Одессы все войска и большинство желающих одесситов. Каждый выигранный день позволил бы эвакуировать значительное количество людей, так как к Одессе все время подходили новые и новые пароходы, командиры которых не ожидали такой быстрой сдачи города.
Ввиду малочисленности «красных» они не распространились вдоль всего побережья, что дало возможность некоторым лицам добраться на яликах до стоящих на рейде пароходов.
Из Одессы тогда удалось эвакуироваться 15–16 тысячам человек из 40 тысяч желающих. В то же время из Одессы были вывезены все танки, часть оборудования технических войск, бронеавтомобили, автомобили и авиационное имущество. но, огромные военные запасы были оставлены — несколько сот тысяч снарядов и патронов, склады инженерного, автомобильного, авиационного имущества и продовольствия.
Эскадренный миноносцем «Цериго», во время эвакуации зацепился за какое-то препятствие и при попытке сдвинуть его с места лопнул буксир. Миноносец остался беззащитным во льдах, возле одесского порта, а к утру 8 февраля, он был отнесен к Карантинному молу порта, который уже заняли «красные». Но пришедшие на мол красноармейцы посчитали, что лояльная им команда просто не думала эвакуироваться, «красные» не сделали никакой попытки подняться на его борт и проверить миноносец, а офицеры миноносца пошли на хитрость — отправили в красный штаб представителей от мнимого «судового комитета» с заявлением, что миноносец добровольно остался в Одессе и переходит под командование Красной Армии. В ответ на такое заявление комиссар Одессы выдал бумагу, ограждавшую миноносец от самочинных обысков и от разграбления имущества. Ночью, с 8 на 9 февраля с рейда, где стояли корабли Антанты, за миноносцем пришел буксир, который увел миноносец из под самого носа «красных». Сообразив в чем дело «красная» полевая батарея выпустила в его сторону несколько снарядов, но «Цериго» был уже вне досягаемости этих снарядов…
К вечеру 7 февраля, с большим опозданием, из Севастополя, для проведения эвакуации, на одесский рейд подошли миноносец «Жаркий» и вспомогательный крейсер «Цесаревич Георгий». В тот же день на рейде появились несколько американских и французских миноносцев. Но в эвакуации жителей Одессы они уже не смогли принять участие, в то же время они взяли на буксир неисправные суда, выведенные на внешний рейд. У американцев в спасательных работах лично участвовал командующий эскадрой адмирал Мак-Келли, проявив настоящую самоотверженность в тяжелых штормовых условиях.
Крейсер «Цесаревич Георгий» и миноносец «Жаркий» пришли на Одесский рейд, когда эвакуация была уже закончена. «Жаркий» получил задание войти в сумерках в порт и содействовать выходу оставшихся там пароходов, тогда как «Цесаревичу Георгию» было поручено вывести на рейд две груженные снарядами баржи, следуя за большим английским миноносцем, который открыл ему до входного маяка фарватер в битом льду. В порту все было спокойно, и командир миноносца решил попытаться захватить и вывести на рейд недостроенный крейсер «Адмирал Нахимов». Отряд добровольцев из команды миноносца был высажен на мол. В то же время борта крейсера открыли огонь по «красным» из пулеметов засевшие на «Адмирале Нахимове» офицеры. «Красные» отступили с мола. Но «Адмирал Нахимов» вмерз в лед и без помощи ледокола сдвинуть его с места было невозможно.
«Цесаревич Георгий» произвел рекогносцировку берега в районе Одесса — Днестровский лиман, в сторону которого отошли части полковника Стесселя, защищавшие центр города. Что бы выяснить судьбу отступающих (в колоне отступающих было 400 кадет). При обнаружении отступающих было решено эвакуировать их с помощью тральщика «Баклан». Но десанты на берег и опросы местных жителей показал, что отступающих в «ближайших местах не было» и отступление их велось не вдоль берега, а в направлении Овидиополя..
В ходе штурма Одессы Красной Армией было взято в плен 3 генерала, около 200 офицеров, 3 тысячи солдат (из которых половина была захвачена в госпиталях ранеными и больными), «красными» было захвачено около 100 орудий разных калибров, 4 бронепоезда, 4 броневика, недостроенный крейсер «Адмирал Нахимов», два десантных судна, несколько небольших пароходов, требовавших ремонта, и десяток немореходных буксиров и катеров.
Часть английской эскадры оставалась на рейде еще три дня, командир пришедшего американского миноносца в сопровождении английского офицера съехал на берег для переговоров об эвакуации оставшихся в Одессе подданных этих стран. 11 февраля 20-го английские корабли открыли по одесскому порту сильный огонь, под прикрытием которого миноносцы вошли в гавань и захватили подводные лодки «Лебедь» и «Пеликан» и затопили подводные лодки в южном проходе.
Некоторые пароходы частных обществ ушли в Варну; большинство же немореходных и мелких судов направились в румынский Сулин, военные суда и транспорты ушли в «белый» Севастополь.
Части «белых» (прежде всего части одесского гарнизона полковника Стесселя и кадеты полковника Бернадского) не успевшие эвакуироваться и не приняв капитуляции, приняли бой в центре Одессы (ул.
Преображенская — Дерибасовская — Софиевская, Александровский парк) и в порту. Под давлением наступавших от Молдаванки, Пересыпа и Слободки регулярных частей Красной Армии и «дружин» восставших, части Стесселя начали отступление от Английского клуба — по Пушкинской и Ремесленной и от Александровского парка — по Канатной к Одесскому железнодорожному вокзалу. Кроме отрядов Стесселя и Бернадского в колоне были отряды: В. Шульгина, Лубенских гусар, «партизан» полковника Лукина, конная батарея, броневик «Россия», неизвестно откуда появившийся отряд атамана Струка.
На Куликовом поле части перестроились в колонну (ок. 6 тыс. штыков и до 5 тыс. беженцев, в том числе часть кадетского корпуса — до 400 человек) и двинулись по Большефонтанской дороге — в сторону Люсдорфа. Эта колона была отягощена громадным обозом с военным и гражданским имуществом, госпитальными повозками с ранеными и больными. «Ждали обстрела в спину. Дул ледяной ветер, неся с собой мелкие льдинки и затрудняя дыхание. В каком — то месте дороги открывался вид на море, и мы увидели цепь пароходов и иностранных военных судов, уходящих с рейда. Стало еще более жутко, и мы впервые поняли, насколько безнадежно было наше положение» — вспоминал кадет 1920 года А. Росселевич.
В. Шульгин вспоминал об отступлении из Одессы: «Не пойму хорошенько, откуда и как образовался колоссальный обоз. Тут была и артиллерия, и броневики, и автомобили, и невероятное количество повозок. Все это сначала никак не могло найти своего места, шло не по той дороге, поворачивало обратно, при чем автомобили неистово рычали, слепили глаза, повозки приходили в беспорядок; словом, происходил обычный в этих случаях кавардак. какие-то отдельные части, прибывшие сюда, артиллерийские парки и дивизионы, без пушек, но с подводами, с сахаром, учреждения, уездная полиция и еще разные. Затем просто гражданские беженцы. Но главным образом ничем не объяснимые подводы… Подводы, очевидно, обладают свойством саморазмножения».
В. Шульгина дополняет Ф. Шетейнман: «…..громадные, безконечные обозы, нагруженные далеко не одним военным имуществом, но главным образом всевозможными товарами (сахаром, табаком, кожами, мылом и мн. др.). Денег у всех было много, но деньги эти (деникинские) нигде, кроме Одессы, не принимались. Поэтому каждый, кто мог, закупил в Одессе всевозможные товары, рассчитывая их продать за — границей, в Румынии или в Польше, куда предполагалось отходить. Военные, а тем более боеспособные, составляли незначительную часть отступающей массы. Преобладали жены и дети офицеров; гражданские чиновники, эвакуируемые со своими семьями из одного места в другое; беженцы, везущие с собой свои последние пожитки — среди этих пожитков находилось впрочем не мало драгоценных вещей, иностранцы, не желавшие оставаться с большевиками и примкнувшие к Добровольческой Армии; больные, перевозимые на подводах; раненные и наконец спекулянты всяких категорий, рассчитывающие на удобный случай перейти границу вместе с отрядами Добровольческой Армии».
Пройдя 17–18 километров беглецы заночевали в Люсдорфе (Черноморке), а с 6 утра продолжили путь мимо Сухого Лимана к Малой и Большой Акаржи — Гросс-Либенталю. Далее планировался поход на Тирасполь — с на соединение колонной генерала Бредова, но разведка донесла, что путь на Тирасполь перекрыт «красной» конницей Котовского. У колонии Гофнунгсталь на обозы белогвардейцев, отбившиеся от колонны Стесселя, наскочила «красная» кавалерия, изрубив всех беглецов.
Колонна Стесселя стала отходить по единственной еще свободной дороге — к Овидеополю, надеясь найти убежище в Румынию. В погоню за ними устремились части 45-й дивизии и кавалерийская бригады Г. Котовского. Повстанческому полку атамана И. Струка удалось вырваться из окружения и бежать к Днестру, соединившись со Стесселем, на румынско — украинской границе.
