Кати уже не бежала, а шла. Теперь они спускались на широкую полосу пляжа с белым песком, который окаймлял живописный зеленый островок. Вокруг щебетали птицы, и, насколько видели Джереми и Аполлон, на острове не было разумных существ. Память бога подсказала, что какие-то нематериальные силы — хранители острова — наверняка бродят поблизости. Джереми тут же сообщил об этом своей спутнице. Потом добавил: — Дом Цирцеи сделан из камня и стоит в центре того леса. Он указал слабой рукой на поросшую деревьями середину острова, примерно в миле от места, куда они спускались. — Ты там был? Я имею в виду… — Понимаю. Единственная, четкая картинка, — это молодая женщина, сидящая в доме. У нее темные волосы… она очень красивая… она поет за прялкой. — А что она прядет? — Что-то странное. Плохо видно. Такая тонкая… паутина, что ли. Аполлон вспомнил, что на ощупь эта пряжа была невообразимо мягкой и нежной. И отливала разноцветными искрами. — Люди говорят, что никто, кроме богини, не смог бы создать подобное.
Кати ничего не ответила. Невидимые ступени под сандалиями закончились, и путешественники опустились на землю. Вес Джереми не слишком тяготил летунью, но она все равно была рада избавиться от ноши.
Джереми неуверенно встал на песок. Ноги держали, хотя идти отказывались. — Кажется, здесь, никого нет, — тихо заметила Катерина, оглядываясь вокруг. — Почти.
Как только юноша произнес это, невидимые слушатели разразились звонким смехом, но откуда он шел — сразу не мог определить даже Аполлон. Кати замерла, но Джереми, которому божественная память придавала уверенности, успокаивающе махнул ей рукой. — В какой стороне находится восток? — Там, — указал он, даже не взглянув на солнце.
В той стороне виднелась полоса земли — то ли другой остров, то ли континент. К счастью, почти весь остров Цирцеи заливал благодатный свет солнца. И прибрежные скалы и белый песок были теплыми.
Джереми время от времени опирался о плечо спутницы. Так они прошли по едва заметной тропинке из песка и осколков мелких ракушек к дому в центре острова. Как только они подошли к крыльцу, входная дверь с громким скрипом отворилась. Неподалеку опять раздался тихий смех. Наскоро осмотрев залитые солнцем комнаты, путешественники убедились, что они одни. Дом был обставлен красивой мебелью и явно был ухожен. Джереми и Кати заснули в уютных глубоких креслах и проснулись через час. Незримые слуги приготовили еду и напитки и поставили их на небольшом столике.
Кати, устраивая своего пациента в кровати поудобнее, обмолвилась, что больше всего желает вернуться домой, в родную деревню. Но опасается, что враги будут искать их именно там. — Кажется, здесь безопасно. — Да. Я снова засыпаю.
Отравленный дротик сделал свое черное дело. Даже Аполлон не сумел удержать тело Джереми в сознании, препятствуя лихорадке. Иногда, в бреду, юноше казалось, что он видит Таната. Бог Смерти предстал перед ним в облике огромной фурии, которая ухмылялась и хищно скалила зубы.
Хотя в доме было тепло, Джереми била дрожь. Он открыл глаза и увидел, что Кати начинает раздеваться. — Ты весь дрожишь. Я согрею тебя. И она скользнула к нему под одеяло.
Когда жар спал, Кати осталась рядом с Джереми, продолжая одаривать его любовью. Юноша снова уснул, и озноб вернулся. А еще ему приснился трехголовый пес, который гонялся за Джереми по какому-то храму, куда сам он забрался на сандалиях в поисках Лука. Также парень чувствовал, что ему крайне необходимо отыскать неведомое сокровище, которое спрятала здесь Карлотта. Объятия Кати помогли, так что Джереми проснулся, чувстуя себя гораздо лучше. — На этом острове снятся провидческие сны, — сообщил он девушке.
Лучше бы он промолчал, потому что через полчаса снова провалился в сон, и на этот раз ему приснился какой-то кошмар. Джереми пробудился с диким криком и долго не мог прийти в себя. — Не… — задыхаясь, вымолвил он. — Не хочу больше снов! Таких снов. Кати привлекла юношу к себе и принялась ласкать, чтобы успокоить. После долгого молчания она спросила: — Если она… Цирцея… была просто человеком, как же она защищала себя и свой остров от Аида? — Она… такая, какая есть. Она никогда не вмешивалась в дела Аида, а он не видел в ней серьезного противника. Я уверен, что он хотел бы заполучить ее в союзники.
На следующее утро Джереми стало намного лучше. Он смог подняться и неспешно поковылять по дому. Боль в руке заметно утихла. Словно из воздуха появились блюда с вкусной едой. Кое-где в помещениях встречались следы пребывания других людей, посетивших этот остров за много лет до Джереми и Кати. — Некоторые из них — моряки, потерпевшие кораблекрушение. — Цирцея была к ним такой же доброй, как к тебе? В смысле, к Аполлону? — Она не всегда добрая… В памяти внезапно всплыла вереница кошмарных картин, где людей превращали в зверей. — Но она друг Аполлона… К тому же здесь бывали и другие боги. Они приходили и уходили много-много раз.
К вечеру в камине вспыхнуло пламя. В комнате сразу потеплело, как раз в меру, чтобы согреть больного Джереми. В двух сумках, которые он прихватил с собой, хранилось множество полезных вещей. В том числе пара одеял и теплая одежда. Пока они не пригодились, но зато понадобятся, когда путники решат покинуть остров. На самом деле дом Цирцеи оказался снабжен всем, что было необходимо для усталых путников. Иногда в доме раздавалась прекрасная музыка, но играла она всегда недолго.
Спустя пару дней путешественники почувствовали себя отдохнувшими, и раны Джереми начали затягиваться. Он уже спокойно мог передвигаться по острову, обсуждая с Кати все детали подготовки к отбытию.
Главное, чтобы исцелилась рука, задетая отравленным оружием Аида, тогда он опять сможет сражаться. Он уже мог двигать рукой, но разумнее было подождать еще несколько дней до полного выздоровления.
Вполне довольные друг другом, любовники лежали на белом песке и наслаждались теплым морем и чистым небом. Джереми предупредил девушку, чтобы она не заплывала дальше рифов, поскольку дальше начинались владения Посейдона, одного из самых могущественных богов. И едва ли он являлся другом Аполлона. Кати боялась обгореть на солнце, но Аполлон только смеялся. — Я помечу тебя левым глазом, и солнце никогда не испортит твою нежную кожу. — Правда? Она плеснула на него водой, не зная, следует ли воспринимать эти слова всерьез. — Чем больше я думаю об этом… — И? Она остановилась и принялась выкручивать мокрые волосы. — Тем больше я не хочу быть богом. И бремя бессмертия здесь ни при чем — он уже видел, как один бог умирал у его ног. — Сейчас ты очень похож на Аполлона! — А на что похож Аполлон? — рассмеялся он.
Когда Джереми начал поправляться, Кати уже не боялась оставлять его одного надолго. Она часто надевала сандалии и училась ими пользоваться. Еще девушке очень хотелось ненадолго вернуться домой, чтобы успокоить семью. Она осторожно посвятила юношу в свой замысел — быстро слетать туда и обратно. — Джерри, мне нужно увидеть семью. У меня ведь есть мама и папа, брат и сестра. — Я не знаю, сможешь ли ты найти дорогу обратно. — Не бойся, у меня хорошее чувство направления. Раз попав сюда, я уже не забуду дорогу. Она… Карлотта… сказала, что сандалии помогают носителю отыскать то, что нужно. Он грустно покачал головой. — Даже сандалии не помогут найти дорогу на этот остров. Катерина заглушила чувство тревоги и, считая, что Цирцея находится где-то поблизости, решила отказаться от полета домой. Вместо этого девушка порхала вокруг острова.
Однажды, когда Кати улетела, Джереми растянулся на теплом песке и задремал. Но вскоре проснулся и обнаружил сидящую рядом красивую темноволосую женщину. На ней была удивительная накидка, переливающаяся оттенками всех цветов и одновременно бесцветная. Увидев, что он проснулся, волшебница изящно склонилась в поклоне. — Добро пожаловать на мой остров, повелитель Света. Как всегда, я рада тебя видеть. — Благодарю за гостеприимство, — прозвучал из горла Джереми Редторна знакомый уже голос, хотя и не его собственный. И слегка кивнул в ответ. — Я уверена, что владыка Аполлон не останется в долгу. — Волшебница слегка изогнула бровь. — Я вижу, ты обрядился в молодое тело, моложе этого я еще не видела у тебя. Что ж, оно и к лучшему… быстрее исцелится. — Я сделаю для тебя все, что смогу, — произнес Аполлон и на минуту замолчал. — Никогда не мог понять, почему ты не искала божественной сущности и для себя. — Мне хватает того, что я имею, — сладко и призывно улыбнулась Цирцея. — Я уверена, владыке Света известно, что огонь божественной сущности сжигает тело и сознание простого человека, который дерзает впустить его в себя. Аполлон не захотел продолжать данную тему, а Джереми Редторн просто не посмел. — Я хотела бы предупредить тебя кое о чем, — промолвила темноволосая чародейка после минутной тишины. — Да? — Во-первых, совсем недавно ты, мой господин, заполучил Лик Смерти и бросил его в реку. — Это правда. Что с того? — Его достали, и вскоре его снова наденут. — Этого я
