– То есть право выбирать: вернуться к нему обратно или нет!
– Вернуться к нему? — Дженни была оглушена и ничего не понимала.
Затем в ее глазах появилась безумная надежда:
– Вы, Ник, хотели сказать, что... способны восстановить мое тело?
– Я? Нет. Кажется, я уже объяснил, что не могу это выполнить. Никто не может. Ваше тело было полностью разрушено.
– Тогда... как я смогу вернуться к нему? Что вы хотели сказать этим? Как я могу вернуться к кому-то в таком состоянии?
– Думаю, что единственный реальный способ, которым вы можете воспользоваться, чтобы вернуться к нему, произнес Ник сдержанным тоном,— поговорить с Дираком с экрана. Или встретиться с ним, как мы с вами.
– Увидеться с ним в нереальном мире, подобно этому? Или взглянуть на него с экрана? Какая польза? Леди снова стала терять разум,
– Мужчине, который женился на мне, чтобы дать начало династии, какая польза увидеть нереальную женщину? В мире политики быть женатым на электронном призраке ничего не значит, совершенно ничего! Нет, мой муж никогда не узнает, что случилось со мной. Во всяком случае, пока вы не вернете меня в реальную жизнь. Нет, мой муж не должен видеть меня такой! Он может...
Леди не закончила предложение, будто побоялась это сделать.
– Конечно, есть альтернатива,— сказал Ник, немного помолчав, у него росло чувство отчаяния.— Думаю, прекрасная альтернатива. Она состоит в том, что я и вы... что мы сможем жить вместе. Возможно, с другими, подобными нам...
Леди передернуло:
– Подобные нам? То есть, неживыми? Программами, образами жить?
– Это разные формы жизни. Но мы...
– Жизни? Разве это жизнь? У меня должно быть тело.
Дженевьев почти кричала, размахивая своими воображаемыми руками:
– Кожа, кровь, кости, пол, мускулы! Вы можете мне дать это?
Хоксмур снова прилагал все усилия, чтобы объяснить дело. Но леди не интересовали детали. Она даже не хотела слышать о том, что ей не возможно вернуть тело.
И желала, чтобы Николас совершил это во что бы то ни стало.
Но в то же время — и это уже было достижением, которое вселяло в Ника надежду — Дженевьев не хотела, чтобы Хоксмур оставлял ее одну. Она даже жаловалась, что когда Николас уходил, ей в Аббатстве было мучительно тяжело.
Хоксмур испытал огромную радость, узнав, что леди скучала без него.
И все же он решил иногда оставлять леди в одиночестве.
– Я могу прислать людей,— предложил он.
– Настоящих людей?
– Пока нет. Ваша компания будет временно ограничиваться отдаленными фигурами. Такими, как священник, например. Может, подойдет небольшая компания, веселящаяся в соседней комнате или возле пруда, а так же звуки, отдаленные образы людей, которые поют и танцуют.
– И я никогда не стану к ним присоединяться? Нет, спасибо, Ник. Просто навещайте меня, когда будет у вас свободное время. И вы должны принести мне хорошие вести.
– Хорошо.— И он пошел, уже перенося мысленно свое сознание в другое место. Отправился по пути скорого выхода из сети, возвращаясь к своим обязанностям, воодушевленный и полный решимости, поскольку леди не хотела его отпускать.
Перед тем, как уйти от нее, все, что мог сделать Хоксмур — показать леди, как уснуть.
Но Ник был и глубоко разочарован той несправедливой реакцией женщины, которую он любил. Хотя и убеждал сам себя, что на разочарование и горечь не имеет права. К тому ж, он хотел предложить ей счастливое будущее.
Кроме того, Ник был совершенно уверен, что на уровне своей основной программы требование Дженевьев восстановить ее тело было невозможно осуществить.
Нигде в своей безупречной и обширной памяти он не находил никакого указания на то, что множество данных, которыми обладает оптоэлектронный человек (власти не пришли к общему суждению о термине, относящемся к обоим типам запрограммированных людей), будь он органический или искусственный по происхождению, можно успешно загрузить в живой мозг. Не было таких примеров. Или Ник не знал их.
А то, что Хоксмур чувствовал, некоторые люди определили бы как стремление одной программы к другой.
Из-за застенчивости Нику трудно было объясниться с леди Дженевьев. Но ведь он стал испытывать подобное гораздо раньше, чем удалось наладить с леди близкие отношения.
Все началось, когда он впервые увидел ее за несколько месяцев до ее несчастного путешествия к Иматре.
Леди уже достаточно пробыла в мире Хоксмура, чтобы появилась необходимость объяснить степень различия в его мире между восприятием и взаимодействием.
Все, что видит живой человек или оптико-электронный, является воображением.
Не так ли?
При очередной встрече леди и Ника, состоявшейся несколько минут спустя по понятиям реального времени для живых Дженни, пытаясь смириться с неприятным фактом своего нового существования, выразила раскаяние в ее недавней резкости и кажущейся неблагодарности.
Она только повторяла, что благодарна Хоксмуру за спасение, соглашалась, что призрачное существование среди призрачных людей лучше, чем смерть.
И с такой настойчивостью леди повторяла это, что у Ника сложилось ощущение, будто она старалась убедить в чем-то саму себя.
Ник был рад благодарности Дженевьев, но был и глубоко задет тем, что любимая женщина могла отрицать его мир и все его существование.
Он буквально преклонялся перед этой женщиной. Особенно сейчас, когда она стала в чем-то подобной ему. если только слово “женщина” было применимо к такой, какой леди стала. Да, можно! Он настаивал на этом. Ведь и слово “преклоняться” было подходящим словом к тому, что он чувствовал.
Любовь? Исходя из банка данных, к которым Ник имел доступ, и волнующего присутствия среди них загадочного слова “любовь” Ник понял, что нелегко определить его значение.
В последующее посещение Аббатства Ник предпринял очередную попытку. Леди, казалось, тронули его доводы и аргументы. Она согласилась, что Хоксмур ей тоже нравится. Правда, нравится! Но продолжала настаивать вернуть ей каким-либо образом человеческое тело.
В этом, предупредила она, компромиссов не будет.
И, добавляла она, давно нуждается в выздоровлении и восстановлении. Почему Ник до сих пор не занимается этим?
И когда Ник снова хотел очень осторожно отговорить ее, леди быстро проявила признаки того, что она на грани крика.
Ясно, что Нику надо было что-либо пообещать.
И он торжественно поклялся, как она настаивала, приступить к работе для ее возвращения в то, что леди называла настоящим телом, плотью, в которой родилась.
Он так же пообещал, что его усилия не пропадут даром.
Успокоив Дженни, Хоксмур покинул ее.
Уходил из Аббатства, проникая в схемы, дающие возможность приблизиться к живому существу. Думал про себя, приводя изменения в своей базе, в своих знаниях, что кто-нибудь когда-нибудь на каком-либо корабле или планете Солнечной системы, а может, и в секторе Галактики должен будет загрузить данные оборудования человеческой личности с компьютера в живой мозг.
Но, когда Хоксмур в короткие свободные минуты пытался глубже вникнуть в эту проблему, он вскоре обнаружил, что во всех банках данных, к которым имел доступ по установленному порядку — включая известное на яхте, не было ничего ни о настройке электронной личности на живой мозг, ни даже
