наравне с физическими радостями вам предоставляются и духовные. Вам предлагают представления, с помощью которых вас пытаются избавить от страха перед смертью. Не знаю, потом, возможно, методы усовершенствуются. Это пока начало…
– Но почему в клубе состоят только представители творческих профессий?
– Почему? Как я уже говорил, это первый подобный эксперимент в нашей стране. С помощью наших и зарубежных специалистов было установлено и закреплено на международной конференции в Осло, что резонней всего проводить его среди людей творческих. Вы сами не раз говорили, что так называемые артисты более всего подвержены эмоциональным стрессам, депрессиям, перепадам настроения. И, чтобы как можно быстрее проверить эффективность данного заведения, потребовались для эксперимента именно такие люди с неустойчивой психикой. Но в перспективе планируется создавать подобные клубы по интересам. Коллеги всегда быстрее поймут друг друга. И вы знаете, Никита Андреевич, за короткое время клуб дал хорошие показатели. Гораздо больше людей вылечились, чем покончили с собой. Есть факты, есть цифры, есть статистика. Вы удовлетворены объяснениями?
– В общих чертах, да, – ответил я, хотя многие в этом объяснении меня не устраивало. – Скажите, но какая организация тратит такие бешеные деньги на содержание клуба?
– Международный суицидальный центр. Наш центр – его филиал. В общем, это благотворительная международная организация. Она и оплачивает счета. Все проверено. Все здесь чисто. Поэтому, повторюсь, не тратьте зря времени. Все очень просто. Убит человек, и мотив этого убийства достаточно ясен. И лежит он вне «КОСА». Глупо подозревать, что правление клуба замешано в преступлении. Оно им не нужно. Им незачем рисковать. Проще убить за пределами заведения. Никто не станет бросать тень на свою кормушку – слишком много поставлено на карту. Хотя в одном я с вами согласен. Лично мне тоже не нравятся подобные организации, но мы с вами не медики и далеки от психотерапии. Наше мнение никого не интересует.
К тому же, возьмем ваш случай, к примеру. Когда вы дошли до отчаяния, то куда обратились? В «КОСА». Просто вы оказались трезвее других и правильно взглянули на ситуацию. Но то, что вы вдруг раздумали умирать, еще не повод для подозрений. А теперь я вас спрошу. Стас действительно утверждал перед смертью, что в этом клубе нечисто? Так и сказал? В клубе что-то не так?
– Если честно… – Я покачал головой. И наморщил лоб. Я пытался вспомнить, что конкретно мне сказал Стас. – Нет, я не могу утверждать. Но, по-моему, он назвал «КОСА». Но… Как вам сказать… Он все время кого-то искал в клубе. Я это видел. А потом… Он сказал, что хочет поговорить со мной. Он был очень взволнован. Он что-то узнал. Не помню точно его слов, я был взвинчен перед премьерой и не обратил на его слова особого внимания. Но у меня осталось ощущение, что он имел в виду именно «КОСА».
– Или человека из «КОСА»?
– Я не знаю, не знаю… Но поймите… Он что-то подозревал. Или кого-то. Но клянусь – не Васю! И, если вначале они не очень дружелюбно отнеслись друг к другу – что вполне объяснимо, – то потом, во время спектакля… Ну, это было так видно. Они как бы помирились. И Стас никаким образом не подозревал Васю. Он совсем другое имел в виду, когда хотел поговорить со мной перед премьерой.
– Может быть, и так. Но согласитесь, что вы не располагаете никакими фактами. Может, он и хотел сообщить вам что-то важное. Но это могло касаться лично вас, или какого-нибудь вашего общего знакомого. Не обязательно из-за этого убивать. Кто-нибудь слышал ваш разговор?
– Нет, – я покачал головой, – но это не значит…
– Это много значит. К тому же, хочу вас огорчить, никто не отлучался во время спектакля. Мы допросили многих, очень многих людей. В зале царила полная тишина. Антракт был маленький, и никто не вставал с места, в том числе и администрация. Поэтому никто из присутствующих не мог подсыпать яд. В распоряжении преступника было слишком мало времени. Вы же сами заявляли, что Воронова при вас налила из графина воду в чашку. И с тех пор она с ней не расставалась. В запасе – только несколько минут во время вашего поцелуя, когда она поставила чашку позади себя. Но никто, абсолютно никто в это время не отлучался из зала. Посторонний проникнуть не мог. Черный ход, ведущий за кулисы, был наглухо закрыт. Это подтверждают все сотрудники клуба. Он вообще не открывается, и ключ в единственном экземпляре находится у Толмачевского.
– Опять у Толмачевского! – воскликнул я. – Как много господина Толмачевского! Куда ни плюнь – везде он.
– А я думал, вы все поняли, – с заметным раздражением сказал Порфирий. – Я даже смел думать, что мы с вами нашли общий язык.
– Мы его никогда не найдем, пока вы будете держать в тюрьме одного человека. И подозревать его.
Порфирий перегнулся через стол и, дыша мне в лицо, зашептал:
– Мне никого не нужно подозревать. Запомните это, Задоров. Виновный найден, и все улики против него. Крайне неуравновешенная девушка, заявлявшая не раз, что собирается убить Борщевского, который когда-то ее жестоко бросил. К тому же – хранившая цианид у себя в доме. К тому же – при вас перелившая водичку из графина. Водичку наверняка уже с ядом. И почему-то не выпившая из чашки с отравленной водой, хотя именно так полагалось по сценарию. Вам этого мало? Да? У вас к ней – любовь? Страсть? Обожание? Но мне на это глубоко наплевать! У меня лично к ней – ни любви, ни страсти, ни обожания! У меня лично к ней вообще ничего нет, и мне достаточно этих улик, как будет достаточно их и суду.
Вы что, Задоров, всех за дураков держите? И считаете, что мы сейчас все бросим и побежим искать привидение, убившее танцора? Да? Все гораздо проще, мой дорогой артист. Поймите вы, гораздо проще! Это ваше творческое воображение нуждается в сложностях, а в тюрьму попадают, как правило, за простые дела. Вы не на сцене, мой милый. И не в гостях у Агаты Кристи. Это она могла бы вам рассказать, что Толмачевский – злодей. Подделал ключ, передал его преступнику. Тот, в свою очередь, подгадал время, когда Василиса случайно окликнула вас за поцелуйчиком, и за одну секунду подменил чашки. Так ведь надо было, чтобы она обязательно вас окликнула! А если бы этого не случилось? К тому же и чашку такую же надо было найти!
Нет, я не Агата Кристи. Я всего лишь рядовой следователь и поймал рядового преступника, вот и поговорите-ка с ней. А на вас я и так истратил массу времени впустую, так что теперь катитесь-ка вы, дружок, ко всем чертям. И больше не тревожьте меня по пустякам. Встретимся на суде. А если тебя еще разок трахнут по твоей умненькой башке, то помощи у меня не ищи. Я буду только рад.
Последнюю фразу Порфирий не просто прошептал, а проскрежетал. И кивком головы указал мне на дверь.
Мне ничего не оставалось, как удалиться. Не скажу, что финал пришелся мне по вкусу, но я вполне был удовлетворен разговором. Мне уже не надо было убивать время на ознакомление с документацией клуба.
