работе. Саша полистал эту книжку и понял, что она для абсолютных кретинов.
А сам-то он когда последний раз читал что-нибудь серьёзное? И вообще что-нибудь читал? Он не может читать ничего, кроме газет, – разучился.
До Барселоны лететь ещё больше двух часов. А ему просто физически противно находиться рядом с Оксаной. Во что она превратилась? Косметические салоны, подтяжки лица, диеты, шейпинг. Разукрашенная обезьяна!
Поехали бы в Турцию или в Крым. Нет, ей подавай европейские курорты! Язык бы сначала выучила, а то знает по-английски двадцать слов. Будет общаться жестами. Обезьяна и есть!
Надо постараться заснуть. Как говорит его психотерапевт, когда вводит в транс: «считаем от одного до десяти, а потом обратно от десяти и до одного». Засыпай!
* * *
Он опять сидел в темноте. Но не в абсолютной темноте. Перед ним было круглое отверстие. Оксана была рядом.
Саша и Оксана собственноручно вырыли эту пещерку в склоне холма. Саша нагружал вёдра землёй, а Оксана оттаскивала их в сторону. Вход был круглый, как в медвежью берлогу, а внутри пещера расширялась так, что могло поместиться четыре человека в сидячем положении. Саша вычитал совет выкопать пещеру в книге Феофана Затворника «Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться?».
Теперь они ходили сюда молиться: прислонялись спинами к дальней стене и читали псалмы. Они знали наизусть шестнадцать псалмов. В пещерке было прохладно, тихо и очень хорошо.
Уже год, как Саша взял на себя «подвиг молчальничества»: не разговаривал ни с кем, кроме жены. Оксана находилась в полном послушании у него – не делала ничего, не спросив разрешения. Он решал, когда и сколько ей есть и спать, она не могла даже пришить пуговицу без спроса. Она исповедовала ему также мысли, приходящие ей в голову. Кроме неё, никто не захотел считать Сашу своим духовником.
– Я так больше не могу! – прошептала Оксана.
– Что ты предлагаешь?
– Мы – в прелести. Ты не видишь, как всех плющит от твоего молчальничества? Разве мы не искушаем людей?
– Каждый искушается собственною похотью!
– Ты хочешь стать святым. Это – неправильно! Надо хотеть почувствовать себя грешным, глубоко прогнившим, больным. Это – путь к святости. Пытаясь внешне подражать святым, ты погубишь и себя, и меня.
– Я же тебя предупреждал! Никто насильно тебя не держит. Не хочешь быть послушницей, уезжай! Будем спасаться по отдельности. Можно разбежаться по монастырям.
Оксана заплакала.
– Я уеду! Ты – муж мой, плоть от плоти моей! Самое дорогое, самое близкое мне существо! Венчанное во Христе, крещённое со мной в бою. Но я уеду, чтобы спасти и тебя, и себя!
– Если правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя… Послушай… Послушай!
– Мы можем находиться с тобой только в отношениях совета! Мы – друзья во Христе! Ты – не старец. А если бы был старец, я была бы старицей, а не твоей послушницей.
– Хорошо. Хорошо! Я сдаюсь! Я неправ…
* * *
– Что ты кричишь, люди смотрят! – Оксана пребольно пихнула его локтём.
– Я сдаюсь! Я сдаюсь! – повторял Саша, отходя ото сна.
– Ты всегда сдаёшься! – улыбнулась Оксана.
Почему она такая некрасивая? Где её душа, когда они занимаются любовью? Остаётся только тело, механическое тело шлюхи с набором стандартных поз. Разделанный кусок мяса, цыплёнок на вертеле.
Саша не понимал. Почему во сне они с Оксаной любят друг друга, искренно любят, а здесь, в реальной жизни, почти что ненавидят. Раньше они играли в любовь, а теперь разыгрывают привязанность. Но на самом деле ничего нет. И не было.
Самолёт пошёл на посадку, и Саша пристегнул ремни.
Сон девятый
Надюша тоже вышла замуж. Вероятно, не так удачно, как Вера, но также переехала к мужу. Внуков рожать, похоже, никто не собирался.
Сидоренко передал дела старшему сыну, а сам отправился на заслуженный отдых – купил домик на юге Франции.
Саша сидел один в пустой квартире и разбирал старые книги. Откуда-то в
