маньчжур не располагает таким влиянием, какое было у Варда. Джеймс поймал себя на том, что взгляд его прикован к темно-зеленой форме Чарльза Гордона. Какое волевое лицо у капитана. Британец стоял за спинами других офицеров, но, казалось, светился решимостью. Но Чарльз Гордон полная противоположность Варду. Он поведет совершенно иную войну, в корне отличающуюся от блистательных маршей и штурмов легендарного американца.
Внезапно Джеймсу стал ясен ответ:
— Вы должны назначить капитана Гордона, ваше превосходительство.
Цзэн пристально взглянул на Гордона. Он слышал об этом человеке не раз.
— У вас есть желание принять под свое командование эту бригаду? — наконец произнес он.
Глаза Гордона блеснули радостью:
— Такое желание у меня есть, ваше превосходительство, на прежних условиях.
Цзэн помрачнел:
— На каких условиях?
— Я смогу вести мою кампанию только без чьего-либо вмешательства.
Цзэн присвистнул от такого нахальства.
— Но генерал Вард имел представление, подписанное самим императором.
— Значит, капитан Гордон должен получить такой же документ, — сказал Джеймс.
Цзэн опять взглянул на Ли Хунчжана. Теперь заговорил маршал:
— Это будет невозможно. Разве это не капитан Гордон разрушил Юаньминъюань? Принц Гун никогда не наймет на свою службу того, кто сжег Летний дворец. Не говоря уже о вдовствующей императрице, которая фактически располагает всей полнотой власти в стране.
— Вы правы, — согласился Цзэн Гофань.
Джеймс задумался о Цыси. Подруга его детства достигла подлинного величия и вершины власти, как ей и было напророчено. Без сомнения, Лань Гуй ставит выше любых условностей разгром тайпинов… даже места за разрушение Юаньминъюаня.
— Я отправлюсь в Пекин, — неожиданно заявил он, — Увижусь с принцем Гуном, а если необходимо, то и с самой Цыси, но представление для капитана Гордона достану.
— Вы уверены, что знаете, как нам поступать? — задал вопрос Чжан Цзинь, когда они скакали в Шанхай. — Цыси может быть совсем не рада видеть нас…
— Потому что ты сбежал от нее.
— Она потребует моей головы, — скорбно признался евнух.
Прежде всего Джеймс отправился в Дом Баррингтонов, чтобы сообщить дяде и матери о своем возвращении. Он рассказал Джоанне о гибели Варда. Сидя на веранде, сложив руки на коленях, она смотрела с холма на реку.
— Мне кажется, он предчувствовал скорую гибель, — произнесла она.
— Ты любила его, Джо?
Девушка полуобернулась к брату.
— Возможно, любила. — Джоанна вздохнула. — Джеймс, мечта Фредерика не должна умереть.
— Это не случится — уж я позабочусь.
Джеймс не пользовался джонками своего торгового дома для путешествий, он предпочитал арендовать суда. Что происходит в Пекине после смерти императора Сяньфэна, ему точно не было известно. Ходили слухи о дворцовых интригах. Но что бы там ни было, он хорошо разбирался в китайской политике и понимал: пусть Лань Гуй — Цыси — и пытается захватить власть от имени своего сына, но гарантии того, что она эту власть удержит, нет никакой. Поэтому осторожность — превыше всего.
Итак, он пересел на сампан в устье реки Вэйхэ, а нанятая им джонка возвращалась, лавируя среди боевых кораблей варваров, стоящих на якоре в заливе. Джеймс направился в Тяньцзинь к агенту Дома Баррингтонов. Сунчжай был рад его видеть, однако озадаченно почесал жидкую бороду, услышав о планах хозяина.
— Для варваров посещать Пекин в настоящее время опасно, сказал он. — Их там люто ненавидят.
— Тогда дай мне сампан с экипажем, которому можно доверять.
Сунчжай поскреб бороду еще раз, но сделал все, как ему было сказано. На следующее утро Джеймс с Чжан Цзинем продолжили путь вверх по реке до слияния с Великим каналом. Джеймс как всегда носил китайскую одежду, но мало кто распознал бы в нем варвара. Однако он надеялся, что слухи о его поездке не обгонят их сампан, разве что курьер воспользуется самой быстрой лошадью.
Чжан Цзинь с каждой милей, приближающейся к столице, становился все более нервозным.
Прибытие Баррингтона к воротам Юньдинмэнь озадачило начальника стражи. Но у Джеймса был паспорт, подписанный Цзэн Гофанем, и их никто не задержал. Была уже ночь, когда они вошли в город, но на освещенных огнями улицах не смолкал шум. Гости столицы дошли до Тяньаньмэнь, где их опять остановили стражники. И опять Джеймс предъявил документы.
— Я прибыл с поручениями от наместника Цзэн Гофаня к вдовствующей императрице.
Недоумевающий начальник стражи предложил им подождать, а сам направил посыльного в Запретный город. Ждать пришлось более часа, наконец появился старший офицер: высокий, мощного телосложения мужчина. Он проигнорировал Джеймса и сразу взглянул на Чжан Цзиня.
— Как тебя зовут?
— Я Чжан Цзинь, — выдохнул китаец. — Любимый евнух вдовствующей императрицы. Я привез молодого Баррингтона на встречу с ней.
Полковник ткнул в него пальцем.
— Ты плут, покинувший нашу госпожу, когда она особенно нуждалась в тебе. Об этом мне сообщила ее величество. Я прикажу прогнать тебя палками до Великой стены и обратно, а затем тебя ждет «смерть от тысячи порезов».
Чжан Цзинь от страха рухнул на колени.
— Могу я узнать ваши полномочия, полковник? — вмешался Джеймс.
— Меня зовут Жунлу, я командир императорских гвардейцев.
— Поверьте, с вашей стороны будет большой ошибкой арестовать нас. Вам следует только передать Цыси мое имя. Мы дружили многие годы. Я прибыл увидеться с ней по чрезвычайно важному для маньчжурской династии делу.
Взгляд Жунлу омрачился.
— Сейчас слишком поздно, — пробормотал полковник. — Цыси собирается отдыхать.
Джеймс понял, что овладел инициативой.
— Она захочет принять меня. Передайте ей мое имя.
Жунлу подавил в себе последние колебания. Затем приказал обыскать Джеймса и Чжан Цзиня, прежде чем пропустить в ворота.
«Вот я и в Запретном городе», — подумал Джеймс, направляясь вдоль широкой центральной улицы мимо храмового комплекса к дворцу.
Их ввели во дворец через боковую дверь и оставили дожидаться в приемной под недружелюбными взглядами вооруженных евнухов, некоторые из которых сразу узнали Чжан Цзиня и принялись пророчить ему страшные наказания. Неожиданно внутренняя дверь широко распахнулась. Жунлу пригласил их войти, и они оказались лицом к лицу с Цыси.
В столь поздний час вдовствующая императрица оказалась полностью одетой. На ней было искусно изукрашенное золотыми драконами по зеленому фону платье. Волосы скрывались под огромным головным убором в виде распластанных крыльев, только строго посередине лба расходились в стороны антрацитовые локоны. На лице лежал густой грим. Ногти покрывал красный лак, а два из них на крайних пальцах, достигавшие длины более чем в дюйм, оберегались напальчниками. Только глаза оставались знакомыми, но эти глаза принадлежали Лань Гуй, которую Джеймс еще не знал. Ему пришлось напомнить себе, что
