точности не узнаем. Но и того, что уже известно, достаточно, чтобы быть уверенным: если человек был причастен к распределению бюджетных денег или каких-нибудь торговых квот, значит он заведомый мошенник. Ведь без гроша в кармане из правительства ушли считанные единицы (Глазьев, Полеванов, Миронов, Николаев, кто еще?).
Кризис привел к тому, что власть уже не в состоянии соразмерить свои аппетиты с возможностями общества. Власть обожралась до заворота кишок, но остановиться не может. Правительство, независимо от персонального состава, продолжает упорно твердить, что денег у него не хватает. Конечно, если столько красть, то не хватит ни на школы, ни на медицину, ни на армию, ни на науку.
Внутренняя свара в “верхах” по поводу права проглотить еще один кусок народного достояния приводит к тому, что “железный занавес”, окутывающий власть, то и дело приоткрывается, и мы видим кусочек той мерзости, в которой пребывают те, чьи рейтинги рассчитывают социологи и кто чает народной любви на выборах. Чтобы мы не считали их всех участниками мерзости, на растерзание общественному мнению сдают самых слабеньких. Но этих “слабеньких” сдано уже столько, что образ того мира, что прикрыт расползающимся по швам “железным занавесом” уже ясен.
Это раньше особо въедливых приглашали пройти за этот занавес, чтобы дать себя уговорить, проникнуться мыслью, что увиденное — не воровство, не разврат, а нормальная жизнь людей, озабоченный счастьем подданных. Теперь любопытных стало так много, что под их напором занавес могут сдернуть целиком и выворотить под ноги скрытую доселе преисподнюю, в которой самых отвратительных пороков никто не стесняется.
Да и приобщившихся к развратной власти — всяких там “отставных” и “бывших” столько, что они уже не умещаются за занавесом, и их то случайными телодвижениями выпихивают в публику то с мемуарами, то с новыми идеями спасения Отечества. Традиционный интерес ко всякого рода извращениям образует вокруг этих персон временное скопление публики, жаждущей подробностей. Но потом этот интерес спадает — ничего нового узнать не удается, все знакомо, набило оскомину. А прокуратура копит и копит дела, ждет момента, когда будет снят кремлевский политический пресс, чтобы рассадить каждого на достойное место.
Образ то ли новой опричнины, то ли нового НКВД маячит над разложившейся властью и грозит материализоваться — к удовлетворению всех, кому надоело жить на помойке, организованной этой властью в нашей стране.
Страна наша все еще велика, уже не обильна, но порядка в ней как не было, так и нет. В ее пределах бушует настоящая социально-экономическая и общественно-политическая революция, которой удалось пока что разрушить все до основания, ничего не создав взамен. Впрочем, не революция заставляет удивляться, а ее неопознанность современниками. Для громадного большинства жителей России (с 1922 по 1991 называлась Советским Союзом) она также неизвестна, как НЛО.
И это несмотря на то, что за истекшие годы все перевернулось, не оставив от прошлого и следа. Выброшен на историческую свалку экономический механизм, благодаря которому приводился в движение мощный народнохозяйственный комплекс страны и целая межгосударственная система, объединявшая почти треть мира. Распалась производственная структура населения, основу которой составляла обобществленная собственность на средства производства. Разложились почти что все ранее существовавшие общественные институты — партия, профсоюзы, творческие организации, женские и юношеские движения, а также система отношений, которая связывала их в единое целое. Наконец, самораспустились парламент и правительство, органы безопасности и дипломатические учреждения, армия и флот, все общегосударственные институты, что обеспечивали единство исторического организма, называемого российским государством.
Русская нация и государственность превратились в невидимый град Китеж, исчезнув из виртуальной и информационной реальности. Отдельные элементы, впрочем, все еще продолжают существовать в некоторых своих проявлениях, но одновременно и не существуют, подвергшись извращенной мутации. Но здесь заключена лишь одна, внутренняя, сторона дела.
Русские революции никогда не совершаются сами по себе, без сильного внешнего катализатора. Так было во времена Смуты, так произошло в начале XX столетия, не обошлось и теперь без самого активного влияния заграницы. Она и теперь “помогла нам”.
Каждый раз против России велась война на уничтожение. Четыре века тому назад ее измотали, обескровили и разорили в Ливонской войне и непрерывных набегах крымско-татарской орды. В начале XX века она вынесла на своих плечах бремя Восточного и Кавказского фронтов первой мировой войны. Теперь Россия пожинает горькие плоды Холодной войны, которую “первый мир”, объединившись, вел на протяжении сорока лет, спровоцировав системный кризис внутри страны.
И каждый раз ахиллесовой пятой России оказывалась не ее недостаточная военно-экономическая мощь, не отсутствие или дефицит ресурсов, а слой властвующих, предававший собственное государство и собственный народ (нацию).
Теперь важно понять, может ли русское общество найти силы, чтобы избежать общего падения, способно ли оно не только преодолеть кризис, но и восстановить утраченное? Или же суждено ему пройти скорбным путем Первого и Второго Рима?
Сначала надо все-таки осознать, что Россия предана в “холодной войне”, а не проиграла ее. Властвующая номенклатура разочаровалась в собственной стране и не нашла ничего лучшего, как сдаться, предав ее стратегические интересы.
Не обошлось, конечно, без агентов влияния, изменников и подонков. Но главное состоит не в этом. Властная номенклатура — аппарат партии, генералитет и клан так называемых хозяйственников — исчерпала свой потенциал. Она так и не смогла преодолеть самоотчуждение от исторической природы страны, не стала национальной элитой, не изжила в себе интернационалистскую, то есть принципиально антирусскую идеологию. Причина поражения заключается в том, что Россия была во владении советской, коммунистической, интернационалистской, но не русской власти.
Итак, если Россия потерпела поражение, она, следовательно, находится в состоянии побежденного, а ее враги — в положении победителя. Из субъекта исторического процесса она превратилась в ее объект. Не граждане России и тем более не ее властные учреждения определяют политику страны. Она навязывается ей со стороны. Для этого используются государственные органы, которые де-факто существуют на ее территории и не собираются оказывать этому давлению какого-либо сопротивления. Главные рычаги влияния на настроение и поведение общества и отдельных индивидов, которые обеспечивают стратегические цели победителей, это властные институты, средства массовой информации и денежный капитал, действующие на русской территории.
Что происходит в этих условиях с массовым сознанием? Увы, оно ухитрилось пройти мимо главного содержания всего исторического периода, последовавшего за 1945. Россия была все это время в состоянии войны, но ее население находилось и продолжает находится в блаженном неведении. Оно, словно “человек в футляре”, повторяет одну заповедь: как бы чего не вышло.
Тем не менее, чтобы правильно действовать, обществу необходимо прежде всего адекватно оценить сложившуюся ситуацию, не строя никаких иллюзий. В Вискулях и Алма-Ате (Верном) в декабре 1991 подписывались не акты о создании СНГ и упразднении СССР, а новый Брестский мир. Собирались там не столько полномочные представители законной власти, сколько “суженные” составы Политбюро и ЦК КПСС. Артиллерийский расстрел, которому подверглось здание русского парламента в 1993, был своеобразным отмщением за штурм берлинского Рейхстага в 1945. Режимы, существующие в пределах суверенной территории Государства Российского в настоящее время, это всего лишь подобие режимов Виши во Франции в 1940-44, “социальной республики Сало” в Италии в 1943-45, усташей в Югославии в 1940-44 и т. п. Агрессивные планы национал-социализма и фашизма в отношении России реализуются США и странами НАТО, которые взяли реванш за ее глобальную победу в Великой Отечественной войне.
Теперь о внутреннем положении. Побежденная Россия искусственно расчленена на своеобразные зоны управления, в которых образованы администрации, ориентирующиеся на страны-победительницы. Неважно, чью волю они выполняют — Германии, США, Турции или Румынии. Что бы они ни делали или декларировали — их сущность сводится к коллаборационизму.
Главная задача, решаемая победителями, сводится к тому, чтобы не допустить воссоединения единого национально-территориального организма, противопоставить обособленные части России друг
