– Не надо денег. Я скажу, сейчас к ней выйдут, – пообещал Лесник, с трудом удержавшись, чтобы не посоветовать Арик-джану схватить жену в охапку и бежать отсюда.
– Спасибо, дорогой, пусть все у тебя удастся…
Пусть, подумал Лесник, пусть…
Позиция в ординаторской была выбрана идеально.
Ни к родильному отделению, ни к послеродовому никто мимо инквизиторов пройти не мог. Никаким способом – ни снизу по лестнице, через главный вход или приёмный покой; ни сверху – если вдруг противник использует для атаки крышу и четвёртый этаж.
Диспозиция оказалась проста. В ординаторской шестеро – сам обер-инквизитор, о. Алексий, Лесник, Маша-Диана и близнецы: Айболит с Бармалеем. В холле, куда выходила одна из дверей ординаторской – двое бойцов. Ещё один обосновался на крыше с биноклем, приглядывал за небом и за окрестностями.
(Численность личного состава оставляла желать лучшего. Но Лесник подозревал, что обер-инквизитор не сядет играть по таким ставкам без пары лишних тузов в рукаве, благо место и время встречи спланировал заранее.) Варианты с прохождением врага через стены, левитацией и трансгрессией по канализации Юзеф не рассматривал. Обер-инквизитор был материалистом. Пророчества пророчествами, гиперы гиперами, но есть и наука, кладущая всему свои пределы. Ни один документально зафиксированный случай левитации не длился дольше минуты. И высота отрыва левитирующего от грешной земли не превышала полуметра – где тут на третий этаж, смешно даже. Проблема стенохождения после изобретения армированного железобетона потеряла актуальность, а что касается трансгрессии через канализацию – способ, конечно, реальный (при наличии достаточно широких магистралей), но больно уж дурнопахнущий… Не к лицу Мессии. Да и фановые трубы в роддоме узенькие, шесть сантиметров, какая уж тут трансгрессия…
Если Юзеф, излагая эту часть диспозиции, рассчитывал шуткой поднять боевой дух подчинённых, то он ошибся. Лишь Маша-Диана улыбнулась кончиками губ. Близнецы о чем-то озабоченно переговаривались шёпотом. Лесник вообще ни разу не улыбнулся после возвращения с бульвара Толстого. Алексей Николаевич беззвучно молился.
До полуночи оставалось меньше часа.
Ожидание схватки изматывает куда больше её самой – подтвердит любой, хоть раз ожидавший нападения или сигнала к атаке. Лесник решил использовать оставшиеся минуты с толком. Узнать, в конце концов, ради чего скоро им придётся умирать и убивать.
У него была масса вопросов к начальнику, но Юзеф оказался не расположен к объяснениям. Вынул из папки и протянул несколько распечатанных на принтере страниц (к последней был подколот десяток вырезок из газет и журналов).
Новый Апокалипсис.
Лесник стал читать – не переставая, впрочем, контролировать окружающую обстановку. Оружие лежало под рукой, готовое к выстрелу – и было достаточно необычным. Не штатный ПМ, не 'Сентинел', который он вернул Юзефу, – но весьма оригинальная система, о которой не подозревают многие 'знатоки' пистолетов и револьверов, черпающие познания из справочников А. Б. Жука.
СПП – громоздкий четырехствольный пистолет, патроны которого вместо пуль снаряжаются стрелами. Оружие аквалангистов-диверсантов, доработанное в Трех Китах – стрелы теперь действовали по принципу Дыевых ножей.
Близнецы вооружены стандартно – пистолеты и ножи. У Юзефа на виду ничего не было, но всенепременный маузер, надо думать, наготове. Маша-Диана держала в опущенной руке весьма серьёзную вещь – штурмовой 'Генц.45' с глушителем. Этот двадцатизарядный пистолет позволял стрелять очередями, мало чем уступал автомату, – и обращалась с ним Маша более чем уверенно. Она единственная из присутствующих осталась на ногах – стояла у стены как бы расслабившись. На деле это была какая-то неизвестная Леснику боевая стойка.
Время шло. Ничего не происходило. И Лесник, читавший поначалу вполглаза, неожиданно увлёкся. Нет, конечно, он изучал 'Новый Апокалипсис', и даже сдал в своё время по нему зачёт, готовясь к экзамену на полевого агента, – борьба с апокалипсистами была тогда в разгаре. Но изучение оказалось своеобразным. Крохотные, выдернутые из текста цитаты, – и длинные абзацы комментариев, громящих старое пророчество с позиций рационализма…
Как сейчас понял Лесник, ничего особо крамольного документ в себе не таил. И его неведомый автор, и Алексей Николаевич Соболев, внёсший самый весомый вклад в изучение манускрипта, – никак не могли отвечать за кровавые дела апокалипсистов, на свой лад готовившихся к Последним Дням. Истолковать и приспособить под свои идеи можно что угодно, хоть устав клуба любителей пива… Истолковать и начать убивать во имя истолкованного.
Дойдя до строк о младенцах, Лесник подумал, что Юзеф страшно рискует. Может, проще было эвакуировать роддом под любым предлогом? Расчистить место для драки? Но рукопись обрывается, и конец её можно толковать по-всякому… Если кто-то из слабых, недоношенных младенцев при такой акции не сможет выжить вне своего кювеза-инкубатора? И окажется тем будущим святым, за которым и придёт Тёмный?
Только сейчас стали до конца понятны слова Юзефа о царе Ироде и младенцах Вифлеема… Иисуса в тенятничестве обер-инквизитор не обвинял.
Потом Лесник вспомнил о Хачатрянах и слабо улыбнулся – впервые за несколько часов. Смешно получится, если… Если и младенец, и Сусанна останутся живы, подумал он мрачно. Потому что самая короткая ночь – сегодня. Двадцать второе июня. Летнее солнцестояние…
Лесник посмотрел на верхнюю из вырезок – три десятка строк, ни конца, ни начала, на полях карандашом подписано 'Астр, журнал, N11'. Господа звездочёты извещали о вспышке сверхновой в созвездии Льва, сообщали длинный номер звезды, характеристики… Ага! Вот оно… Первыми вспышку засекли астрономы Пулковской обсерватории… Гора над Новым Вифлеемом… Дальше говорилось об уменьшении яркости вспышки, о том, когда она угаснет до седьмой звёздной величины и станет неразличима глазом – названная цифра стыковалась с пятьсот тридцатью семью днями из пророчества с точностью до двух недель.
Понятно. Юзеф человек неверующий. Ни во что, и особенно в совпадения. Так, что там дальше…
Что дальше, Лесник посмотреть не успел.
