— Хороший пёсик... Умный пёсик...
Но Тузик сделал вид, что не понимает человеческого языка, бросился вперёд и вцепился зубами в икру злого волшебника. Абракадабр швырнул костыли и без оглядки помчался домой. И это ещё счастье для него, что все на улице — и маляры, и монтёры, и стекольщики — были на обеденном перерыве. Вот почему никто не увидел, что инвалид на самом деле не инвалид, а кто-то другой.
Вбежав в мастерскую, Абракадабр открыл семь замков сундука при помощи семи ключей и семи заклинаний.
— Сейчас я сотру тебя, мерзкий пёс! Сотру с хвостом и ушами! — шипел он, доставая из сундука волшебную резинку.
Дрожа от ярости, он сунул резинку в карман, снял с двери табличку «Закрыто на обед», повесил табличку, предназначенную для более долгих отлучек, — «Закрыто на переучёт», сбежал по лестнице, сел в свою инвалидную механическую коляску и выехал.
9
Переезжая через улицу, волшебник мимоходом проверил резинку — махнул по воздуху и стёр муху, жужжавшую у носа. Резинка действовала! Тогда волшебник нацелился в голубя, гулявшего по мостовой. Птицы на этой улице не боялись людей. Абракадабр взмахнул резинкой, голубь взлетел, но кончик его крыла был стёрт, и голубь с писком упал за соседний забор.
«Не забыть прежде всего стереть зубы этому псу...» — думал Абракадабр, подъезжая к воротам.
Тузик с рычанием встал. Бедный Тузик! Откуда могла знать простая дворовая собака, что от резинки, на которой нарисован заяц, надо бежать без оглядки! Волшебник поднял резинку, прицелился. Тузик прижал комок, как пружина, готовясь к прыжку. Но тут раздался голос:
— Тузик!
И из дворницкой вышел Варфоломей.
Конечно, волшебнику ничего не стоило бы стереть и дворняжку, и дворника. Но на груди Варфоломея сняла бляха. А Абракадабр знал, что это за бляха!
Знайте и вы: эта бляха вырезана из того же куска железа, что и бляхи всех других дворников Фединой улицы. А железо это волшебное. Его сделал на Урале добрый великан Блюминг. Стоило кому-нибудь чужому дотронуться до одной бляхи, как все остальные бляхи начинали дрожать и звенеть, и все дворники сбегались на помощь с метлами и брандспойтами. И это всегда кончалось плохо.
Поэтому Абракадабр, пока дворник его не заметил, попятился и скрылся за забором. Но времени терять было нельзя. Абракадабр издал священный писк рукокрылых. Сейчас же примчался чёрный кот и сел, ожидая повелений.
На этот раз хитрость злого волшебника удалась. Он шепнул что-то коту. И чёрный Вася, играя кончиком хвоста, пошёл к воротам.
Некоторое время Тузик и кот смотрели друг на друга, и в их глазах разгорался священный огонь ненависти. Тузик стоял как изваяние. Тогда Вася (непонятно, — почему чёрного кота с таким тёмным прошлым и вдруг звали Васей? Ну, да ладно!)... тогда Вася подошёл к самому носу собаки и легко перепрыгнул через неё.
Тузик не пошевелился. Кот посмотрел на Тузика, постоял, потом сорвался с места, и его хвост исчез за углом. Этого Тузик вынести не мог. Он кинулся со всех ног за котом.
Если бы мы были не людьми, а молниями, и могли угнаться за Васей и Тузиком, мы увидели бы, как кот и пёс, завернув за угол, пронеслись через двенадцать проходных дворов, ныряя в подворотни, пролетая сквозь дырявые вёдра, как они пробежали через общежитие студентов консерватории, как пересекли Орликов переулок между мчащимися колёсами грузовиков, как провалились один за другим в чан для варки асфальта и выскочили из него дымящиеся. В них летели камни и проклятия.
Но камни их не настигали. А проклятий они не слышали, потому что звук отставал от них, как от реактивных самолётов. И если бы вам довелось видеть, как они пронеслись по перрону Каланчевского вокзала, вы бы сказали: нет, это не кот и собака, это чума и холера, и неизвестно, кто из них холера и кто чума, и кто за кем гонится.
Едва Тузик и Василий скрылись за углом. Абракадабр смело въехал на своей коляске в ворота.
В глубине двора он опять увидел мальчиков и золотую кисть. На дворника волшебник не глядел. Но дворник, у которого на ладони лежал голубь со стёртым крылом, сам преградил ему путь.
— З а ч е м в ы з д е с ь? — мрачно спросил он.
— Мне захотелось понюхать анютины глазки, — ответил, не задумываясь, Абракадабр.
— Вы плохой человек, — сказал дворник. — Зачем вы срезали крыло у птицы?
— Что?!
— Я всё видел, — внушительно сказал Варфоломей. — Я давно вас заметил. Воробьи не слетаются к вашему окну. Ласточки не вьют гнёзда за вывеской вашей мастерской. Даже журавли, когда летят из Африки, долетев до вашего дома, сворачивают в сторону.
— Какая-то чушь! — сказал волшебник, с отвращением косясь на бляху.
О, эта бляха! Если бы не она, этого дворника давно уже не было бы в живых!.. А время шло! И великий король ждал. А кисть была рядом!.. И главное — обеденный перерыв не мог тянуться вечно...
— Уходите! — сказал дворник и грозно поднял метлу. Если бы Варфоломей приподнял тёмные очки Абракадабра, он увидел бы, что глаза старичка закрыты. Глаза были ему не нужны. Как известно, у рукокрылых радиолокация давно стала шестым чувством. Но дворник об этом даже не подозревал. Он поправил рукой на груди бляху.
И Абракадабр понял — сейчас сюда сбегутся дворники. И пока будут разбираться, в чём дело, обеденный перерыв кончится. Поэтому волшебник решил не спорить. Тем более, что у него был в запасе способ № 333 из «Серой книги» злых волшебников. Выехав на улицу, Абракадабр направил свою коляску вдоль забора, тщательно осматривая его. Но здесь надо сказать несколько слов о заборе.
10
В отличие от других, этот забор был покрашен не только снаружи — для прохожих, но и внутри — для жильцов. Волшебник видел утром, как этот забор снимал фотограф из «Вечерней Москвы», а перед забором стояли дворник и управдом товарищ Папава, тот самый, которого все на Фединой улице так и называли «товарищ Папава», и никто не мог понять, что это: имя, отчество или фамилия?
Но зачем понадобилось волшебнику осматривать забор? Уж не хотел ли он перелезть через него? Нет, Абракадабр не собирался перелезать. Он вынул волшебную резинку, оглянулся — не следят ли за ним? — и одним движением протёр в заборе дыру величиной с лошадиную голову. Увидев, что Варфоломея во дворе нет, волшебник быстро увеличил дыру. Оглянувшись ещё раз и убедившись, что никто за ним не следит, волшебник слез с инвалидной коляски и уже просунул в дыру голову, чтобы пролезть, но...
«Вот заколдованный двор! — подумал волшебник. — Как только я пробую пролезть в него, обязательно случается какое-нибудь но!»
Из дворницкой опять появилась бляха, а за нею и сам Варфоломей. Волшебнику оставалось лишь переждать, пока дворник уйдёт. И он стал пережидать.
Окинув довольным взглядом двор, который после ремонта казался совсем новым (если не считать
