморт. Возможно из-за того, что ему это не совсем удавалось, он не слишком неохотно оторвался от своего мольберта, увидев входящих посетителей.
— Что случилось, аббат? — проворчал он. — Мне никогда не дадут отдохнуть?
Госпожа де Парабер заерзала в своем кресле.
— Возможно, — предположила она, — кто-нибудь из этих господ скажет, была ли я права по поводу этой тени.
— Это вряд ли. Но, впрочем, господа, — он указал кистью на стол, — скажите, какого цвета тень, отбрасываемая этой вазой?
Мистер Лоу взял на себя смелость ответить вопросом на вопрос.
— А разве бывает у тени другой цвет, кроме черного?
Регент пожал плечами и бросил грустный взор на мистера Лоу.
— Невежество умного человека! — вздохнул он.
— Именно так, — сказал Дюбуа. — Умные потому и умные, что являются невеждами в вещах, узнавать о которых у них нет времени. Господин Ла в настоящее время находится в тени гораздо более глубокой, чем Ваше Высочество в состоянии изобразить.
Регент отложил кисть и палитру и повернулся к ним.
— Будь по-вашему. Давайте поговорим о том, в чем вы разбираетесь. Очевидно, вы пришли с новостями; мой опыт заставляет предположить, что они, видимо, неприятные. Так?
Мистеру Лоу как главному участнику происходящего выпало ознакомить Его Высочество со случившимся. На жизнерадостном лице регента проступила гримаса ужасного отвращения.
— Невероятно, — сказал он. — Кошмарно! Я бы не поверил, если бы два дня назад не произошло следующее. Я получил послание от де Мема с требованием о приостановке моего указа о денежном обращении. Он предупреждал меня, что парламент не будет его рассматривать до моего ответа. Я ответил ему, что ничто не порадовало бы меня больше, чем если бы они так и просидели в его ожидании, обрастя мхом. Конечно, барон, господин де Ноай не простил вам потери поста председателя в Совете финансов, а господин де Орн являлся ко мне жаловаться на вас, что вы, дескать, его ограбили. Парламент, в свою очередь, имеет основания вас не любить, видя, что ваши финансовые планы угрожают его могуществу. Но то, что вы сейчас рассказали, говорит об их безрассудной смелости. У вас есть какие-нибудь доказательства, что они собирались вас именно убить?
— Да, они из верного источника, который я не могу назвать.
— И они действительно нагло собирались нарушить мою волю, отменить мои указы и представить мне все как fait accompli [54]? — регент оперся локтем о колено, держась рукой за подбородок и нахмурившись. — Невероятно! — снова повторил он.
Госпожа де Парабер рассмеялась:
— А вы не находите, что невероятным всегда является то, что случается? И потом в этой истории все довольно вероятно. Ваша чрезмерная доброта, Филипп, попустительствовала этим господам.
— Да? — с кривой усмешкой он посмотрел на нее. — Маленькая черная ворона наслушалась Сен- Симона.
— Нет, нет, — запротестовал герцог. — Госпожа говорит об очевидном для всех кроме вас, Ваше Высочество, — с фамильярностью, присущей ему с тех времен, когда они с регентом были друзьями детства, он продолжал: — Ваша доброта лишила вас в глазах мятежников всякого авторитета. То, для чего раньше достаточно было бы складки на лбу, теперь потребует использования артиллерии.
— Они опьянены тщеславием и самонадеянностью, — пробасил д'Аржансон. — Они начали атаку и смелеют по мере своего продвижения.
Сен-Симон продолжал:
— Они ощущают себя парламентом в английском стиле, представляющем ассамблею, выбранную всем народом.
— С правом, — напомнил регенту мистер Лоу, — требовать ответа даже у короля, как и произошло с Карлом Первым.
— Peste! [55] Вы не очень тактичны, — упрекнул его регент. Но тут Сен-Симон поспешно вставил, чтобы замять возникшую неловкость:
— Они будут оправдывать себя тем, что действовали в интересах Франции. Все обвинения сразу можно будет снять, так как они скажут, что хотели блага своему народу.
— Это потребует от вас твердости, монсеньер, — сказал Дюбуа.
Парабер засмеялась:
— Одолжите ему свою, господин аббат.
Но Его Высочество не был настроен шутливо.
— Замолчи! Тихо! — приказал он ей. На его лице читались усталость и раздражение. — Ради Бога, что делать? Созвать Генеральные Штаты?
Совет дал д'Аржансон:
— «Вправления мозгов» будет достаточно, Ваше Высочество.
Он напомнил об этой мере, которую использовал иногда покойный король, чтобы призвать парламент к выполнению своих обязанностей. Король приходил на заседание парламента в запыленном костюме для верховой езды и с хлыстом в руках, подчеркивая этим свое неуважение. Сейчас, по мысли д'Аржансона, наступило время протрезвить особо горячие головы.
Они начали обсуждать план «вправления мозгов». Вспомнили, как важна в этом деле неожиданность, и что в связи с этим лучше провести заседание не в королевском дворце в Версале, а в Тюильри.
Последнее было важным, чтобы раньше времени не напугать членов парламента. Пусть они думают, что им предстоит обычное заседание. И только в последний момент неожиданный вызов заставит их — полторы сотни членов парламента, одетых в красные мантии — пройти пешком по улицам мимо шеренг вооруженных солдат, чтобы показать им силу королевской власти.
Через два дня в Тюильри все состоялась так, как было задумано у регента в кабинете. Наследник трона был одет в горностаевую мантию, в руке он держал скипетр. Его окружали принцы крови, бастарды [56] и пэры. От имени короля выступил канцлер д'Аржансон. Он сказал, что его задача прочистить мозги некоторым чересчур обнаглевшим господам в мантиях.
Голос его резонировал, тон был резким. Он начал с того, что напомнил членам парламента, что они являются судейской, а не законодательной палатой, и что присвоение себе не данных им прав, то есть их узурпация, является серьезнейшим преступлением. Он напомнил им, что границы их полномочий установили еще короли Франциск I и Карл IX, а совсем недавно их подтвердил последний король Людовик XIV, который, как они, наверное, еще не забыли, обходился с ними без лишних церемоний. Потом он с неприятной усмешкой указал, что для изменников в государстве существует Бастилия.
Далее он объявил им, что их решение аннулировать указ регента о передаче собираемых налогов в
