— Вы спятили? — Дюбуа побледнел. — Вы, может быть, отчаянный игрок, барон. Но это игра не для вас. Ставкой в ней будет ваша собственная голова.
— О, бедная моя голова!
— Как минимум, карьера. Вы все погубите. Подумайте, ради Бога. Оставьте в покое то, что вас совершенно не касается.
— Я только что объяснил вам, что меня это все очень близко касается.
— Но не настолько же, чтобы так рисковать? Прошу вас, опомнитесь.
— Ладно! — отрезал мистер Лоу. — Хватит об этом. Теперь, вот еще что. Лорд Стэр сказал мне несколько дней назад…
— О сбежавшем банкроте? Знаю. Он говорил мне, что обращался к вам. А что вас здесь интересует?
— Этот банкрот мой старый друг. Я хотел бы помочь ему. Мне нужен один документ для него.
Аббат растерялся:
— Вы ставите меня в тупик. Вы желаете помочь Стэру или нет? Черт меня побери, если я вас понимаю.
— Поймете позже. А сейчас вы меня очень обяжете, если выполните мою просьбу. Это никому не принесет вреда. Франция никак не заинтересована в этом человеке.
Поскольку это единственное, что было аббату ясно, он не стал чинить препятствий. Но долго сидел в глубоком тревожном раздумье после ухода мистера Лоу.
Глава 17
Портфель Сельямаре
Путешествие дона Пабло никоим образом нельзя было назвать счастливым.
Аристократичный молодой аббат и его компаньон, сын последнего испанского посланника при дворе короля Англии, обращались с банкиром даже хуже, чем если бы он на самом деле был их лакеем. Так что его роль стала более чем естественной. Он сидел на запятках рядом с кучером. Он закутался как только смог, чтобы спастись от пронзительных декабрьских ветров и проклинал надменных юнцов, уютно устроившихся в карете размером почти с комнату.
Единственным утешением для него было то, что они приближаются к испанской границе, за которой он будет в безопасности. Вот уже и Пуатье проехали. Здесь-то, когда карета переезжала через мост, он и заметил небольшой отряд, едущий вслед за ними. Это не обеспокоило бы обычного человека в обычных обстоятельствах. Но обстоятельства дона Пабло были необычны.
Встав на колени, он смотрел поверх крыши кареты на приближающийся отряд: полдюжины мушкетеров в красном, возглавляемые офицером. Позади отряда скакал закутанный в плащ человек.
Пришпорив коней, они догнали и окружили карету как раз в тот момент, когда она съехала с моста, и именем короля приказали ей остановиться. Растущие страхи дона Пабло сменились унылой уверенностью.
Карета остановилась и молодой священник высунул голову, чтобы спросить, что происходит. Он полагал, что вышла какая-то ошибка. Он назвался аббатом Порто-Карреро из испанского посольства, возвращающимся на родину.
Офицер был до крайности любезен. Если все так, как говорит аббат, то он просит прощение за эту задержку. Они преследовали по просьбе английских властей беглого банкрота по имени Пабло Альварес, и у них есть информация, что он находится в этой карете.
Аббат изобразил возмущение. Нервничая, он стал говорить, что ничего не слышал об этом человеке. Его сопровождали, утверждал он, только господин де Монтелеон и камердинер, о чем указано в их бумагах.
Офицер спустился с лошади, и один из мушкетеров открыл дверь кареты. Позади всадников, стоявших полукругом, начали собираться городские зеваки. Число их все увеличивалось.
Аббат показал свои бумаги. Это был низкорослый, широкоплечий брюнет. Тон его был очень властным. Его компаньон был его полной противоположностью: худой и долговязый, он оставался молчалив и апатичен.
Офицер просмотрел две протянутых ему бумаги.
— Все в порядке, — произнес он, но задержал их, пока не переговорил с человеком в плаще, подъехавшим поближе.
— Взгляните на них, мсье. Вы узнаете среди них того, кого ищете?
Человек в плаще, не слезая с седла, заглянул внутрь кареты.
— Нет, — заявил он. — Можете разрешить им ехать, лейтенант.
— Там еще про слугу упомянуто, — сказал лейтенант.
— Естественно, — надменно ответил его преподобие. — Я без слуги не путешествую, — спокойно он указал на него.
— Вот он, рядом с кучером.
— Позвольте взглянуть на него. Спустись-ка, приятель.
Альварес спустился на землю, дрожа от страха перед закутанным в плащ человеком, голос которого был до крайности похож на голос мистера Лоу.
— Это тот, кого вы ищете, лейтенант. Это Пабло Альварес.
— Voila! [62] — рассмеялся офицер. — Хитрость чуть не удалась, господин аббат, — потом саркастически спросил: — Он тоже пользуется дипломатической неприкосновенностью?
Порто-Карреро пришел в ярость.
— Я не знаю его. Я его нанял в Париже неделю назад.
— Конечно, конечно. Садись в карету, дружок, — обратился офицер к Пабло и добавил: — Вы все поедете с нами.
Он захлопнул дверь кареты, не слушая объяснений возмущавшегося аббата и отдал приказы. Они поехали прямо к гостинице города Пуатье. Дон Пабло понял, что погиб, но не мог понять причину ужасного предательства мистера Лоу.
Во дворе гостиницы под любопытными взглядами ее хозяина, горничных и конюха, а также служанок и прохожих, им было предложено считать себя арестованными и подняться наверх.
Порто-Карреро был взбешен и угрожал Франции чуть ли не войной с Испанией за такое его оскорбление. Тем временем высокий человек в плаще спокойно приказал доставить багаж из кареты в комнату для досмотра.
— Это дорого вам обойдется, — заверещал аббат, выходя из себя. — Мы дипломаты. Вы же видели наши паспорта. Наши персоны и наш багаж неприкосновенны.
Но это не потревожило спокойствие мистера Лоу.
— Только один из вас известен нам, как разорившийся банкрот, пытающийся бежать от правосудия в Испанию. Вы не должны находить странным, что мы теперь не верим вашим уверениям о неприкосновенности. Ваши паспорта могут быть поддельны. Соблаговолите дать мне ваш портфель, господин аббат.
Он протянул руку за кожаным портфелем, который Порто-Карреро прижимал к себе.
Лицо аббата смертельно побледнело. В уголках его рта показалась пена. Его паника окончательно уверила мистера Лоу в правоте.
— Сэр, здесь находятся посольские документы. Они запечатаны посольской печатью. Взгляните сами, сэр.
— Это я и собираюсь сделать, — мистер Лоу завладел портфелем. — Более удобного места для провоза награбленных средств и не придумать. Сюда можно положить банкноты не на один миллион ливров.
Монтелеон вышел из своей апатии. Он был очень надменен:
