– Мы тронуты, что вы взяли на себя столько хлопот ради нас, – говорю я.
– Кажется, я знаю, что убило Гессу, – шепчет мне Нгози.
Как это ни печально, единственное достоинство этой стряпни – это отсутствие мяса. Далила почему-то вообразила, что в Германии все едят мясо, на самом деле они такие же вегетарианцы, как и мы. Я съедаю ровно столько, чтобы не показаться невежливым. Мне кажется, этот случай лишний раз подтверждает, насколько мы разные. У разных видов животных пристрастия различны. Я никогда не буду есть беременную самку скорпиона, а вот пустынная лиса будет. Правда, не исключено, что и кузинам суп не понравился, но они прикидываются и нахваливают его, как и мы.
Я волнуюсь, когда подают десерт. Это корзина фруктов.
ПАНДОРА
После ужина и мытья посуды все дети отправляются в бальный зал, заняться музыкой и играми, а мы с Шампань наблюдаем за ними. Мы сидим за низеньким стеклянным столиком и глупо пьем вино, обсуждаем старые времена, радостно вскрикиваем, когда кто-то из детей выигрывает в шаффлборд.
– Они прекрасно ладят, – отмечает Шампань. – Словно маленькие посланники.
– Конечно, почему бы нет?
– Мы все правильно делаем.
– Безусловно, вы, ребята, великолепные родители, все трое.
– Четверо!
– Брось, я ничего не делаю, – возражаю я. – Они ваши дети.
– Ладно, не скромничай, – говорит Шампань, глаза горят от выпитого бренди. – Ты влияешь на них куда сильнее, чем тебе кажется. Кстати, у меня к тебе вопрос. Не хочешь ли взять кого-нибудь под свое крылышко?
– Ты считаешь, что я не справляюсь?
– Мы с Вашти обе считаем, что тебе не помешала бы небольшая помощь, вот и все. А дети уже достаточно выросли, чтобы заняться делом.
– Рашид уже работает со мной.
– Рашид? Интересно. Ему так понравилась ГВР, что мы еле вытолкали его обратно домой в прошлом году. У него есть способности к технике?
– Пока не знаю.
– А он надежный? Неразумно посылать на кондитерскую фабрику мальчика, который обожает пончики.
– Верно. Ребенку не просто совладать с собой.
– Можешь мне этого не говорить. – Шампань улыбается. – Тебе нужен кто-то, кого интересуют не только развлечения. Как насчет Пенелопы? Она соображает в технике, послушна, чрезвычайно целеустремленна.
Я смотрю в зал. Девочка с сосредоточенным видом ведет по экрану цветной светящийся диск при помощи пульта, зажатого у нее в руках. Она наносит удар, сбивает диск Нгози, и в ее глазах вспыхивают огонь, радость и голод, такой голод, который невозможно утолить.
– В ней есть что-то, что меня настораживает. – Я пожимаю плечами и наливаю нам еще бренди.
– Дай ей шанс, возможно, она тебя удивит.
– Не исключаю. И все же ей нужно подрасти.
– А нам не нужно было? – улыбается Шампань. – Ну, скажи, почему ты не хочешь задержаться здесь и побыть с девочками? Исаак не станет возражать, если обмен задержится на два дня.
– Не могу, – возражаю я. – Завтра я отправляюсь на юг, а потом на запад.
– Запад, – повторяет она. – Перу?
– Дебрингем.
– Ты что, серьезно?
– Возможно, я нужна ему.
Мне приходится постараться, чтобы не заметить жалость в ее лице.
– Ты просто обманываешь себя. Боже мой, Пандора, ты не нужна ему. Ему никто не нужен. Ведь он уже доказал это! Как ты можешь беспокоиться о человеке, который отвернулся от всех?
– Он не отвернулся от меня, – настаиваю я.
– Нет, отвернулся, – фыркает она. – Он делает это постоянно, и уже многие годы. Я не хочу сказать, что у него нет к тебе чувств, но подумай, он выходит на связь все реже и реже. Разве ты не понимаешь, что он хочет сказать этим?
– И что же?
– Он отучает тебя от себя. Хочет расстаться с тобой медленно и безболезненно. Может, он просто отучает себя от тебя? В любом случае это тебе ни к чему, никому не нужны такие отношения.
Я молча пью вино. Это проще, чем признать ее правоту.
– Я права? – спрашивает Шампань, скрещивая руки на груди.
