стабильной работы и перспектив любого диплома заставляет молодежь, не имеющую в кармане и ломаного гроша, подключаются (иногда на короткое время) к деятельности преступной. Большинство из них затем пополняет ряды узников тюрем и лагерей: здесь-то и начинается настоящая жизнь, полная настоящих опасностей, непохожих на опасности из американских боевиков.
Поднявшийся на «взросляк» малолетка гнет пальцы, сплевывает сквозь зубы, как Доцент из «Джентльменов удачи», хвастает сексуальными победами над зоновскими «петухами», не познав женщины. Именно здесь, за решеткой и колючей проволокой, предстоит ему выбор жизненного пути, и чаще всего почти любой выбранный путь ведет его обратно в тюрьму и зону. Вглядитесь в лица этих «пацанов», оставленных матерью-Родиной. Да, они жестоки; они забивают ногами пьяного за полупустой кошелек; они взламывают ларьки с шоколадками и насилуют в подвалах «хором» таких же малолетних девчушек. Но если их самих нельзя назвать «несчастными» – тогда кого же? Они нынче – и на длительный срок – узники… И те, кто уже счел тюрьму «родным домом», кто зачерствел сердцем и оледенел взглядом, они тоже узники. И те, кто добровольно взвалил на свои плечи тяжкий и ответственный груз служения «тюрьме и зоне», – соузники их всех… И мы, находящиеся по эту сторону всех «запреток», – таковы же по сути…
И чтобы не заканчивать скупое повествование на чересчур официальной, нравоучительной или куражисто-блатной ноте, послушаем лучше слова священника, сказанные им в 1901 году, но отнюдь не потерявшие актуальность.
Прийти к заключенным в темнице
В темнице был, и вы пришли ко мне (Мф. 25, 26). В числе несчастных, которым мы обязаны оказывать свое милосердие, заключенные составляют особенность: эти люди связаны по рукам и ногам и не могут сами просить нас о помощи, как просят ее нищие и бедные, приходящие к нам в дом; они от нас за крепкими стенами, и, сколь бы ни вопияли о какой-либо своей нужде до нас, голос их будет слышаться только ими самими. Затем, как же мы можем перестать считать их ближними, когда между ними, может быть, найдутся и невинные? Наконец, пусть они будут совсем посторонние для нас; пусть они закоснелые и вполне виновные преступники. Но их темничное состояние напоминает нам о возлюбленном Спасителе нашем. В каком смысле? В том, что Спаситель наш также был за наши грехи в темничных узах, а невидимо и доселе – пребывает, как обещался, с заключенными. Первые христиане по простоте времени и чрез подарки стражам темницы могли еще входить к заключенным. Ныне тюремные двери широки только для тех, которые имеют несчастье дойти до преступлений, да еще для лиц, заведующих темницами или служащих в них.
Если мы не имеем права входить в остроги: в таком случае можем милосердствовать заключенных чрез тех, которые по праву входят туда. Одарите заключенных крестиками на грудь; доставьте им возможность видеть у себя перед иконой горящую лампадку или свечу (особенно для больных); доставьте им для чтения книгу духовную; устройте церковь, но если постройка церкви в тюрьме требует особенных средств, то, во всяком случае, библиотека-то духовная была бы самою умною и незаменимою милостынею.
И вся эта польза для души и утешения и назидания преступников последует от чьих-то умных пожертвований. Не верная ли после этого надежда жертвователям на воздание от Господа Бога царством небесным? Стоит, стоит вообще позаботиться тем, которые имеют средства, о пожертвованиях для тюрем; потому, что ведь не десятки там заключенных лиц, а сотни и тысячи, а со всех тюрем составится этого рода людей и целый мир!
Что же сказать о тех, которые по должности и за плату обращаются каждый день с заключенными и по долгу христианского человеколюбия считаются попечителями заключенных? Как же эти лица должны выполнять евангельскую заповедь в отношении к ним? По праву или обязанности они уже лицом к лицу поставлены к нуждам и лишениям узников; и вот многие из них действительно: «милосердные отцы и братья»… Зато есть такие, которые обращают все внимание свое и других на одну только сторону узников – на пороки, за которыми, конечно, дело не встанет; например, указывают на ложь и коварство арестантов, на готовность их злоупотреблять всяким благодеянием, на строптивость их, на буйство и закоснелость. Лишений же и нужд тюремной жизни служащие и бывающие в тюрьмах как будто не замечают. А им ли не видеть этих лишений и нужд?! Первое лишение заключенных – потеря свободы. Сколь тяжело ее лишиться – можно судить по тому, что иной нетерпеливый арестант решается перенести всякую опасность, чтоб только воспользоваться свободой, и часто (как уже и сам знает) на короткое лишь время. К потере свободы присоединяются разлука с родными, сознание бесчестия тюремного, волнение при допросах, ожидание наказания, теснота и духота тюремных помещений, злое товарищество и ночная бессонница. Кажется, все это ясно дает видеть в узнике человека придавленного тяжестью, убитого. Но вот лица, посещающие заключенных, так или иначе действующие на их судьбу, хвалящиеся знанием их характера, рассуждают, что «они недостойны никакого сострадания и попечения». Как рассуждают эти влиятельные лица – так и поступают. Иные и в тоне голоса, и во всем обращении своем с заключенными выражают злорадование стесненному положению их и полную зависимость их от себя. (Не без того, что некоторые ловко присвояют себе многое, что должно быть достоянием несчастного узника, т. е. скрадывают его.) Боже мой! Как же эти люди не поймут, что преступники – своего рода больные, с которыми нужно обращаться и строго и милосердно (отечески!), что у них и самая кровь от стесненного и гнилостного воздуха изменяется и располагает к раздражительности!
И вот, стоя уже на самом пути к царству небесному, эти лица (служащие и начальники тюрем) напротив отягчают свою вечную участь. Не лучше ли было им вовсе не вступать на прекрасный сам по себе путь служения в тюрьмах? Получить бы им царство небесное, а они между тем еще дальше отдаляют себя от него, навлекая на себя и земное отмщение. Почему так? Потому что невинное угнетение убогих, которыми преимущественно надобно назвать лишенных свободы, есть грех вопиющий на небо. О милосердный христианин! Если тебе открыт вход в темницы – приходи туда чаще в духе терпения, снисхождения и любви. А если не можешь прийти – окажи свое сочувствие узникам хоть через посредство других. Но сохрани тебя Бог ожесточаться против узников!..
