работать. У каждого из нас по-своему замечательная работа, у многих из нас здесь есть друзья или близкие. Что еще можно предложить для счастья? Внешние обстоятельства сложились пока не в нашу пользу, но нужно потерпеть. Не стоит совершать необдуманных и необратимых поступков, за которые потом будет очень стыдно. Я верю, что все обернется не самым худшим образом.
В зале поднялась маленькая худенькая женщина.
— Все это звучит прекрасно, Леонид Андреевич, — печально сказала она. — Но кроме нас, взрослых, здесь оказались дети. Многие родители волнуются в основном за них. Сейчас нам очень необходимы психологи, так как учительский состав не справляется — обстановка нервирует, родители нервируют. Я понимаю, что эвакуация с Пандоры пока невозможна, но и оставаться на Базе сейчас не имеет смысла. Я бы предложила, если это возможно, переместить всех желающих на Алмазный пляж. Там море, санаториумы. Получилось бы что-то вроде каникул.
— Я думаю, что это легко устроить, — согласился Горбовский. — Поль? Мбога?
— Возражений нет, — покачал головой Мбога. — Нас это устроило бы наилучшим образом.
— Я свяжусь с Алмазным пляжем, — сказал Поль. — После собрания прошу тогда тебя, Лиза, тебя, Вадим, и… Где Робинзон?.. Ага, и тебя, Джек, подойти ко мне, и мы все обговорим окончательно.
Хосико подошла к Горбовскому. Собрание, как таковое, закончилось. Люди разбились на небольшие группки, обсуждая сказанное и предстоящий переезд. Истеричных или просто нервных ноток в разговорах не проскальзывало, и Леонид Андреевич мог быть доволен — невнятность угрозы отступила перед актуальностью предстоящих технических и организационных задач. Первое правило кризисной ситуации — займи людей.
— Вы хорошо сказали, Леонид Андреевич, мне понравилась ваша речь.
— Может быть, стоило выступить и вам, Хосико-сан?
— Нет, — улыбнулась Хосико. — Здесь должны были действовать мужчины. Это Пандора, а не Земля, и разделение по половому признаку тут еще имеет смысл.
— Да?
— Да, Леонид Андреевич, закон фронтира — у мужчин мужская работа, дело женщин — предупреждать об опасности и прятаться с детьми за их спинами.
— Вы преувеличиваете, Хосико-сан, вы преувеличиваете, — сказал польщенный Горбовский. Ему внезапно захотелось прочитать сочинение Поля о знаменитом звездолетчике. Может быть, он не знает чего-то существенного о собственной персоне?
4. Фуками
Вечером к побережью отправились первые дирижабли и вертолеты. На них отправили детей вместе с учителями, а возглавил колонну Джек Робинзон. Длинная цепочка грузовых и исследовательских дирижаблей в окружении вертолетов являла собой зрелище феерическое, и многие на Базе вышли посмотреть, как к горизонту тянутся серые туши, смахивающие на уверенных в себе и всем довольных тахоргов, не обращающих особого внимания на вертких и назойливых мух. На Алмазном пляже персонал санаториумов, изнывающий от отсутствия туристов, готовился к приему населения Базы и по каждому пустяковому вопросу связывался с Полем. Каналы планетарной связи оказались переполненными; наконец, Поль, разозлившись, строгим голосом приказал “прекратить” и перестал таскать с собой телефон. Не в последнюю очередь из-за этого на Базу вернулась долгожданная тишина. Поль сновал по территории, проверяя подготовку к эвакуации и с удивлением отмечая, что все его штатные и нештатные проверки в конце концов оказались весьма полезными — люди работали слаженно и спокойно. Учебные радиологические тревоги и землетрясения, сотрясавшие Базу преимущественно в фантазиях П.Гнедых, были гораздо более трудным испытанием.
Вконец изможденный Поль упал на порог гостиницы, где уже сидел Леонид Андреевич, жевал травинку и с интересом наблюдал за уплывающими машинами, пытаясь догадаться, какой из них управляет Шестопал.
— Тяжелая работа, — согласился с невысказанным мнением Поля Леонид Андреевич. — Но вы справляетесь на “отлично”. Даже на пять с плюсом.
— Шутите, — простонал Поль, вытягивая ноги и потирая колени.
— Ни в коей мере. Для меня было удовольствием наблюдать за вами, Поль. В конце концов, испорченные внезапными учебными тревогами ночи окупились целиком и полностью. А мы еще ругаем инструкции!
— Я не ругаю инструкции, — возразил Поль. — Я их исполняю. А где глубокоуважаемый доктор Мбога?
— Глубокоуважаемый доктор Мбога готовится к разворачиванию генодетектора. Он пленил много рабов, и теперь они без устали поклоняются механозародышам.
— Атос занимался механозародышами, — печально сказал Поль. — Он испытывал их на Земле. Правда, ему не повезло, они наткнулись на старые склады с оружием… Атосу почему-то часто не везло… Словно что-то не складывалось, не соединялось. Работало, но часто ломалось.
— Помните, Поль, вы как-то сказали: жаль, что Атос мне не понравился? — внезапно спросил Леонид Андреевич.
— Да, помню. Но тут нет ничего страшного — вовсе не обязательно, чтобы мои друзья всем нравились… То есть, я хочу сказать… — смутился Поль.
— Нет, нет, вы все правильно говорите. Все мы люди и все мы разные. Но вы были неправы в том, что он мне не понравился. Штурм Владиславы, штурм унд дранг. Мне понравился Атос, он был молод и яростен, мне не понравился я сам. Видите ли, Поль, пожалуй, именно там, стоя по пояс в бурлящей нефти на Владиславе, я спросил себя — неужели это самое важное и интересное в моей жизни? Может быть, кто-то во мне или вне меня, как Сидоров, постоянно берет управление на себя и совершает очередной штурм унд дранг на очередную Владиславу, хотя больше всего мне хочется… Хочется. Вот вопрос — а что мне хочется?
— Вам хочется, чтобы всем было хорошо, — предположил Поль.
— Всем хочется, чтобы всем было хорошо, — пожал плечами Горбовский. — Вполне понятное и обыденное желание в наше время.
Мимо, кряхтя и потея в прохладе ранней ночи, двигались две неразличимые личности, толкая перед собой большой и, чувствовалось, очень тяжелый шар. Перед крыльцом они остановились.
— Далеко еще? — посочувствовал Леонид Андреевич.
— Далеко, — подтвердили из тьмы.
— Может, помочь?
— Спасибо, мы сами. Доктор Мбога обещал каждому по шоколадке, — в темноте рассмеялись.
Песок заскрипел и тени двинулись в дальнейший путь.
Поль внезапно беспокойно зашевелился.
— А вы, Леонид Андреевич, случайно не знаете Сашу Костылина?
— Нет, кажется, нет. Во всяком случае — не помню.
— Как-то интересно получается — вы практически знакомы со всей нашей командой из Аньюдинского интерната. С Генкой-Капитаном, то есть — Геннадием Комовым, с Атосом, со мной. Один Лин выпал из поля зрения. Хотя это и понятно — он с Земли редко выбирается. Для него самое важное остается на Планете. Это только мы — беспокойные скитальцы Мироздания.
— Мне тоже раньше казалось, что главное остается на Земле, — сказал Горбовский. — Пока я не осознал, как много людей живут на Периферии. Земля — дом, Земля — это важно, но не одна она делает нас людьми. Хотим мы этого или не хотим, но мы превращаемся в космических скитальцев, наподобие тех же Странников, которые не только странствуют, но которые еще и странные. А поэтому мы должны измениться. Нельзя сменить среду обитания и не измениться. Ведь что, например, показывает нам Пандора?
— Лес, охоту, море, — предположил Поль.
— Вот. Лес, охоту и море — стандартный набор хомо сапиенса. Мы выбираем то, что нам привычно, но почему бы остальному не начать приспосабливать нас к себе?
— Вы имеете в виду наши, гм, проблемы?
— Да, Поль, да. Что-то должно было случиться, потому что всегда что-то случается. Я не верю в
