заговорил:
– Господа ученые! Я очень растроган и сердечно благодарю вас за то, что вы согласились выслушать меня. Я представляю себе, как все вы заняты и как дорога вам каждая минута времени, поэтому буду предельно краток.
В зале послышались приглушенные голоса одобрения, и это придало сил и уверенности Циолковскому.
– Вы прекрасно знаете, господа, что воздушный шар Монгольфье за свою столетнюю историю претерпел большие изменения. Из круглого и грушеобразного он сделался продолговатым, рыбоподобным. Такая форма более устойчива к сопротивлению воздушной среды. А главное, господа, сейчас проявляется тенденция к созданию аэростатов управляемых, способных сопротивляться стихии и преодолевать силу ветра. Полагаю, что вы отлично осведомлены о дирижаблях Жиффара, Дюпюи де Лома, братьев Тиссандье, Ренара и Кребса. Безусловно, вам известны работы в этом направлении наших соотечественников, профессора Менделеева и изобретателя Костовича.
Отдавая дань уважения названным изобретателям и исследователям, позволю себе высказать мысль, что главный недостаток перечисленных аэростатов состоит в ненадежности их оболочек. Матерчатая оболочка очень непрочна и недолговечна. Она не может долго сопротивляться силе ветров и не может быть абсолютно непроницаемой для газа.
Чтобы добиться серьезных успехов в воздухоплавании, надо экспериментировать, ставить опыты. Я разработал совершенно новую жесткую конструкцию оболочки управляемого аэростата. По моим убеждениям, она должна быть металлической.
– Металлической? – раздался удивленный старческий голос.
– Да, металлической! Ее необходимо делать из тонких листов железа, меди или другого ковкого металла.
Циолковский сошел с кафедры, достал со шкафа модель своего дирижабля и поднял ее над головой:
– Вот мой аэростат. Он сделан из тонких медных пластин. Огромное значение я придаю форме аэростата. Предлагаю конфигурацию, приближенную к форме быстроходных рыб. Такой аэростат сможет легче преодолевать сопротивление воздуха и ветра.
– Это разумно!
– Да, да, весьма! – послышались голоса.
Циолковский подошел к доске, взял мел и нарисовал воздушный шар с корзиной:
– Вот такую форму имел аэростат Монгольфье. Подобные аэростаты были легкой добычей ветров. Мы знаем, господа, что десятки аэронавтов, пускавшиеся в полет на воздушных шарах, погибли трагически. А вот взгляните, господа, – Циолковский быстро нарисовал головастую рыбу.
– Это кит? – спросил кто-то в первом ряду.
– Это аэростат Липпеха, строившийся в России еще в тысяча восемьсот двенадцатом году.
Ниже этого рисунка Циолковский нарисовал аэростат миндалеобразной формы, а внутри – груше подобный баллон.
– Это, господа, схема оболочки аэростата Дюпюи де Лома, вычерченная профессором Менделеевым. В центре оболочки, как вы видите, помещен баллон с газом. Он при полете может расширяться или сокращаться, а оболочка останется неизменной.
Циолковский сквозь очки взглянул в зал и, заметив, что его слушают с интересом, продолжал:
– Мысль о жесткой оболочке теперь занимает многих. Большое значение имеет также и ее геометрические очертания. Чертеж, сделанный профессором Менделеевым по им же проверенным расчетам дирижабля французского конструктора Дюпюи де Лома, предпочтительней многих других. Его миндалевидная форма будет более устойчива к сопротивлению воздушной среды. Однако матерчатая оболочка весьма ненадежна. При наполнении и сокращений газового баллона она может деформироваться, что поведет к катастрофе.
– Я предлагаю, господа, – повысил голос Циолковский, – создать аэростат цельнометаллический, на жестком каркасе, который будет более надежен и безопасен. Думаю, что в этом направлении и должно идти дальнейшее развитие воздухоплавания.
– Ну-с, а как же ваш аэростат будет управляться? – спросили из зала.
– Сейчас, как вы знаете, господа, создаются электрические двигатели и двигатели, работающие на жидком горючем. Я надеюсь, что они-то и обеспечат развитие аэронавтики. Именно они!
В зале зашептались.
Выждав тишину, Циолковский продолжал с воодушевлением и верой:
– Мой цельнометаллический аэростат имеет еще одну существенную особенность – он может менять свой объем. – Циолковский вновь поднял модель и сжал ее. – Вот видите! Это сокращение необходимо для того, чтоб избежать деформации корпуса и при расширении и сжатии газа в баллонах на разных высотах. Изменение объема дирижабля будет производиться системой тросов, расположенных внутри металлической оболочки. Я уверен, господа, что только цельнометаллические аэростаты принесут прогресс человечеству. Но такой системы аэростата еще никто в мире не предлагал. Я боюсь, что на мои идеи не обратят внимания, если вы, господа, не возвысите свой голос. Судьба моего изобретения в ваших руках. От вас, господа, зависит многое. Вы можете помочь мне и России проложить пути в голубом океане. Я взываю к вашему разуму и к вашим сердцам!..
Циолковский умолк.
Раздались хлопки, послышались ободряющие возгласы: «Похвально!», «Смело», «Весьма оригинально!»… Ученые тесным кольцом охватили Столетова. Секретарь взял под руку Циолковского и увел к себе…
6
В тот день, когда Циолковский, охваченный волнением, ехал на извозчике с моделью аэростата в Политехнический музей, к Стрешневым, стуча шашкой о ступеньки лестницы и хрипло дыша, поднимался тучный городовой.
Услышав тяжелые шаги, Сергей Андреевич поспешил в переднюю:
– Здравия желаю! – гаркнул городовой. – Вы будете господин Стрешнев?
– Да, я. Вам что угодно?
– Господин исправник требует вас к себе.
– Хорошо. Сейчас…
Городовой козырнул, щелкнул каблуками и вышел.
– Что, что случилось, Сережа? – выбежала из спальни встревоженная Лиза.
– Исправник требует к себе. Приходил городовой.
– Ты не волнуйся, Сережа. Если б что плохое – пришли бы жандармы.
– А вдруг жандармы уже ждут там? Может, собрать вещи?
Лиза растерянно посмотрела на мужа и, секунду подумав, подбежала к раскрытому окну, взглянула и пальцем поманила Стрешнева:
– Сережа, он тут…
– Городовой?
– Да, очевидно, ждет тебя…
Стрешнев, стараясь быть спокойным, оделся в старый гимназический вицмундир. Зашел в спальню, поцеловал спящего сына и, перекрестив его, вышел в столовую.
– Ты ждешь худшего? – спросила ходившая следом Лиза.
– Не знаю… На всякий случай, Лизок, вот тебе деньги, спрячь. Если меня арестуют – уезжай отсюда вместе с мамой и Коленькой. Впрочем, я надеюсь, что все обойдется…
Стрешнев обнял Лизу, поцеловал:
– Не волнуйся, Лизок, полагаю, что переведут в другой город, и мы опять будем вместе.
– Я пойду за тобой, Сережа. Чтоб увидеться еще раз и узнать…
– Хорошо. А где мама?
– Она на базаре, я уже послала кухарку…
Стрешнев ласково погладил волосы Лизы, еще раз поцеловал ее и вышел.
