застряла перед поставленными боевиками минами, третья попала в засаду у населенного пункта Майртуп, где в результате двухчасового боя сгорело 12 единиц бронетехники.
Одной из российских бронегрупп все-таки удалось пройти к центру Грозного, вызволить журналистов и мирных жителей и переправить из гостиницы в Дом правительства. В результате прорыва были подбиты один танк и два БМП. Один из БМП полностью сгорел на глазах осажденных.
Потери федеральных сил за двое суток боев составили около 50 убитых и 200 раненных, а также 8 вертолетов и 15 единиц бронетехники (“Сегодня”, 8.08.96).
В ночь на 8 августа в город вошло еще около 500 боевиков, а к вечеру 9 августа — еще около 200. Общая численность бандформирований в Грозном, по их самооценке, составила около трех с половиной тысяч.
В третий день боев в Грозном боевики постоянно предпринимали попытки взять штурмом комплекс правительственных зданий. Вечером на подступах к военной базе в Ханкале, откуда осажденные в Грозном безрезультатно ждали помощи, завязались перестрелки с использованием автоматического оружия и гранатометов. Боевики обеспечили сосредоточенному там командованию оправдание по поводу отсутствия попыток разблокировать окруженные в Грозном группы.
За трое суток боев погибло более семидесяти и было ранено около трехсот российских военнослужащих (“Сегодня”, 9.08.96).
По официальным данным на 11 августа, за время боев в городе погибли 169 военнослужащих федеральных сил и 618 получили ранения.
Наконец, в Грозный было введено около 1000 военнослужащих Минобороны. Именно им приходилось вести самые кровопролитные бои. По сведениям Генштаба, на утро 12 августа из 155 погибших — 90 проходили по линии МО, из 553 раненых — 275. Число пропавших без вести оценивалось от 25 до 30 человек.
К концу недели в правительственных кругах начались разговоры о том, что неплохо было бы объявить в Чечне чрезвычайное положение. Черномырдин на совещании 11 августа сказал, что это решение надо еще готовить с юридической точки зрения. После этого представленный правительству проект решения сгинул в недрах бюрократических структур.
Подводя итог этой акции, секретарь СБ А.Лебедь, наведавшийся в Чечню для переговоров с Масхадовым, сказал, что вводить ЧП 'некем, нечем и незачем' (Ъ-daily, 13.08.96).
На том же совещании Черномырдин объявил о необходимости усиления группировки федеральных сил в Чечне. Это объявление также стало пустым звуком.
Тем временем, и.о. командующего федеральной группировкой Константин Пуликовский на пресс- конференции в Ханкале заявлял о 'постоянном расширении зоны контроля федеральных войск' и вытеснении боевиков из центра Грозного. Боевики же уверенно контролировали большую часть города и уходить оттуда не собирались (Ъ-daily, 13.08.96).
Ситуация осложнялась массовым исходом мирных жителей из Грозного. Они попадали под обстрелы, иногда использовались блок-постами в качестве живых щитов, препятствующих атакам боевиков. Более 30 тысяч людей оказались блокированы на окраине Грозного без продовольствия и медикаментов. В поселках Старая Сунжа, Калинина и в Микрорайоне лагеря беженцев были переполнены и страдали от случайных обстрелов.
Очевидцы свидетельствовали, что в Микрорайоне боевиков было очень мало — редкие группы три- четыре человека. Но российская тяжелая артиллерия методично разрушала эту часть Грозного, сметая ее с лица земли вместе с забившимся в подвалы населением.
Вечером 13 августа в селе Новые Атаги прошла встреча генерала Пуликовского и начальника главного штаба сепаратистов Аслана Масхадова. Была попытка договориться о прекращении огня (“Сегодня”, 14.08.96). Пуликовский с Масхадовым договорились 'не открывать огонь без необходимости, беспрепятственно пропускать колонны с медикаментами и сохранять неприкосновенность коридоров для выхода мирных жителей из зоны боевых действий', а также передать друг другу тела погибших и раненых. О точном сроке начала перемирия речи не было.
Пуликовский отдал приказ 'открывать огонь только в ответ на провокации' и отказался от поддержки артиллерии и авиации. Масхадов тоже приказал 'Не стрелять!'. Но война продолжалась, и оставалось только ругать друг друга, обвиняя в нарушении перемирия.
После того как снайперы убили в течение дня 8 солдат, Пуликовский заявил: 'Больше я ни о чем не намерен договариваться с боевиками!' (“Сегодня”, 15.08.96). Однако намерения генерала были изменены появлением на авансцене Чеченской войны столичной залетной знаменитости.
В ночь с 11 на 12 августа Александр Лебедь инкогнито побывал в Чечню. На пресс-конференции 12 августа Лебедь высказал свое несогласие с председателем правительства о необходимости введения в Чечне чрезвычайного положения и усиления силового аргумента во взаимоотношениях с боевиками, а также повторил слова генерал-полковника Родионова о необходимости вывода из республики основной группировки федеральных сил. Вывод войск по Родионову-Лебедю необходим был потому, что эскалация военных действий ведет в тупик, потому что необученные, плохо экипированные равнодушные «заморыши» неспособны эффективно воевать, потому что они — пушечное мясо в руках торгашей-политиков, потому что России требуется “содержательная военная реформа”…
Министра обороны Игорь Родионов сказал: 'Сегодня главная задача федеральных сил — прекратить стрельбу и сесть за стол переговоров. И сидеть за этим столом столько, сколько потребуется' (“Сегодня”, 16.08.96). В Чечне, тем временем, продолжались бои.
13 августа интенсивные столкновения с боевиками шли возле здания комендатуры в Старопромысловском районе и в пригороде Черноречье. По данным российского командования, у боевиков было полностью отбито здание ФСБ. Кроме того, во второй половине дня федеральные силы прорвали блокаду вокруг площади Минутка и центра Грозного. Организованы коридоры по выводу из города мирных жителей. Успех был весьма относительным и зыбким.
В Аргуне и Гудермесе противники оставались на старых позициях. По данным федеральной стороны, чеченские формирования активизировали свои действия под Урус-Мартаном и Ведено (“Сегодня”, 14.08.96).
С 14 августа Грозный практически полностью контролируется боевиками. Федеральные войска отказываются от новых попыток прорыва в город, ограничиваясь обороной единственно принадлежащих им районов чеченской столицы: аэропортов Северный и Ханкалы. Впрочем, боевики, повинуясь приказу своего военного начальства, со своей стороны никаких попыток штурма этих баз не предпринимали.
Местное грозненское население в большинстве своем поддерживало боевиков и проклинало федеральные войска, которые считало единственными виновниками своего бедственного положения.
Части российских солдат по-прежнему стояли на своих блокпостах и в комендатурах, над некоторыми из которых в знак перемирия вывешивались белые флаги. Боевики называли такие группы 'мирными федералами' и не только не обстреливали, но и не пытались разоружить. Те, в свою очередь, не стреляли по боевикам, объясняя это так: “Мы тут стоим, тут все спокойно, а где там боевики, не знаем”. (“Сегодня”, 16.08.96).
Секретарь Совета безопасности большую часть 13 августа провел в Москве в Доме правительства, разрабатывая с министром обороны Игорем Родионовым, министром внутренних дел Анатолием Куликовым и ответственным секретарем госкомиссии Сергеем Степашиным новый указ президента о дальнейших мерах по урегулированию кризиса в Чечне. Это должна была быть эпохальная бумага — на уровне всех прочих.
14 августа 1996 г. Лебедь получил от президента карт-бланш на ведение переговоров и дополнительные полномочия по координации деятельности федеральных органов исполнительной власти. Соответствующий Указ ('О дополнительных мерах по урегулированию кризиса в Чеченской Республике') был скрыт от народа грифом ДСП, что позволило Лебедю на пресс-конференции помахать бумагой с величественным текстом перед носами журналистов и убрать его с глаз долой.
Было ясно лишь то, что Лебедю предоставлены полномочия, позволяющие отдавать любые распоряжения органам исполнительной власти и силовым министрам по вопросу урегулирования ситуации в Чечне. Это значит, что скрытый документ носил явно антиконституционный характер, ибо полномочия президента может исполнять только сам президент и никто другой. Ельцин с Лебедем решили, что им позволено действовать иначе.
