Волге и к воротам степей. Он вступил в Дунайскую равнину, преодолев Карпаты, проник в Венгрию и, через Польшу, достиг восточного порубежья Европы. Яртаулы[27] его дошли до владений Венеции. Грозная слава хмурых всадников, закованных в черные турьи панцыри, подкреплялась скоростью их продвижения, искусством владения луком и копьем, страшными пороховыми ракетами — китайским открытием, неведомым средневековой Европе; и, наконец, при первом сопротивлении — поголовной резней и страшными пожарами. У Белгорода-Днестровского Субедэй, поставив бунчук[28] и скрестив копья перед шатром, на семь дней отдал Молдавию во власть своих грабительских отрядов. Захоронив Чингис-хана с его рабами, женами, сокровищами и оружием под каменную башню, в один из степных курганов, Господь помедлил с новой карой: быть может, люди поняли смысл происшедшего. Но люди, кроме страха, ничего не изведали. И вскоре, спустя всего каких- нибудь два века, ополчился на людей со своими татарами Тимур[29]. Он был увечным — саблю держал в левой руке, левая нога его была еще в молодости изуродована ударом копья, а потому прозвали его 'ленг', — что значит хромец. Этот знак на ноге показывал, что Тимуру тоже было суждено остановиться на полпути. А саблю он не мог держать в руке, творящей правосудие.
Объявив себя на курилтае[30] Сахиб-и-киранн — владыкой мира, — он двинул орды в поход, опустошил Индостан, Персию, Сирию и Вавилон. Наступая одним берегом моря, он ударил на турок, а мурзы его, следуя другим берегом, появились у тех же ворот, где некогда сделал привал Субедэй-багатур. И снова появились бунчуки и скрещенные копья у шатров, и снова была предана огню и мечу земля оседлых людей. От того нашествия остались татарские кочевья и поселения и Крыму и за Волгой до самого Каспийского моря.
Будучи в летах своего сына, Богдан Мушат застал еще при дворе Александра-Воеводы седых воинов, помнивших времена Тамерлана и рассказывавших о его нашествиях. Как и Чингис, прошел он огнем и мечом пол-Европы и Азию. Назначено ему было, как и Чингису, стать наказанием миру. Подобно своему предшественнику, Тимур не стремился установить новый общественный порядок или возжечь светильник новой веры. Он был лишь смерчем разрушения. Жители осажденной крепости Сивас и Индии выслали ему навстречу молить о пощаде тысячу детей в белом. Тимур велел растоптать их копытами коней. В Грузии по горным кручам текли кровавые потоки из семисот деревень. В Вавилоне побоище длилось два дня, пока не был сражен последний житель. Тогда в степи возвели 120 курганов из голов убитых. В Себзаваре в Индии после подобной же резни Тимур распорядился захоронить живьем в башнях 5 тысяч пленников. В Дели он предал мечу сто тысяч рабов, ибо не знал, что с ними делать. Большеголовый, конопатый, длиннобородый, он хмуро глядел на Божий мир. Ушам его неугодны были шутки и сказки. Одних мудрецов да книжников любил он, но казнил их так же охотно, как и простых смертных. Никто не разобрал, какому Богу он молился. И вскоре ветры запели над его могилой-усыпальницей в Самарканде.
Воюя с турками, Тимур разгромил у Анкары войска султана Баязета[31] . Пленив падишаха, он заточил его в железную клеть и возил с собою в походах. А орды его на востоке достигли владений немецкого кесаря, посадив до этого на кол вдоль всего днестровского торгового пути седобородых старцев и женщин с грудными младенцами на руках. Мужей и юношей, захваченных в полон, погнали, колотя плетьми, в Крым и за Волгу. Немногие воротились, держась того самого Млечного Пути, что отражался на морщинистой глади вод в тот вечер, когда Мушат поведал эту историю сыну.
Зачем пронеслась над миром татарская гроза? Старые люди сказывали, будто Чингис и Тимур — изменчивые обличия все того же демона, что угрожает христианству. Христов закон-де — словно светоч любви над миром, а они воины тьмы.
Мощнейшее оружие против них и им подобных — Истина, которую проповедовал в земной юдоли сын. И на хоругвях войска, поднявшегося на неверных, должно изобразить Георгия Победоносца, поражающего копьем дракона. Этому многострадальному саду у лукоморья, на краю пустыни, хозяин надобен, дабы укрепил он рубежи, построил истинному Богу каменные обители, собрал дружины ратные для охранения и укрепления сей крепости добра против черного демона.
Ибо показался новый погубитель Христианства. Идут османы.
Позже, став сиротой и одиноким скитальцем, а затем уже будучи властителем Молдавии, вспоминал не раз в часы печали Штефан все, что было сказано той летней ночью на морском берегу. Спешившись тогда у нищей глиняной церковки, где правил службу чернец в лохмотьях, он преклонил колена рядом с отцом и, поникнув головою, обрек себя Христу во имя истины его. Над турскою ордою в ту пору пластовал Мурад- султан[32]. Затем место его заступил Магомет[33], и сразу вышла ему слава и прозвище 'покорителя', а по-турецки Эль-Фаттых.
Воители Меккского лжепророка[34] показались в Анатолии и под Царьградом всего сто лет тому назад. Отторгнув часть за частью владения греческого царства, они перешагнули Геллеспонт[35] и Мраморное море, стремясь достичь сперва Дуная. Султанат свой установили в Адрианополе. И стали воевать христианских князей и земли византийского царя. Прежде чем сокрушить столицу мира — Царьград, — они обступили его со всех сторон, дробя христианскую оборону. На суше зорили старую Грецию, Сербию и Болгарию; в море нападали на торговые суда венецийцев. Пробив двойные ворота и стены Константиновграда, они собирались идти на другую столицу христианского мира, на Рим. За четыре года до конца XIV века была кровавая сеча под Никопольской крепостью, где по призыву папы и ловких посланцев Венеции собралось в новый крестовый поход христианское воинство. Несметная рать недоверков окружила его и порубила немецких и французских рыцарей, венгерских магнатов, трансильванских и валашских бояр, албанские и итальянские наемные отряды. В год 1444 поднялось опять великое христианское войско, под началом Яноша Корвина, известного витязя тех времен. У Варны оттоманцы одолели христиан, и среди гор порубленных оказался сам Владислав, польский король. Так подтвердилась верность слов премудрого Солунского [36] раввина Акибы, указавшего, что год сей неблагоприятен: при сложении чисел его получается зловещая цифра.
А в год 1453, число которого опять — 13, двадцатитрехлетний Магомет II прорвался с севера, как то предсказывал Акиба, в царьградскую твердыню и, захватив ее, отдал на разграбление воинам общественные сокровища. В резне погиб последний византийский царь Константин Дракосес.
Утвердившись на престоле византийских царей, Эль-Фаттых поворотил свои отряды янычар на запад, где каждые 28 дней вырезывается на небе серп полумесяца. Их назначение было идти в закатные государства до тех пор, покуда не окажутся они под самым полумесяцем и не воздвигнут там для Аллаха и его пророка пышнейшую мечеть. И тогда небесное светило засверкает на ее вершине…
Дворцы и базилики Византии были разграблены, золотые статуи пошли на слитки, гипподром и августеонский форум были забиты телегами кочевников; в царских хоромах поместил свой двор седьмой султан, которому силой сего рокового числа[37] было определено находиться там: девяносто девять дней подряд возили караваны в Сераль награбленные богатства восточного мира, громоздя их в хранилищах. Котельщики отчеканили великому падишаху, тени Аллаха на земле, первый золотой трон для отправления нужды, дабы и в часы скромнейшего уединения он отличался бы от подлой черни…
Грозные, несметные войска снарядила Порта. Греция и Сербия были преданы огню и мечу в лето 1459. Трапезундское царство, владение последних Палеологов[38] и Комнинов[39], было развеяно в лето 1461. Один за другим пали средиземноморские острова, принадлежавшие доселе Венеции. Босния и Албания, где все те же благородные купцы святого Марка, познали разорение и горькую неволю и склонились перед силой. На обширных пространствах от заморских земель Персии, Грузии и Черкесии до ляшских и венгерских рубежей и вплоть до самой Далмации утверждались в крепостях бунчуки с конскими хвостами, гяуры складывали у ног бейлербеев[40] Магомета положенную дань.
Эль-Фаттых был не только храбрым и удачливым султаном — он был мудрым правителем. Вступив на отчий стол, он тут же повелел немым служителям Сераля и янычарам задавить шелковыми шнурами и обезглавить братьев и дядей, и все потомство их, дабы пресечь возможные распри и вражду. Первого визиря почитал он за последнего раба: участь его зависела от легкого мановения султанского пальца. Верные защитники крепостей, храбрые дружины князей, сдержавшие по глупому обычаю рыцарства клятву верности сюзерену, предавались немедленной смерти. Венценосных владык Трапезунда, Боснии, Лесбоса,
