Древняя история казачества

товарищей своим умом и недюжинными воинскими способностями, то его выбирали атаманом кошевым, походным и вообще предводителем во время набегов и морских экспедиций. О нем лишь говорили, что он казак, донской атаман и все мы — атаманы-молодцы. И только. Все принадлежали одному войску и служили одной идее. К таким атаманам принадлежал и Ермак, и Сусар Федоров, и Михаил или Мишка Черкашенин, которому была послана 1570 г. царская грамота для оказания содействия посланному «для своего дела» в Азов послу Ивану Новосильцеву^{238}; Микита Мамин и Молчан Яковлев, которым послана на Дон грамота 17 августа 1571 г.; Смага Чершенский (грамота 1614 г.) и др.

Подробностей о родословии этих атаманов мы не знаем, т. к. никаких родословых книг на Дону никто не вел, как не знаем мы и родословия атамана Ермака. Все они были природные донские казаки. Для нас это довольно. На Дону, Урале, Тереке и в Сибири никто никогда в течение прошедших веков не сомневался в донском происхождении покорителя царства Кучума.

В грамоте Михаила Федоровича от 24-го февраля 1623 г. тюменским воеводам о назначении сподвижника Ермака Гаврилы Иванова тюменским атаманом говорится: «служил де он (Иванов)… в Сибири сорок два года, а прежде того он служил нам на Поле (на Дону) 20 лет у Ермака в станице (отряде) и с иными атаманами»^{239}.

В челобитной другой сподвижник Ермака Гаврила Ильин писал царю Михаилу Феодоровичу, что до похода в Сибирь он двадцать лет служил с Ермаком в Поле и 50 лет в Сибири^{240}.

Эти важные исторические документы ясно свидетельствуют, что атаман Ермак и его сподвижники были донские казаки и до похода в Сибирь служили на Поле, каковым именем в то время называлась вся степная полоса по Дону от Волги до Днепра.

Опросы первого архиепископа г. Тобольска Киприана 1621–22 гг. (спустя 37–38 лет после смерти Ермака) оставшихся в живых казаков об убитых воинах Ермака, для занесения в синодик на вечное поминовение в неделю православия, также установили, что Ермак и его сподвижники были донские казаки. Имя «Ермак» так и занесено в синодик, а не как-либо иначе. Православный архиепископ занес в синодик для вечного поминовения донского казацкого атамана именем Ермак. Это означает, что другого имени у него не было, т. е. греческого, из святцев. На Дону крестили свои выборные, из казачьей среды, священники, о чем будем говорить ниже, и давали крещаемым свои казацкие имена, нисколько не справляясь со святцами, да у них их и не было. Эти имена древнеказацкие. Таковы: Суcap, Ермак и Ермачко, Молчан, Смага, Дружина, Замятия, Путила, Безсон, Дороня и многие другие.

Некоторые наши историки, в том числе Карамзин и Иловайский, полагают, что имя Ермак есть испорченное Герман, древнечешское — Гериман. Другие же, придающие большое значение позднейшим, но малодостоверным летописным сказаниям, высказывают мнение, что имя Ермак не собственное, а нарицательное, т. е. прозвище, происшедшее будто бы от названия тагана, на котором артель варит кашу. Собственное же его имя, по их мнению, было Василий… Оставим эти грубые заблуждения на ответственности их авторов. Ни в одном из волжских и донских говоров, а также в языке казанских и астраханских татар таган не назывался ермаком. На турецком языке именем Ирмак называется стремительно бьющий источник, ключ, как, напр., р. Кизил-Ирмак, в Малой Азии — Красный ключ, а в татарском языке глагол ярмак означает рассекать, разрубать, раскалывать. Но корни этих слов — ирмак и ярмак — не тюркские, а древне-арийские, от ириер — муж, воин. Этот же корень перенесен и в язык монгольский, в котором слово ермэк, произносимое на народном говоре как ермак, означает холостяка, чуждающегося семейной жизни, каковой образ жизни вели древние Асы, Асуры Арианы, потом геты и казаки^{241}.

Донское казачество в XVI в. еще не составляло из себя целого войска, каким стало оно впоследствии: оно разделялось на множество отдельных общин, каждое с своим атаманом во главе. Первые царские грамоты всегда писались Донским атаманом и казаком, иногда с подразделением: старым и новым или — которые ныне на Дону и которые зимуют близ Азова… Высшая власть в каждой общине принадлежала кругу, в котором каждый казак имел равные права с другими. В мирное время атаманы не пользовались какими-либо особыми правами, в военное же являлись предводителями с неограниченной властью. Исполнители решений круга или приказаний атамана во время походов назывались есаулами, у запорожцев — асаулами, в южных рязанских казачьих городских ясаулами^{242}.

Из предыдущей главы мы знаем, что на Поле в половине XVI в. двинулись казаки запорожские, азовские, киевские черкасы, севрюки и со всех украин, и таким образом на Дону как бы получился разнородный элемент казачества, прошедший в течение предыдущих веков каждый свою историческую судьбу, но имеющий один общий корень от предков — народа Ас. Ввиду этого типы казаков на первый взгляд кажутся довольно разнообразны, но при тщательном наблюдении, несмотря на это разнообразие, исследователь найдет в них нечто и общее, выделяющее их из среды других народностей. Но это уже работа последующих веков — общинная жизнь, совместные походы, служение одной идее и проч. В XVI же веке разнообразие это сказывалось резче. И вот поэтому-то нам теперь предстоит решить один довольно интересный вопрос: из какого же элемента казачества вышел Ермак?

Летописцы нам говорят, что Ермак был роста среднего, широк в плечах, сложения крепкого, волосы на голове имел черные, кудреватые, бороду черную, глаза весьма быстрые, лицо широкое и пригожее, нос, судя по древнему портрету, хранящемуся в соборе г. Тобольска, с горбинкой; хорошо сносил стужу и жар, голод и жажду, бессонные ночи, тяжелую работу и проч. Он имел бодрый и затейливый (изобретательный) дух, который не давал ему долго сидеть праздно; хитер на вымыслы и быстро приводил их в исполнение; храбр до дерзости и милосерд к побежденным. Считая себя борцом за православную веру, как и все казаки того времени, был всегда набожен, строг в соблюдении постов и обрядов веры. Строго наблюдая за нравственностью казаков и требуя от них целомудрия, Ермак перед каждой битвой или после победы всегда приказывал бывшим в его войске трем священникам и одному иеромонаху служить обедни и петь благодарственные молебны. Перед битвами его любимые слова были: «Когда Бог нам поможет, то одолеем врага».

Все перечисленные выше нравственные и физические качества, образ деятельности и религиозные воззрения довольно ясно характеризуют личность Ермака, этого, по выражению Карамзина, российского Пизарро, грозного для диких народов, но менее ужасного для человечества. По этой характеристике Ермака нельзя причислить ни к запорожцам, ни к новгородцам — вятчанам, т. к. те и другие не особенно-то строго держались уставов и обрядностей православной церкви; причем последние, как в древнем Новгороде, так и Вятке и даже на Дону (о чем будем говорить в следующей главе), всегда старались обособиться в церковном отношении от московской митрополии, не признавали строгих греческих церковных уставов и таинства брака, смешивали языческие обряды с христианскими, венчались и разводились в казачьем кругу, меняли по добровольному соглашению жен и проч. Не мог быть Ермак и казаком рязанским или мещерским, ибо те и другие, как приписанные к пограничным московским городкам и служившие долгое время московским царям, в нравах и обычаях во многом походили на великороссов; кроме того, родословие выдающихся личностей из этого казачества могло быть легко восстановлено, между тем как об Ермаке все древние летописи, признанные за достоверные, а также и Карамзин говорят, что он был рода неизвестного, донской казак, как и его сподвижники. По всем перечисленным нравственным качествам Ермак был казак азовский. Для русских летописцев народ этот, живший долгое время под влиянием греков, а потом под властью турок, считался загадкой. Кто же мог вести родословие героев, вышедших из этого народа? Для летописцев азовский казак Ермак был рода неизвестного. Только эта исключительная среда могла выдвинуть такую высоконравственную и религиозную личность; среда, строго соблюдавшая церковный византийский устав и преклонявшаяся пред его требованиями, даже и в походной жизни.

Рассматривая приведенные выше физические качества Ермака, нельзя не прийти к тому же заключению. Азовские казаки, как потерпевшие в силу своих исторических судеб метисацию с южными народами, были большею частью брюнеты, с вьющимися волосами, среднего роста, крепкого сложения, подвижны, храбры и предприимчивы. Тип этот и теперь резко выражается в среде казачества низовых и