беспокойное место в городе Брест, то как же тихо и спокойно должно быть в других гостиницах?!
Брест встретил меня теплой солнечной погодой. После сырого и мерзкого сентября в Петербурге это было похоже на сказку! «Майами! Просто Майами!» — говорил я про себя, а зачастую и вслух. Кинув вещи в номер, надев шорты и шлепанцы, я отправился искать водоем для купания.
И очень скоро нашел чудесную речку Мухавец и прекрасный песчаный пляж! Волшебство просто переливало через край. Мне нравилось в Бресте все больше и больше, с каждым часом.
Цена за стандартный номер со всеми удобствами в лучшей гостинице города, в гостинице «Интурист», оказалась значительно меньше, чем я ожидал. В отелях Бреста, пожалуй, только президентские люксы дотягивали по цене до уровня самых дешевых питерских и московских номеров. А по уровню комфорта любой стандартный номер был оборудован как люкс.
Такси вызывалось по телефону, появлялось в течение десяти минут и стоило копейки. В барах и ресторанах все, что хочешь, и все недорого. Был и еще один важный бонус.
Я не знаю про Иваново. Я в Иваново не был. Но я знаю точно, что Брест — город невест. По улицам ходят тысячи молодых красивых девушек. И — внимание, джентльмены! — они практически все блондинки.
Уже закружилась голова? Погодите, я вас сейчас добью.
Все поголовно в голубых джинсах и розовых кофточках.
Только иногда, для разнообразия, джинсы розовые, а кофточка голубая.
Тысячи прекрасных блондинок в одинаковом розовом и голубом, жара, пляжи, холодное живое пиво: представили себе этот парадиз? Если представили, то понимаете, что мне уже никуда не хотелось уезжать из прекрасного города Бреста! Я бы с удовольствием провел все время до отъезда обратно в суровую реальность России и Питера здесь, путешествуя между отелем, баром и пляжем.
Но рано утром следующего же дня мой фанатичный товарищ барабанил в дверь номера, где я спал. Пора было ехать, чтобы успеть засветло, потому что дорога длинная…
О, Господи! И далась мне эта утиная охота!
Сначала мы поехали к нему домой и загрузили джип всевозможной боевой амуницией: ружьями разных систем и калибров, коробками патронов, ножами, сапогами, теплой одеждой. Потом в супермаркете мы набрали воды и пищи. Было впечатление, что мы собираемся не меньше месяца партизанить в белорусских лесах.
Товарищ объявил мне, что мы едем в Спорово. Это всего километров эдак сто сорок от Бреста, а охота там бесподобная! Места дикие, до батьки Лукашенко туда даже дороги нормальной не было. Дорога теперь есть, но места все равно дикие. В основном, благодаря жителям Спорова. Которые тоже дикие, и у каждого есть ружье. Чужих они не любят, никогда не любили. Но с нами все будет хорошо, потому что мы едем не просто так, а в гости к отставному полковнику из местных, который у споровцев в большом авторитете. В Беларуси быть военным, тем более офицером, до сих пор выгодно и почетно.
Про Спорово и его жителей товарищ обещал рассказать интересные истории, но запамятовал, сбился на обычные россказни про охоту и рыбалку.
Когда мы приехали, полковник уже ждал и держал моторную лодку чуть ли не под парами. Мы быстро переоделись, вооружились и вышли в лодке на озерную гладь. Подошли вплотную к плавням, и началась охота.
Мне достался восьмизарядный дробовик американского производства. Когда утки поднимались в воздух, я бил их влет. А дробовик бил меня, прикладом в плечо. Отдача была очень сильной. А еще звук выстрела был оглушительно громок и неприятен, в нем было много железного лязга; совсем не так, как звучат выстрелы в кино. С этим ружьем я походил на персонаж компьютерной стрелялки. Я палил и палил, пустые гильзы летели вбок, когда я, клацая, перезаряжал ружье.
Мой товарищ тоже стрелял без передышки. А полковник управлял лодкой. Но время от времени тоже не выдерживал и хватался за оружие. И вся эта огневая мощь была направлена на худосочных черных уток-лысух, которых называют еще водяными воронами. После боя мы подбирали добычу — трупики, а зачастую агонизирующих птиц. Мне стало жалко. Я решил не бить влет, а добивать подранков. Теперь я смотрел, когда падала на воду раненная моими товарищами лысуха, и всаживал в нее свой заряд, чтобы прекратить мучения несчастного существа.
Так за пару часов мы набили полную лодку птицы и вернулись к берегу.
Я невесело размышлял о том, сколько жизней моей душе придется воплощаться в теле белорусской лысухи и быть подстреленной кровожадными охотниками, чтобы искупить карму сегодняшнего вечера. Мои товарищи, напротив, были веселы и возбужденны.
О, блаженное неведение, незнание индийской философии, нечтение Шопенгауэра и неверие в метемпсихоз! Иногда я завидую обыкновенным людям, которые грешат радостно, как умственно отсталые дети, не умеющие в своем уме связать проступок и наказание. Они весело п
Я тоже грешу, но печально, в мрачном предвкушении грядущей расплаты.
Накрыли поляну. Причем в буквальном смысле, расстелив клеенчатую скатерть на примятой траве. Наскоро выпили водки и закусили колбасой. И снова засобирались: не пропустить вечерний лет!
Я отказался, и охотники отправились к лодке без меня. Просил их оставить мне одно ружье, на всякий случай, но они, подумав, отказали: мало ли будет проверка, а у меня лицензии нет. Все ружья и патроны забрали в лодку. Скоро плоскодонка скрылась в плавнях, и только настойчивый рокот мотора долго не покидал эфир.
Я лежал на теплой траве рядом с импровизированным дастарханом и смотрел в небо. Вечерело. Как говорится, смеркалось. Я не заметил, как задремал.
Проснулся от ощущения близкого присутствия незнакомого мне человека. Небо было темным, показались первые звездочки. Мотор лодки то жужжал вдалеке, то стихал, и тогда раздавались приглушенные плавнями выстрелы. Человек стоял надо мной и держал в руке весло.
— Значит, поохотиться приехали?
Вот так, ни тебе здрасте, ни добрый вечер.
— Все твои в плавнях? А ты один тут, вроде как машину сторожишь и вещи? И даже ружьишка тебе не оставили?
Положение дел было настолько очевидным, что я не счел нужным отвечать.
— А что если я тебя сейчас огрею веслом по башке да и заберу все, что мне понравится?
Человек не то чтобы угрожал, а как если бы думал вслух или разговаривал сам с собой. Я заговорил, поддерживая его абстрактную интонацию и играя роль внутреннего голоса, альтер эго визитера.
— Можно, конечно, попробовать. Так ведь потом найдут, в тюрьму посадят. Оно тебе надо?
Человек с веслом засмеялся.
— А ты молодец, психолог! Спорить не стал, отыграл «подстройку» по НЛП.
— Ну, так! Учился.
— То, что учился, — это правильно. Мы тоже учились. Не смотри, что глухомань. Книги читаем. И языки учим, особенно итальянский. А вот то, что найдут, — это вряд ли. У нас тут никого не находят. Ни живых, ни мертвых. До нас никакая власть добраться не может. И никогда не могла. Мы всегда сами по себе, споровцы! Слыхал, может, про Республику Спорово?
— Нет, вроде бы не слыхал…
— Да ты что?! Так я тебе сейчас расскажу!
Человек без приглашения уселся к дастархану, зато отложил в сторону весло.
— Ну-ка, плесни мне водки вот в этот стакан. Он чистый?
— Ага.
— Так давай.
— Лей сам.
— Можно?