— Отстают?!
— Нет.
— Ага, вы хотите сменить циферблат, — догадался мастер.
— Нет.
— Вы пришли их чинить? — рассердился Петушков.
— Нет, остановить.
Петушков поднял глаза на клиента и узнал старичка из башни. Мастер пристально посмотрел на него: старичок не шутил! Тогда Петушков опять опустил глаза на часы и начал рассматривать их через лупу. «Артель „Игрушка“, 1-й сорт», — прочёл он и обмер, почувствовав, что находится на волосок от какой-то ужасной тайны.
Клиент сказал доверительно:
— Я пробовал их остановить сам. Я опускал их даже в азотную кислоту. Но они не останавливаются.
Мастер ещё раз посмотрел на старичка и, стараясь сохранить спокойный вид, сказал:
— Хорошо, я их остановлю. Приходите второго января.
— Поздно. Их надо остановить сегодня. Я не могу ждать.
Не решаясь поднять глаза на клиента, Петушков вынул квитанцию, где было написано: «Артель „Точное время“».
— Фамилия? — спросил он.
— Не имеет значения, — сказал старичок.
Петушков помолчал. Потом дрожащей рукой оторвал квитанцию.
— Семьдесят шесть копеек!
Старичок заплатил, аккуратно сложил квитанцию, спрятал её и вышел.
Мастер вскочил и подбежал к окну, заставленному часами.
Шли прохожие, хлопьями падал снег. Старичок переходил улицу не торопясь, не обращая внимания на машины, которые, чуть не налетев на него, с визгом тормозили.
И Петушков вспомнил про мальчишку: он спрашивал как раз об этих часиках. Мало того, он искал старичка, которого называл «Старый год». «Неужели, — подумал мастер, — этот старичок и есть Старый год?» Первый раз в жизни часовой мастер Петушков так близко прикоснулся к тайне идущего времени!
«Надо найти мальчишку», — прошептал мастер и повернулся к прилавку. Он открыл игрушечные часики, вставил в глаз лупу и от изумления оцепенел. Он увидел то, чего не видал никогда ни один мастер на свете: часовой механизм на семи философских камнях!
19
Сидя на огромном зубчатом колесе, Митя смотрел вниз. Он видел, как Чёрная душа дружелюбно протянула руку Продажной и Бумажной.
— Ну, виновата… — сказала она. — Ну, мир… Ну, с кем не бывает…
— С нами не было, — проворчала Бумажная душа.
Продажная подхватила:
— Я понимаю — недоплатить, взять втрое дороже, но чтобы такую подлость…
Чёрная душа оглядела быстрым взглядом углы и поманила баб пальцем. Бабы недоверчиво приблизились.
— Девочки, — сказала Чёрная душа проникновенно. — Наш старикан выжил из ума. Но без него нам будет худо: придёт весна, и солнце нас — хлюп, хлюп! — Она игриво ткнула в бок Бумажную душу, которая чопорно отодвинулась. — И потом — наш старикан слишком жалостливый. С таким пропадёшь. Поэтому предлагаю: как только старикан остановит время, запрём его в эту развалину и будем сами править миром от его имени!
Митя слушал, боясь пропустить слово; и нечаянно уронил варежку. Варежка мазнула по носу Чёрную душу, бабы отскочили. А Митя спрятался ни жив ни мёртв.
Бабы посмотрели друг на друга, потом наверх.
— Там кто-то сидит, — прошептала Бумажная душа.
Они помолчали.
— Кому там сидеть, — сказала Чёрная душа. — Наверно, свалилась из вороньего гнезда.
Продажная душа кивнула:
— Все вороны — воровки. Как-то раз они стащили у меня губную помаду.
И бабы успокоились.
— Значит, мир? — спросила Чёрная душа.
— Мир, — ответили бабы и подали ей руки.
— Сейчас бы музыку! — сказала сентиментально Чёрная душа. — Так всё хорошо!
— Есть музыка, — сказала Продажная душа. Она вынула золотые часы, завела и положила на стол. Часы заиграли старинную кадриль. Слегка подтанцовывая, Чёрная душа подошла к низкому оконному проёму и выглянула на улицу.
Ярко горели уличные фонари, прохожие спешили под мягкими хлопьями снега. Поднимался лёгкий дымок над снеготопкой внизу. А через площадь к башне шёл Старый год.
— Девочки! — закричала Чёрная душа. — Поглядите на старикана!
Бумажная и Продажная души подошли; она обняла их за плечи, и все трое они нагнулись над улицей.
— Какая замечательная вещь — дружба! — взволнованно сказала Чёрная душа и вдруг резким движением столкнула обеих баб на улицу. Митя с ужасом отшатнулся в глубь механизма.
Старый год как раз подходил к тротуару, когда ему на голову свалились два сугроба снега, развалившись на куски, обдав его с ног до головы снежной пылью.
— Э-эй! — закричал дворник, грозя метлой кому-то на крыше.
Старый год проворчал:
— Сбрасываете снег с крыш — надо предупреждать!
Тут он увидел в снежной пыли сердца баб — обрывок старинного заявления с сургучной печатью и копейку, подобрал их, мрачно сунул в карман и ускорил шаг.
А дворник широкой деревянной лопатой стал сгребать упавший снег и швырять в снеготопку.
Услышав шаги старичка, Чёрная душа схватила со стола золотые часы с музыкой, спрятала в карман и приняла самый невинный вид, какой только можно при картофельных глазах и морковном носе. Старый год вылез из люка. Безмолвно он протянул на ладони обрывок старинного заявления, монетку и посмотрел бабе в глаза.
— Измена, — сказала Чёрная душа, не опуская глаз. — Они хотели тебя убить.
Митя никогда в жизни не слышал ещё такой лжи. Он скатился с большого колеса на маленькое. Раздался треск, и часы остановились. Остановились громадные башенные часы! Наступила мёртвая тишина.
Позабыв обо всём, Старый год бросил сердца своих баб.
— Кажется, остановилось время, — прошептал он.
— Неужели? — ахнула Чёрная душа.
— Остановилось! — сказал Старый год и со слезами на глазах обнялся с Чёрной душой.
Маятник качался всё медленнее, потому что Митин валенок застрял между колёсами. Но Старый год этого не знал.
— Молодец мастер, — сказал он, когда маятник совсем замер. — Он достойный наследник Антонио Сегеди. Я назначу его главным хранителем Мёртвых маятников!
