статей. Как 'кукла', прикрытая настоящими купюрами… 'Кукла', которая должна привести гипотетического Тёмного в конкретное место. В ловушку. Куда не метнулся бы он в поисках ответа на вопрос: что с ним происходит? и что делать дальше? – напоролся бы на мою информационную мину. Её дубликаты заложены и среди старых книг в библиотеках, и на компьютерных носителях, и даже в мозгах людей…
Юзеф сделал паузу. Посмотрел на экран монитора, куда выводилась оперативная информация. Пока все тихо… Пока.
Он продолжил:
– С другой стороны, я сделал все, чтобы мы впопыхах не убили Чёрную Троицу собственными руками. Ситуация парадоксальная – Инквизиция несколько лет тряслась над жизнями своих заклятых врагов… А неделю назад все рухнуло. В Царском мелькнул след маньяка-серийника. Тут же встала Меченая Радуга. И – как по сигналу Капитул поднялся на дыбы. Неожиданно принял решение о поголовном уничтожении тенятников… Очень странное было голосование. Вроде никто жизненно не был заинтересован в глобальной зачистке, но… На результат сработало все: и старые счёты, и новые амбиции, и мелочные интересы… Полное впечатление, что решение протащил кто-то со стороны, хорошо знакомый со всеми внутренними проблемами Конторы. Если этот кто-то параллельно затеял игру с Мессией, то все мои заготовки могут пропасть втуне… Нужны запасные варианты. Нужна информация – от тебя. Все, что ты наработал за эти шестнадцать лет по теме Чёрной Троицы и Тёмного Мессии…
– Двенадцать из них я провёл в тёмном подвале, – тихо ответил отец Алексий. – На хлебе и воде. Не самые идеальные условия для работы…
Юзеф поморщился. Схиму и аскезу он считал малопродуктивным занятием. Алексей Николаевич спросил:
– Скажи, Юзик, в какие именно мысли из моих старых статей ты обернул свою 'куклу'? И что конкретно вложил внутрь – вместо резаной бумаги?
Юзеф объяснил – коротко и сжато. После долгой паузы отец Алексий сказал:
– Много лет назад, во Ржеве, с детьми моего знакомого был похожий случай. Им для игры нужны были деньги. Ассигнации. И они их настригли – из красивых разноцветных бумажек. Бумажки оказались акциями Русско-Азиатского Банка на сорок тысяч рублей, настоящих рублей, николаевских…
– Ты хочешь сказать… – Юзеф не закончил фразу.
– Я хочу посоветовать: разминируй своё минное поле. В последние годы я пришёл к тем же выводам, что содержатся в твоей дезинформации. Интересную ты придумал дезу, Юзик… Ты лучше меня знаком с теорией допроса, и знаешь, на чем базируется любая ложь. Боюсь, что твоё подсознание вполне религиозно. И верит в то, что ты всегда именовал 'мракобесными выдумками'. И оно, подсознание, пыталось тебя предупредить – хотя бы таким способом… Ты просто не понял предупреждения. Надо обезвредить мину, пока не поздно.
– Боюсь, что поздно, – глухо сказал Юзеф. – Наживка уже проглочена. Хотим мы или нет, но рыбу придётся вытаскивать. И жарить.
Алексей Николаевич, казалось, смотрел куда-то сквозь него, губы беззвучно шевелились. Молится, подумал Юзеф, и немного позавидовал – сам он не умел, да и не хотел. Но изредка такое желание возникало…
…Старинный комод обрушился, погребая тенятника, – и рассыпался грудой досок. Тут же они взметнулись, разлетелись, словно под ними бесшумно взорвалась ручная граната. Тенятник вскочил. Мгновение – и новый взрыв. Настоящий, оглушительный.
Взорвался пистолет – с Дыевым ножом, вставленным в дуло. Взорвался в руке бойца. Два пальца отлетели, шлёпнулись на пол, на одном синела наколка-перстень…
Но импровизированная гарпунная пушка сработала. Зазубренный клинок вошёл в грудину, точно между сосками. Кровь пузырилась в ране, хвостовик ножа не был виден… Точка тань-чжун, подумал Гера. И зацеплена ян-бай – спасибо покойному комоду. Минута-другая у нас есть…
Пришпиленная к стене фигура рванулась к ним. Ещё раз. Что-то трещало. Не то дерево стенной панели, не то разрываемые мышцы и связки. Гера метнул нож, второй не успел – двое бойцов навалились с боков на тенятника. Свалка, серебристый высверк ножа, короткий хрип…
Есть точка тянь-шу! Есть ци-мень! И – нет двух бойцов, отброшены, упали тяжело, мертво. Гере казалось, что он все делает медленно и тщательно: три пальца выхватывают нож за черенок из ножен на левом запястье, тем же движением посылают в цель, клинок летит, поворачиваясь в полёте, пальцы хватают другой…
На деле все мелькало с неуловимой глазом быстротой.
Бросок. Есть! Чжун-вань! Бросок. Мимо. Кровь брызнула – но лишь рядом с цзин-мень! Увёртлив, бля… (Краем глаза: татуированный боец бочком – к тенятнику, нож в левой, правая отставлена, изуродованная кисть капает красным…) Бросок. Есть! Вэй-шу! Бросок… Что за…
Нож сорвался с руки, ушёл в сторону. Из глубины квартиры – фигура в камуфляже. В руке – пистолет с глушителем. Чпок! Татуированный подломился, рухнул. Зрачок глушителя уставился на Геру.
Пуля ударила в грудь, когда он заносил очередной нож – бросить в стрелка. Вторая. Третья. Нож звякнул об пол. Дурак!! – подумал Гера. И умер.
Игнат умер чуть позже.
– У меня есть ещё одна просьба. Личная. Мой… – Юзеф сделал секундную паузу, – …лучший агент умудрился по уши втрескаться в тенятницу – латентную или в метафазе, пока не ясно… Ты можешь что- нибудь сделать?
– Я? Юзик, по-моему, раньше ты всегда отлично знал, что положено делать в таких случаях…
– Раньше было раньше. А сейчас… Паломники идут к тебе потоком. Ходят слухи об исцелённых от СПИДа и рака… Ты можешь что-нибудь сделать?
– Вылечить – едва ли. Конечно, вера порой исцеляет и рак, но здесь не тот случай. Генные изменения необратимы. Единственное, что можно попытаться сделать, – законсервировать метафазу на долгие годы. На десятилетия… Надеюсь – можно. Живут же по двадцать лет ВИЧ-инфицированные… Живут, но не излечиваются. От тенятничества тоже лекарств нет…
