бывшего клиента его партнёра», в общем, близкий родственник. У Клуни спросили разрешения связать его с этим заказчиком, и тут же, не дожидаясь ответа, дали кому-то чей-то телефон, и Клуня уже говорил с Самим.
Кто таков этот Сам – я так и не понял, хотя Клуня, должно быть, был уверен, что подробно мне всё объяснил. Клуня называл его Караимом, и, судя по всему, он и сам себя так называл – хотя не думаю, чтобы он был караимом по национальности или вероисповеданию. Если собрать из беспорядочной речи Клуни всю полезную информацию, выходила приблизительно следующая картина.
Караим – невероятно богатый (ну это я сразу понял) и влиятельный человек, который тем не менее предпочитает в любой ситуации оставаться в тени. Его имя известно очень немногим, а его настоящего имени, вполне возможно, не знает никто. Он прямо или косвенно оказывает влияние на множество политических и экономических процессов в стране – точных механизмов я не уловил, но пара имён «карманных политиков Караима» произвела на меня впечатление. Вероятно, у него талант легко договариваться с людьми и легко покупать то, что ему нужно, даже если это не продаётся. Караим живёт очень тихо, ведя затворнический образ жизни, – впрочем, когда тебе принадлежат два верхних этажа в огромной высотке в центре города, это не так уж трудно. Однако самым удивительным в Караиме было его происхождение – никто не мог толком сказать, коренной ли он одессит, и если нет, то откуда он приехал. Никто не знал, сколько ему лет, никто не знал происхождения его гигантского капитала.
Клуня никогда никаких дел с Караимом не вёл, но пару раз косвенно пересекался, потому уже раньше был о нём наслышан. И тут вдруг Караим рвётся с ним поговорить и требует познакомить со мной. Ну, Клуня насторожился, хотя тот предлагал реальные деньги и отказываться было не с руки.
Я не стал спрашивать, сколько в этой истории за посредничество получил Клуня.
Короче говоря, он перезвонил мне, убедился, что я приезжаю, и договорился, что я встречусь с Караимом сегодня во второй половине дня. И всё.
–?На какое время он назначил встречу?
–?Он сказал, чтоб ты приезжал, когда тебе будет удобно. Он целый день сегодня дома.
–?Что, прямо так и сказал? Может, перезвонить предварительно надо? Может, он в душ пойдёт как раз, когда я приеду?
–?Он сказал, чтобы ты приезжал, когда тебе удобно. Он дома, – нетерпеливо повторил Клуня и огляделся по сторонам.
–?Клуня, ты чего-то недоговариваешь. Давай, что там ещё?
–?Ну, в общем… – Клуня снова замялся. Все эти его паузы и неловкости были настолько нетипичны, что доставляли мне огромное наслаждение.
В этот момент подошла официантка и принесла наш заказ. Пока она выставляла на стол тарелки, Клуня с видимым облегчением помогал ей, что-то переставлял на столе, затем вцепился в бокал пива, как в спасительную соломинку.
–?За встречу, – сказал он, когда официантка отошла, и мы чокнулись бокалами.
Пиво было свежим и очень холодным. Это выдавало в нашем неказистом ресторанчике «правильное место», одним из обязательных атрибутов которого является ледяное пиво – в любую погоду, даже снежной зимой. Я с удовольствием сделал несколько больших глотков, поставил бокал на стол и посмотрел на Клуню:
–?Так что «в общем»?..
–?В общем, – Клуня понизил голос почти до шёпота, – у Караима была дочь. Взрослая уже. Это его единственный ребёнок и, в общем, вся его семья. Я об этом давно знал…
–?Была? – переспросил я.
–?Да. Была. Я только вчера узнал, что она погибла. Вернее, покончила с собой. Она выбросилась из окна, прямо из этого его пентхауса, причём буквально накануне его звонка. То есть у Караима из окна выбрасывается дочь, и он тут же звонит мне и ищет встречи с тобой. Короче, мне что-то подсказывает, что тут есть взаимосвязь. Не улавливаешь?
Я не нашёлся что ответить. Откуда я знаю? Возможно, взаимосвязь действительно имеется. Может быть, Караим решил в память о дочери построить храм и повесить под его куполом фантастический колокол? Но к чему тогда эта спешка? И в конце концов, даже я с моим самомнением не мог не признать, что Караим, обладающий бездонным кошельком, мог нанять человека и пограмотнее. В России или в Голландии есть спецы с таким опытом, что я по сравнению с ними – просто дилетант. Да ведь колокола никогда и не были по-настоящему моей страстью.
Клуня налегал на еду, видимо, пытаясь отвлечься от неприятной темы. Я задумчиво сжал в кулаке свой бокал и сделал несколько глотков.
–?Короче, – продолжил Клуня с набитым ртом, – мне всё это просто ужасно не нравится. Я, в общем, взял там свой процент, и до свидания. Я тебе сейчас дам его адрес, а ты уж иди выясняй, чего ему от тебя нужно, работай с ним или не работай с ним – это уж тебе решать.
–?Погоди. Ты что, со мной к нему не пойдёшь?
–?Нет. И не собираюсь. Чего это мне к нему идти?
–?А зачем же ты так вырядился? – Я показал рукой ему на грудь.
Он перестал жевать и задумчиво оглядел свою одежду, будто только что впервые её увидел.
–?Ну, не знаю, – сказал он, – на всякий случай. Мало ли что? Но я с тобой к нему не пойду. Ты не обижайся, но это просто бизнес. Мавр сделал своё дело – мавр может отойти в сторонку.
Я взял в руки пачку банкнот, которую мне передал Клуня, и задумчиво проворошил ее пальцами. Это самая большая сумма, заплаченная за одну встречу, про какую я когда-либо знал. Сейчас меня как никогда разбирало любопытство: что ему было от меня нужно? Из-за чего человек может выложить такие деньги? Просто чтобы увидеть другого человека и поговорить с ним – даже безо всяких гарантий?
Я кивнул и приступил в обеду. Мы продолжали о чём-то трепаться, обсуждали старые дела и общих знакомых и ни словом больше не обмолвились о загадочном заказчике и его дочери. Только в конце нашего разговора, когда мы уже расплатились по счёту, Клуня неуловимым движением фокусника выхватил откуда- то страницу из записной книжки с чётко записанным на ней адресом – Одесса, улица, дом, этаж, номер квартиры – и, ни слова не говоря, передал её мне.
Затем с удовольствием пожал мне руку. Он выглядел теперь совсем обычно – тот самый торгаш, с которым я расстался последний раз на одесском вокзале. У него словно гора с плеч свалилась.
Я прошёлся пару кварталов, чтоб выветрить алкоголь, а затем поймал такси. Никакого смысла выжидать я не видел.
Таксист задумчиво посмотрел на протянутую ему бумажку в адресом. Затем перевёл взгляд на меня.
–?Вам по этому адресу? – осторожно осведомился он. Видимо, когда Клуня говорил, что широкой публике Караим неизвестен, он в чём-то ошибался или чего-то недоговаривал.
–?Да, именно сюда, – сказал я и удобно развалился на сиденье.
Дом Караима и правда оказался в самом центре. Его громада возвышалась над екатерининскими дворами-колодцами, даже не пытаясь сделать вид, что ей среди них уютно. Я подошёл к подъезду и нажал на кнопку звонка. Консьерж спросил у меня, к кому я, и я назвал ему номер квартиры. Дверь открылась.
–?Я вам сейчас подключу, – говорил консьерж, пока я шёл по коридору, – обычно, если не подключено, лифт на верхние этажи не едет, а я вам сейчас подключу. Мне хозяин даёт указание, когда подключать, а когда не подключать. Я вам сейчас подключу, он сказал, вы придёте и сразу подключить вам, чтобы вы к нему ехали.
Я зашёл в лифт, и консьерж наклонился ко мне из коридора, чтоб показать, на какую кнопку мне надо будет нажать, когда он подключит. Затем спешно куда-то ретировался, и я услышал приглушённый коридором голос:
–?Нажимайте.
Я нажал на кнопку этажа. Двери лифта закрылись. Лифт поехал. Я набрал в грудь побольше воздуха и шумно выдохнул. «Знаешь, когда-то один парень упал с крыши небоскрёба. Падать было далеко. Вот летел он и думал: пока вроде всё идёт хорошо. Вот и у тебя пока вроде всё идёт хорошо», – говорил я себе. Лифт жалостно скрипнул и остановился. Двери открылись.
Я оказался на просторной, хорошо освещённой площадке правильной прямоугольной формы. С
