человек, а вторая ответила на план полумиллионного сокращения армии созданием Движения в поддержку армии с активом из тех самых людей, которые получили лампасы в период разложения армейской среды.
Параллельно с сокращением армии увеличивались внутренние войска. В период Чеченской войны в 9 округах дислоцировалось 29 дивизий и 15 бригад внутренних войск. По численности личного состава они превышали Сухопутные войска (МН, № 6, 11–18.02.96).
Изменилось и стратегическое положение страны, что во многом осложнило обстановку в армии. Россия полностью ушла из Центральной Европы, где ранее держала группировку численностью в 500 тыс. человек. США же сократили свою центрально-европейскую группировку с 300 до 100 тыс., оставив в неприкосновенности другие войска НАТО. Число танков, арторудий и БТР в районе от Польши до Урала составляло у СССР 160 тысяч (1988 год). В январе 1996 года их число составило лишь 25 тысяч. Если учесть, что танк Т-80 стоит от 800 тысяч до миллиона долларов (ВМ, 28.03.96), то масштабы утрат по части технической оснащенности российской армии оцениваются в несколько десятков миллиардов долларов. Число ядерных боеголовок в период “демократизации” было сокращено с 11 тысяч до 7 тысяч. В результате американцам удалось сэкономить на снижении уровня противостояния более 80 млрд. долларов в год ('Правда' 20.06.96). Россия же получила только потери.
Великая армия была уничтожена силами кремлевских предателей.
Даже выделенные из бюджета средства не доходили до армии. Из предусмотренных на 1993 год ассигнований в сумме 7,5 трлн рублей МО переведено 6,5 трлн. рублей, за 1994 год МО недополучило около 12 трлн. рублей, за 1995 год не получено еще 7,9 трлн. рублей. В 1996 году картина стала и вовсе катастрофической. В ценах 1992 года финансирование армии уменьшилось почти вдвое, а по сравнению с 1990 (СССР) — более чем в шесть раз. Согласно бюджету страны на 1996 г., Министерству обороны выделено 82,4 трлн. рублей (18,3 млрд. долларов). Учитывая, что около половины этой суммы расходовалось на закупку вооружений и военной техники, проведение НИОКР, пенсионное обеспечение и т. д., можно вычислить стоимость содержания одного военнослужащего в течение года — около 6 тыс. долларов. Для сравнения, в НАТО этот показатель равен 90 тыс. долларов.
Расчеты военных экспертов показывают, что в условиях обычной войны войска НАТО полностью разгромили бы войска России к исходу третьего месяца боев. То есть, от полного краха нашей государственности мы были гарантированы лишь ядерным вооружением. В условиях углубляющегося кризиса это малое утешение. Если задолженность по зарплате исчисляется многими триллионами рублей, кто захочет всерьез задумываться о способности противостоять диверсиям, саботажу, предательству?
Число бесквартирных семей военнослужащих Вооруженных Сил в период Чеченской войны превышало 125 тысяч, а в 1996 году на капитальное строительство суммы, которых едва хватило, чтобы ввести в строй 10 тысяч квартир. Уже не только в удаленных гарнизонах, но и во вполне благополучных частях начинался голод. Армия задолжала за поставки продовольствия огромные суммы и военным подчас отказывали в поставках хлеба. Даже в Чечне усиленный фронтовой паек составлял лишь 65 % от положенной нормы (“Новая газета”, № 37, 1996).
Тем временем Главная военная прокуратура вела 11 уголовных дел о «прокручивании» денег Министерства обороны в коммерческих структурах, и это, скорее всего, была лишь вершина айсберга. Можно только догадываться о размерах такого рода «прокрутки» помимо армейских структур. Ведь денег в “демократической” России не хватало буквально ни на одну социальную программу!
Армия медленно и мучительно умирала, сохраняя верность присяге. Но последний предел отчаяния грозил мощным взрывом недовольства. Военные могли выйти из-под контроля правительства и не остановиться ни перед чем, окончательно убедившись в том, что того Отечества, которое они готовы защищать, больше нет. О близости такого конца говорили опросы, показавшие среди военных почти единодушное недовольство заботой государства об армии — 97 %.
Вероятность взрыва массового протеста и даже бунта в армии нарастала с каждым днем. Поступали сообщения о стихийных акциях, в которых пока участвовали в основном жены военнослужащих, которые перекрывали взлетные полосы и автострады, чтобы как-то обратить внимание на свое бедственное положение.
Но даже если бы текущие проблемы были решены, если бы армия была накормлена, если бы были выплачены долги по зарплате и хотя бы вдвое увеличены бюджетные ассигнования Министерству обороны, какую армию мы увидели бы в Чеченской войне или подобном конфликте? Как можно быстро восстановить ВПК и военную науку, оснастить Вооруженные Силы новейшей техникой, обучить отвыкшие от военного дела кадры, ясно и четко сформулировать военную доктрину?
Военные эксперты считают, что для того чтобы Вооруженные Силы были в состоянии выполнять стратегические задачи, их укомплектованность личным составом не должна опускаться ниже 70 процентов. По состоянию на 1 сентября 1995 года российские Вооруженные силы в среднем были укомплектованы на 64 процента (РВ, 09.12.95). Катастрофа уже состоялась, но не вызывала в обществе адекватной реакции. Даже войска, проводившие в Чечне боевые операции были укомплектованы от 30 % до 80 % штатной численности (“Новая газета”, № 37, 1996).
У армии осталось всего лишь 30 процентов современного вооружения. Если сегодняшнее положение сохранится, через 4–5 лет наша армия может не приниматься в расчет ведущими военными державами. Это будет означать фактическую утрату политической независимости и возможность самых интенсивных локальных конфликтов по всей территории России.
В 1913 году Россия выпустила 270 боевых самолетов, в 80-х годах СССР выпускал до 500 боевых самолетов в год, сейчас — меньше десятка (один самолет МиГ-29 в варианте истребителя ПВО стоит 20 миллионов долларов). Мы не имеем самолетов, аналогичных американским «Стелс» (освоены лишь отдельные элементы этой технологии), нам нечего противопоставить вертикально взлетающим штурмовику «Харриер» и транспортнику «Оспри», лишь незначительная часть российских летательных аппаратов снабжена системой дозаправки в воздухе. Между тем, свернута программа создания так называемых самолетов пятого поколения, отстает двигателестроение, производство радио-электронного оборудования и ракетно-бомбового вооружения (“Правда”, 5.12.95). Чтобы худо-бедно поддержать обороноспособность страны, предстоит выйти хотя бы на уровень производства 25–30 боевых самолетов в год, включая самолеты типа СУ-27 и многоцелевого фронтового истребителя. Пока же соотношение между ВВС вероятного противника и российской авиацией на западе количественно-качественным показателям составляет примерно 4:1 на западе, 2,5:1 на юге и востоке.
Ситуацию на флоте Командующий Черноморским флотом адмирал Э.Д.Балтин оценил так: 'Разорванные в клочки системы ядерного и обычного передового базирования, противовоздушной и противоракетной обороны, низведенный до уровня пасынка трехсотлетний российский флот, пущенные 'на ветер' мощнейшие армейские объединения, растащенные по дворам запасы стратегического сырья, оружия, боеприпасов, военного имущества, подрубленная под корень система военного образования, униженные до выпуска кастрюль и чайников уникальные военные производства, невосполнимая потеря многих тысяч первоклассных профессионалов…' ('Журавлев и K°', № 3, ноябрь 1995 г.)
По сравнению с СССР военный флот России уменьшился почти наполовину. Боевой потенциал флота по сравнению с флотом США при сохранении сегодняшних тенденций к 2000 году будет составлять 1:25. На Балтике мы будем уступать Швеции в 2–3 раза, Германии — в 5 раз, на Черном море Турции — в 2 раза. По самым скромным подсчетам для ведения оборонительных операций на море нам требуется около 300 боеготовых кораблей, что требует очень серьезных финансовых вложений в переоснащение флота и закладку новых кораблей.
У Советского Союза было семь радиолокационных станций. Пять РЛС «заглядывали» на Запад, две другие — на Восток. С распадом Союза четыре станции достались новорожденным республикам. Две Украине, по одной — Прибалтике и Казахстану. Все РЛС были уничтожены. В Америке аналогичная станция дальнего слежения стоит от пяти до семи миллиардов долларов и потребляет электроэнергии, как город со 150-200-тысячным населением (ВМ, 28.03.96).
Предстоит как-то срастить разорванную в клочки систему противоракетной обороны (заменить фиктивную и «дырявую» систему ПВО СНГ собственно российской), восстановить запасы стратегического сырья, оружия и боеприпасов. Необходимо не только срочно отказаться от ратификации разорительного для России Договора СНВ-2, но и каким-то образом компенсировать тот огромный вред, который нанесла его
