«мешочничеством» и приравнен к тягчайшим преступлениям. В такой атмосфере отмечается деморализация рабочего класса, резкое падение производительности труда, развал промышленности, который усиливался саботажем части технической интеллигенции.
В Одесском районе из двух «красных» дивизий формируется 3-я Украинская Советская Армия, штаб которой находился в Одессе (командарм Михаил Худяков — бывший командующий группой войск РККА Одесского направления).
К концу апреля 1919 г. Ананьевский, Тираспольский и Балтский уезды были заняты Красной Армией. Когда Красна Армия подходила к границам Молдовы, у ленинского руководства возник план, разгромив Румынию, прийти на помощь Венгерской революции — начать «мировую революцию», по пути присоединив к Советской республики Бессарабию, Буковину, Румынию. Командующий Украинским фронтом, уже 18 апреля 1919 г., приказал Красной Армии готовиться к походу за Днестр.
1 мая 1919 г. правительства РСФСР и УСРР предъявили Румынии ультиматум немедленно вывести свои войска с территории Бессарабии. Представители бессарабских революционных организаций 5 мая 1919 г. образовали в Одессе Временное рабоче-крестьянское правительство Бессарабии (глава — Иван Криворуков), а 9 мая была провозглашена Бессарабская Социалистическая Советская республика, на территории уже советских: Тираспольского, Балтского и Ольгопольского уездов. Эта республика рассматривалась как часть РСФСР, и ее «временной столицей» стал Тирасполь. С 11 мая 1919 г. отдельные подразделения Красной Армии вторгались в бессарабские земли, однако наступление пришлось свернуть из-за наступления армии генерала Деникина, восстания Н. Григорьева и Н. Махно.
9 мая 1919 г. на Юге и в Центре Украины начался мятеж атамана Н. Григорьева и его советской дивизии, который поддержало до 25 % красноармейцев Украинского фронта, недовольных политикой «военного коммунизма». 10 мая 1919 г. политбюро ЦК КП(б)У объявило Н. Григорьева «вне закона» и объявило «красный террор» украинским партиям.
9 мая 19-го Иван Бунин запишет: «В газетах опять: «Смерть пьянице Григорьеву!». стало известно об их нападениях на советские поезда и об убийствах топорами и вилами лучших наших товарищей… Напечатан новый список расстрелянных — «в порядке проведения в жизнь красного террора» — и затем статейка: «Весело и радостно в клубе имени товарища Троцкого. Большой зал бывшего Гарнизонного Собрания, где раньше ютилась свора генералов, сейчас переполнен красноармейцами. Особенно удачен был последний концерт. Сначала исполнен был «Интернационал», затем товарищ Кронкарди, вызывая интерес и удовольствие слушателей, подражал лаю собаки, визгу цыпленка, пению соловья и других животных, вплоть до пресловутой свиньи…»
11–12 мая 19-го Белорусская советская бригада и 1-й крестьянский полк (Казакова) из одесского гарнизона подняли восстание против большевиков на Большом Фонтане, где повстанцы провели еврейский погром (убито более 20 чоловек, пострадало более 50). Повстанцы от Большого Фонтана продвинулись в сторону центра города, ворвались в Малофонтанский комиссариат, разгромили склады, убили секретаря трибунала, но дойдя до Французского бульвара и встретив решительное сопротивление «красных» частей повернули обратно. Повстанческие отряды Вендта и Казакова побоялись наступать на центр города и «ушли в уезды» — захватывали Акаржу, Ивановку, Ананьев, разгромили советские части у Любашевки. И. Бунин фиксирует: «Предводитель солдат, восставших в Одессе и ушедших из нее, громит Ананьев, — убитых свыше ста, магазины разграблены…»
Другие отряды восставших захватили весь Балтский уезд, к ним присоединился советский гарнизон Балты. С Севера Одесса оказалась в осаде повстанцев, с Востока и Юга — с моря Одесса была взята в блокаду стоящими на рейде судами Антанты, на Западе — за Днестром стояли румынские войска.
12 мая в Одессу приехал глава Реввоенсовета РСФСР и «вождь» Красной Армии Л. Троцкий. И. Бунин запишет: «Опять флаги, шествия, опять праздник, — «день солидарности пролетариата с красной армией». Много пьяных солдат, матросов, босяков…»
14 мая Одесса и Херсонская губерния была объявлена на осадном положении, Одесса превратилась в «осажденную крепость».
12 июня 1919 г., в связи с наступлением белогвардейцев, в Одессе была оголошена массовая мобилизация в Красную Армию всех мужчин возрастом от 18 до 45 лет.
Большевики специально образовали Верховную коллегию по обложению буржуазии контрибуцией в составе секретаря исполкома A. Фельдмана, заведующего финансовым отделом Духовного, окружного военного комиссара А. Кривошеева, коменданта города B. Домбровского и представителя комитета юстиции.
13 мая 19-го был обнародован «декрет о мирном восстании» в Одессе, который в законном порядке разрешал особым отрядам изъятие у горожан «всего лишнего», оставляя каждому одесситу тоько одну пару ботинок, один костюм или платье, три рубашки, три пары кальсон, две простыни, две наволочки и тысячу рублей на одного человека. При обысках женщинам распускали волосы, подозревая, что в прическах спрятаны драгоценности, тщательно осматривали клозеты, высыпали соль, сахар, желая убедиться, что ничего не спрятано…
Однако эта акция с треском провалилась — рабочие завода РОПИТ начали избивать сборщиков добра, на деле проводивших элементарный грабеж. Подтверждением этому служат протоколы, созданной уже при деникинцах, ликвидационной комиссии по возвращению населению имущества, реквизированного советской властью в 1919 г.
По воспоминаниям анархистки, близкой к местным советским властям Н. Улановской «мирное восстание» в Одессе принесло и «реальную пользу»: «Помню одну из «акций». Алёша входил в комиссию исполкома по изъятию излишков. Эта комиссия объявила «день мирного восстания». Ходили по домам, иногда заходили в брошенные квартиры, брали всё, что попадётся под руку, и свозили на склад. Я видела столько нищеты на Молдаванке и у себя дома, что не находила в этих действиях никакой несправедливости. Я принимала и записывала излишки. Буржуазию обложили контрибуцией, при этом каждый имел право оставить себе, например, по две пары ботинок. Подумаешь! У меня тогда ни одной целой пары не было. Я присутствовала при такой сцене: одна женщина жаловалась Алёше: «Нам оставили всего по две простыни на человека!». Я получила совсем целое платье и очень довольная пришла в нём домой. Как члену исполкома ему дали прекрасную комнату в бывшей гостинице для холостяков, которая называлась Домом отдельных комнат».
В мае 19-го в Одессе побывали А. Балабанова (секретарь III-го Интернационала) и товарищ Иоффе «…чтобы заявить Антанте, что мы будем апеллировать к пролетариату всех стран… чтобы пригвоздить Антанту к позорному столбу…»
Через И. Бунин так опишет июньскую Одессу: «На Дерибасовской новые картинки на стенах: матрос и красноармеец, казак и мужик крутят веревками отвратительную зеленую жабу с выпученными буркалами — буржуя; подпись: «Ты давил нас толстой пузой»; огромный мужик взмахнул дубиной, а над ним взвила окровавленные, зубастые головы гидра; головы все в коронах; больше всех страшная, мертвая, скорбная, покорная, с синеватым лицом, в сбитой набок короне голова Николая II; из-под короны течет полосами по щекам кровь… Мертвый вокзал с перебитыми стеклами, рельсы уже рыжие от ржавчины, огромный грязный пустырь возле вокзала, где народ, визг, гогот, качели и карусели… И все время страх, что кто-нибудь остановит, даст по физиономии или облапит… Новости: «Уходят! Английский ультиматум — очистить город!» Азарт слухов: «Реквизируют сундуки, чемоданы и корзины, — бегут… Сообщение с Киевом совсем прервано… Взят Проскуров, Жмеринка, Славянск…» Но кем взят? Этого никто не знает».
Действительно, нестабильность власти в городе, постаянные восстания и заговоры порождали в Одессе «эпидемию слухов», что снова армия Антанты «спешит» в Одессу, а большевики сдатут Одессу после ультиматума Антанты, или что румынские войска в 10 километрах от города и скоро будут в Одессе, или что в Москве восстали все жители, а генерал Деникин вот — вот займет всю Украину.
О пародоксальных «одесских явлениях» той поры пишет И. Бунин: «В Берлине нынче хоронят Розу
