груди, словно родинка-мушка — символ красоты.
— До эфира две минуты, господа, — предупредила Шелли, усаживаясь, и вставила тонкий штекер микрофона в гнездо, свисающее с проводка с одной из сторон своего кресла, потом подтянула шнур и спрятала его позади себя. — Всем удобно?
— Все отлично, — ответил Дастин.
— Все хорошо, к эфиру готов, — провозгласил Летурно.
— Помните, — наставительно произнесла она, — смотрите друг на друга или на меня, но не в камеры.
Дастин взглянул на две камеры, до смешного миниатюрные штучки, похожие на обычные, непрофессиональные «мыльницы», вознесенные на огромные штативы-тележки, способные удержать настоящие исследовательские телескопы, с рукоятками типа мотоциклетного руля, торчащими в стороны, чтобы операторы могли плавно поворачивать камеры туда-сюда и следить за снимаемым объектом.
Он снова посмотрел на Летурно, потея под осветительными приборами.
— Удачи, доктор, — пожелал он.
Звукооператор встал позади монитора на тележке и сказал:
— Готовность — пятнадцать секунд… десять… пять… — Потом переключился на жестикуляцию и молча показал четыре пальца, три, два, один и зажатый кулак.
— Здравствуйте, вас приветствует «Второе мнение», — заговорила ведущая. — Я Шелли Нгуен, сегодня вечером у нас в гостях доктор Дастин Вегнер из Центра инфекционного контроля и доктор Натан Летурно из Института комплексной натуропатии[15]. — Она кивнула каждому по очереди, потом посмотрела прямо в камеру слева. По всей видимости, хозяйке шоу дозволено это делать. — Перейдем к делу. Доктор Вегнер верит в то, что мы называем классической медициной. Доктор Летурно верит в то, что мы называем медициной неофициальной. Он специализируется на гомеопатии, терапии лекарствами, настолько разбавленными, что ученые затрудняются отличить их от дистиллированной воды. Доктор Летурно, не соблаговолите ли немного конкретизировать, как действует гомеопатия?
Летурно рассмеялся:
— Я бы с удовольствием, но любые толкования, которые я могу предложить, — полная чепуха. Дело в том, что ни я, ни другие гомеопаты не знаем, как она действует. Любой, кто уверяет в своем понимании процесса — натуральный обманщик.
Дастин ощутил, что у него участился пульс.
— Эй, это были мои слова! — якобы возмущенно воскликнул он и рассмеялся под прицелом камеры. Однако на самом деле ему было совсем не смешно: что задумал этот парень?
— Примите мои извинения, доктор, — сказал Летурно. — Поверьте, можно много чего наговорить в том же духе, а я не позволю себе спорить с вами о научном подходе или отсутствии такового в области медицины, который почти полностью зависит от доказательств, построенных на отдельных наблюдениях. Поэтому я хотел бы все это пропустить, допуская, что науки здесь крайне недостает, и перейти к более интересной и, возможно, более плодотворной теме нашей дискуссии.
— И что это за тема могла бы быть? — осведомилась Шелли с легким холодком в голосе. Ей не нравилось, когда перехватывали ее инициативу.
— Факт, что гомеопатия работает.
— Могу с этим поспорить, — улыбнулся Дастин.
— Совершенно в этом уверен, — откликнулся Летурно. — Значит, я заранее соглашусь со всеми вашими доводами. Конечно, в огромном числе случаев гомеопатия не работает. Ее действенность, возможно, лишь чуточку выше, чем эффект плацебо. Как научный метод медикаментозного воздействия это в лучшем случае грубая шутка. Это…
Дастин подался вперед:
— Вы уверены, что я здесь еще нужен?
Летурно энергично кивнул:
— Вы нужны мне до зарезу, доктор. Вы сможете помочь мне понять, почему она работает, когда работает, и почему не работает, когда не работает.
— Не работает, потому что это не наука, — ответил Дастин. Он откинулся в кресле, снова почувствовав себя на родной почве, но не успел с энтузиазмом пуститься в заученную говорильню о том, что есть наука, как Шелли его перебила.
— Звучит как вызов, — сказала она. — Доктор Летурно, вы серьезно просите доктора Вегнера сотрудничать с вами в научном исследовании гомеопатической медицины?
— Да, именно этого требует гомеопатия, а на самом деле — вся так называемая альтернативная медицина. Мы знаем так ма…
— О нет, совершенно не требует, — возразил Дастин. — Я не хочу быть втянутым в дурацкую попытку узаконить дикарскую медицину, размахивая над ней куриными потрохами от науки.
Подобное утверждение обычно подталкивало честного верующего, провоцируя праведные проповеди, исполненные напыщенного пустословия, которые доктор Вегнер мог опровергать пункт за пунктом в течение оставшегося часа, но Летурно попросту кивнул, словно Дастин во всем был с ним согласен, и сказал:
— Без человека, обладающего вашим авторитетом, который бы принял участие в исследовании, куриные потроха останутся вечным уделом гомеопатии. Если я сам как практик этого непонятого, к сожалению, искусства представлю даже самое совершенное в истории медицины исследование двойной анонимности, мои результаты все равно будут подозрительными. Но если в проведении экспериментов, сборе данных и их толковании будете участвовать вы, то, возможно, мы сумеем по-настоящему понять, что происходит. Или не происходит.
Дастин снова откинулся в кресле, ошарашенный внезапной переменой ролей. Как этот… шарлатан… сумел перехитрить его?
Шелли учуяла запах крови и жадно, с инстинктом настоящего тележурналиста, ухватилась за свежачок.
— Это невероятное предложение, — подхватила она. — Что вы об этом думаете, доктор Вегнер? Согласны ли вы сделать ставку реальным вкладом, а не на словах, как у нас говорят?
«Спасибо, Господи», — подумал Дастин. А вслух произнес:
— Кстати, о деньгах. Как вы намерены финансировать исследования? Настоящая наука требует средств.
Летурно кивнул:
— Конечно, требует. Поэтому на исследование гомеопатии, да и других натуральных лекарств, средства выделяются гомеопатическими дозами, простите за каламбурчик. Вследствие чего я предлагаю продюсерам программы «Второе мнение» финансировать нашу совместную затею. Вы будете творить историю медицины, мисс Нгуен. Вы сможете раз и навсегда либо доказать, либо развенчать пользу целой отрасли нетрадиционной медицины.
Шелли побледнела:
— Вы хотите, чтобы мы оплачивали исследования?
Дастин не смог удержаться и сказал:
— Это звучит как вызов. Согласны ли вы сделать ставку реальным вкладом, а не на словах, как у нас говорят?
Шелли глянула на него так, словно он предложил ей раздеться перед камерой. Потом расхохоталась:
— У вас хоть есть представление, сколько денег дает это шоу? Или следует сказать — не дает.
— Оно дает две целых и три десятых миллиона долларов поступлений от рекламы за один выпуск программы, — ответил Летурно. — Я взял на себя смелость просмотреть кое-какую информацию. А ваш гонорар — семьдесят шесть тысяч за выпуск, это чуть больше тысячи долларов за минуту. Исследование, которое я предлагаю…
— Стоп! — крикнула Шелли. Она вскочила со своего места, шнур микрофона зацепился за подлокотник кресла и дернул ее блузку вниз, моментально открыв гораздо больше, чем она предполагала демонстрировать. — Отключите камеры! Запускайте рекламу!
