и глаза моих гостей. Вдобавок я поставила на проигрыватель пластинку с «Травиатой» – музыкой самой романтичной, которая всегда располагает к размышлению. Наконец, их молчание мне надоело.
– Ну, Льюис, ты счастлив?
– Да.
Его уверенный ответ обескуражил меня, но я настаивала:
– И ты знаешь почему?
– Нет.
Я повернулась к Полу:
– А ты?
– В скором будущем я надеюсь обрести настоящее счастье.
Этот намек на нашу свадьбу слегка охладил меня, но я быстро увернулась от него:
– Но посмотрите. Мы здесь втроем, сейчас тепло, Земля вертится, мы здоровы, счастливы… Так почему же у всех нас такой голодный, затравленный вид? Что происходит?
– Сжалься, Дороти, – взмолился Пол. – Я не знаю. Почитай газеты, там полно статей на эту тему.
– Почему никто не хочет говорить со Мной серьезно? – спросила я, закипая. – Что я, гусыня? Или совершенно глупа?
– С тобой нельзя серьезно говорить о счастье, – ответил Пол. – Ты сама – живой ответ. Я не смог бы дискутировать о существовании Бога с ним самим.
– Все потому, – вмешался Льюис, – что ты добрая.
Неожиданно он поднялся, и свет из гостиной упал на него. Рука его поднялась, как рука пророка.
– Ты… ты понимаешь… ты добрая. Люди совсем не добрые, поэтому… поэтому они не могут быть добрыми даже к себе, и…
– Бог мой, – воскликнул Пол, – почему бы нам не выпить? Где-нибудь в более веселом месте? Как ты, Льюис?
Пол впервые пригласил Льюиса, и тот, к моему величайшему удивлению, не отказался. Мы решили поехать в один из клубов хиппи около Малибу. Влезли
Клуб переполнила молодежь, в основном бородатая и длинноволосая; мы с трудом нашли столик. Если Пол серьезно хотел избежать разговора со мной, то он своего добился: музыка гремела оглушительно, ни о каких разговорах не могло быть и речи. Вокруг прыгала и дергалась счастливая толпа, шотландское оказалось вполне сносным. Сначала я не заметила отсутствие Льюиса, и только когда он вернулся и сел за стол, обратила внимание, что глаза у него слегка остекленели, хотя он практически не пил. Воспользовавшись тем, что музыка стала чуть спокойнее, я немного потанцевала с Полом и возвращалась к нашему столику, когда все это и случилось.
Потный бородатый парень налетел на меня около столика. Механически я пробормотала «извините», но он обернулся и так угрожающе посмотрел на меня, что я испугалась. Если ему перевалило за восемнадцать, то ненамного, на улице его ждал мотоцикл, а в животе плескались несколько лишних порций спиртного. В кожаной куртке он выглядел как один из тех самых рокеров, пользовавшихся недоброй славой. О них в то время часто писали газеты. Он буквально гаркнул на меня:
– Что ты здесь делаешь, старуха?
Чтобы рассердиться, мне требуется лишь секунда, но рассвирепеть я не успела, потому что у меня из-за спины, вылетел человеческий снаряд и вцепился парню в горло: это был Льюис. Они покатились по полу между столиками и ногами танцующих. Мне стало страшно. Пронзительным голосом я звала Пола и видела, что он старается пробиться через толпу в метре от меня. Но эта восторженная молодежь образовала кольцо вокруг дерущихся и не давала ему пройти. Я вопила: «Льюис, Льюис», но он не слушал меня, во всяком случае, парня не отпускал. Все это продолжалось с минуту, полную кошмара. Неожиданно возня прекратилась, и дерущиеся застыли на полу. В темноте я едва различала их тела, но эта неподвижность пугала еще более, чем драка. Тут кто-то заорал:
– Разнимите же их, разнимите!
Пол наконец пробился ко мне. Он растолкал стоящих вокруг зрителей, если их можно так назвать, и ринулся вперед. Потом я отчетливо увидела Льюиса, его изящную, тонкую руку, вцепившуюся в горло застывшего парня, сжавшую его в безумном объятии. Я видела руки Пола, схватившие и отрывающие палец за пальцем руку Льюиса от жертвы. Потом меня оттолкнули, и я, оцепенев, упала в кресло.
Все смешалось: Льюиса держали в одном углу, в другом старались привести в чувство того, в кожаной куртке. Так как никто не собирался звать полицию, мы втроем быстренько ретировались: двое – испуганные, в полном замешательстве, Льюис – спокойный, как будто далекий от всего. Мы молча забрались в «ягуар». Пол, тяжело дыша, достал сигарету, закурил и протянул мне. Затем прикурил еще одну, для себя. Сразу завести машину он не мог.
Я повернулась к нему и, насколько мне удалось, веселым голосом воскликнула:
– Ну и ну, вот это вечерок!
Пол не ответил, но, перегнувшись через меня, пристально посмотрел на Льюиса.
– Что ты принял, Льюис, ЛСД?
Льюис промолчал. Я резко повернулась и тоже взглянула на него. С откинутой назад головой он смотрел в небо, в другой мир
– Как бы то ни было, – мягко продолжал Пол, – ты едва не убил человека… Что произошло, Дороти?
Я колебалась. Признаваться не хотелось,
– Парень сказал, что я… э… немного стара для этого заведения.
Я надеялась, что Пол, по крайней мере, возмутится, но он лишь пожал плечами, и мы наконец отчалили.
В пути мы не обмолвились ни словом. Льюис вроде бы спал, и я с отвращением подумала, что он, вероятно, полон своего драгоценного ЛСД. Я в общем-то не против наркотиков, только считаю, что и алкоголя вполне достаточно, а все остальное меня пугает. А еще я боюсь аэропланов, подводного плавания и психиатрии. Земля – единственное, что меня успокаивает, хотя и здесь много грязи. Как только мы приехали, Льюис выскочил первым, что-то пробормотал и исчез в доме. Пол помог мне выбраться из машины и прошел за мной на террасу.
– Дороти… ты помнишь, что я говорил тебе о Льюисе в первый раз?
– Да, Пол. Но теперь он тебе нравится, не так ли?
– Да, только я… – Он запнулся. Для Пола это редкость. Потом взял мою руку, поцеловал ее. – Он… ты знаешь, я думаю, он не совсем нормальный. Он в самом деле чуть не убил того бородача.
– Кто будет нормальным после кусочка сахара, пропитанного этой дрянью? – задала я логичный вопрос.
– Главное в том, что он просто буйный, и мне не нравится, что ты живешь с ним.
– Честно говоря, я думаю, что он очень любит меня и никогда не причинит мне вреда.
– Во всяком случае, он скоро станет звездой, и ты избавишься от него. Грант говорил мне. В следующем фильме ставку делают на него. К тому же он талантлив. Дороти, когда же ты выйдешь за меня замуж?
– Скоро, – ответила я, – очень скоро.
Наклонившись, я легонько поцеловала Пола в губы.
Он вздохнул. Я оставила его на террасе и пошла в дом взглянуть на будущую суперзвезду. Льюис распластался на полу на моем мексиканском ковре, голова его покоилась на руках. Я прошла на кухню, сварила кофе и наполнила чашку для Льюиса, одновременно репетируя про себя речь о вреде наркотиков. Потом вернулась в гостиную, присела рядом с Льюисом, похлопала по плечу. Бесполезно
– Льюис, выпей кофе! – Он не пошевелился. Я тряхнула его, но, возможно, в тот момент он сражался с тучей китайских драконов и многоцветных змеев. Меня это рассердило, но я тут же вспомнила, как он защищал меня часом раньше, а это любую женщину делает более снисходительной. – Льюис, дорогой
