— Я тебя люблю, — слова Ромы упали нежно, словно лепестки роз. — Котенок, я люблю тебя!
А потом он набрал в грудь воздуху и громко крикнул:
— Я люблю ее! Вы слышите? Люблю!
Все замерли, кто-то охнул, охранник снова схватился за рацию, а Костя бросился к оператору:
— Ты снял это, Михалыч? Снял?
— Да снял, снял! — довольно кивнул оператор. — Крупным планом, все, как положено!
— Ну вот я и сказал, — смущенно и глуповато улыбаясь, Рома снова уткнулся в светлые, пахнущие молоком волосы. — А ты? Ты ничего не хочешь сказать?
— Тебе или им всем? — лукаво усмехнулась Юля.
— Решай сама…
Юля улыбнулась, слегка дунула в смущенное Ромино лицо и пропела:
— Я люблю тебя! С самого первого дня. С самой первой минуты!
А потом она прокричала все это, громко, просто оглушительно — так, что перекрыла даже рев самолетов.
— Нет, это невозможно! Это надо немедленно прекратить! — твердила Наталья Анатольевна, сердито сверкая глазами.
— Совершенно с вами согласна! — поддержала ее стоящая рядом Ирина Степановна. — Беспредел какой-то! Мужчины! Придумайте же что-нибудь!
Однако мужья не слышали этого призыва. Попивая за стойкой кофе, они о чем-то мирно беседовали.
— Вот так всегда! Самые серьезные проблемы они оставляют женщинам! — пожаловалась Ирина Степановна. — А разве мы справимся? Это же просто пожар какой-то!
— Вот именно, пожар. Выставить родителей на посмешище! Перед всей страной! Нет, я этого так не оставлю. Вот когда она вернется из Германии, я ей устрою!
— Нихт Германий. Нихт Дойчланд! — послышалась рядом немецкая речь. Это был Гюнтер. Странно, но на этот раз вечно улыбчивый немец был серьезен и холоден. — Я есть нет! Я есть не брать Юлий нах Дойчланд! Я есть оставить Юлий тут, с ее… — Гюнтер достал из кармана пиджака бумажку и прочитал, — с ее парень Ромм!
— Гюнтер! — оторопела Наталья Анатольевна. — Когда же это ты по-русски говорить научился?
Вручив изумленным родителям Юлин паспорт и никому теперь не нужный билет, Гюнтер заспешил на регистрацию. Проходя мимо притаившихся невдалеке Эммы и Васи, он широко улыбнулся и помахал рукой. А Вася в ответ поднял большой палец.
— Сработало! — выдохнула Эмма. — Васька, ты гений! Сработало!
— У меня всегда срабатывает, — скромно потупился «гений».
— И долго ты его уговаривал?
— Нет, он смышленый, быстро все просек. Но вот к языкам у него никаких способностей. Пока выучил его читать по-русски латинскими буквами, чуть не поседел.
Звонко расцеловав спасителя влюбленных в обе щеки, Эмма потащила его за собой туда, где в обнимку сидели Юлька с Ромкой. Позабыв о своей необычной одежде, она плюхнулась на пол рядом с друзьями и первая объявила радостную новость:
— Она никуда не летит! Она остается!
Шелест голосов, словно эхо, подхватил эти слова и разнес по всему залу. «Она никуда не летит! Она остается! Она остается!» Эти слова вместе со всей историей пассажиры унесли с собой в разные концы света.
— И кто сказал, что я никуда не лечу? — прошептала Юля, положив голову Роме на плечо. — Я именно лечу!
— И я, — ответил парень, крепко обнимая девочку.
И больше говорить они не могли.
Лучшего конца для своей истории Костя и пожелать не мог.
Он был совершенно счастлив, и только на один короткий миг кольнула зависть: почему, ну почему репортеры всегда только наблюдатели, а не участники?
