выражают лишь умалишенные. Чеченские гости видимо сделали свои выводы — у них ведь в этом плане все в порядке. Возможно, некоторые представители джамаата этих трех районов и были готовы на согласованные действия фундаменталистов Ичкерии и Дагестана для смены режима в республике. Вскоре после этих встреч в районе появляются листовки с призывами установить справедливость в республике путем обращения к Исламу.
Начиная с 1993–94 гг. в Дагестане продолжается серия террористических актов, направленных против местного руководства. Недовольство экономической политикой руководства республики нарастает, в ответ — усиление власти с еще большей криминализацией. Счет покушениям на мэра города Махачкалы Саида Амирова потерян даже органами МВД. Взрыв на ул. Пархоменко был варварским по исполнению, чудовищным по последствиям террористическим актом, направленным против С. Амирова в результате которого погибли десятки мирных жителей. Красной нитью в предвыборном марафоне мэра Махачкалы проходила ожесточенная борьба с коррупцией и преступностью. Однако эта борьба ограничилась несколькими поездками генерала Колесникова в Дагестан, небольшим шумом вокруг нескольких фамилий. Накал же постепенно снизился, многие руководители республики вздохнули с облегчением. О поездках же Колесникова говорили, что одни кланы «заказали» других, мол, идет зачистка верхушки от зарвавшихся, неуправляемых коллег по «руководству экономикой республики». Преступность в республике не упала. А составляющая, основополагающая почва преступности — нищета — расширяет свои границы. Республика становится своеобразной черной дырой в российском бюджете. Возможная смена существующего режима в республике для Москвы становится чуть ли не синонимом выхода Дагестана из состава РФ. Возможно, руководство республики и убеждает Кремль в этом. Потому Москва готова как можно дольше кормить нынешний режим, лишь бы сохранить российский флаг в Дагестане. Ни исламисты, ни демократически настроенная интеллигенция не ставили своей целью выход из состава России. В начале 1990-х годов коммунистическое руководство Дагестана (оно и сегодня правит балом) постепенно, очень мягко готовило общественное мнение к возможному выходу из состава РФ. Это на тот случай, если демократическая Россия начнет
Последние годы в Махачкале принимаются беспрецедентные меры безопасности для руководителей республики. Всего лишь в 1992–93 гг. Премьер Министр республики Абдуразак Мирзабеков, выделявшийся в руководстве республики своей интеллигентностью, образованностью, высокой культурой публичного поведения, спокойно выходил из Дома Правительства, мог за руку поздороваться с представителями оппозиции, если таковых увидит, постоять, пошутить, подискутировать с ними, сесть в машину и уехать без всякого сопровождения и телохранителей. Спикер НС РД Муху Алиев мог пешком от дома Правительства направиться к Приморскому парку, где он мог встретить и знакомых, и друзей. Часто можно было встретить на улицах и скверах Махачкалы прогуливающихся министров республики. Передел собственности, бесконтрольная «прихватизация» государственного имущества и природных ресурсов в корне поменяло ситуацию, как в республике, так и в руководстве Дагестана. Те, кто «прихватизировали», сами почувствовали, чей кусок присвоили и с каждым днем усиливают меры по обеспечению собственной безопасности. В республике окончательно власть трансформировалась в бандократию.
Уже в начале 1990-х годов каждый высокий чиновник в республике имел свои вооруженные формирования, свои «карманные» национальные движения. Любая попытка кадровых изменений в республике преподносилась как национальная катастрофа для определенного народа. Наглядным примером служит попытка освобождения от занимаемой должности министра ВД республики Магомеда Абдуразакова в 1991 году. К началу сессии ВС РД, которая должна была рассматривать вопрос о ситуации с преступностью в республике, аварское национальное движение начало организовывать акции протеста, митинги перед Домом Правительства под лозунгом «Наших обижают!» Для этой акции в г. Хасавюрт насильственно был захвачен госавтотранспорт, в том числе и пассажирский, и колоннами пригнан на площадь Ленина. Организаторы этой акции беспрепятственно прошли в здание ВС ДАССР и на съезде народных депутатов выйдя на трибуну поставили ультимативное требование депутатам и руководителю Верховного Совета Дагестана МА. Магомедову: первым заместителем председателя ВС Дагестана избрать М. Алиева, бывшего секретаря ОК КПСС, хоть и поддержавшего ГКЧП, но аварца, а на должности министра ВД ДАССР оставить М. Абдуразакова, тоже аварца. Захватчики наказания не понесли, мало того, со временем активисты этой акции получили свое вожделенное в кабинетах экономической и политической власти в республике. Подобная позиция так называемых национальных движений полностью блокировала какие либо демократические преобразования в республике.
Очаг напряженности, локализовавшийся в селах Карамахи и Чабанмахи, к лету 1999 года почти таковым не являлся. Это был анклав местных жителей, которые не вмешивались в общественно- политическую жизнь республики, и жили своей жизнью. Изолировались от бандократии, вели свое хозяйство, от государства не требовали ни пособий, ни пенсий, продавали свою сельхозпродукцию в разных регионах России — благо земля там плодородная, а жители сами труженики. Этот анклав организовал у себя центр по реабилитации наркоманов, об успехе которой говорили в республиканской прессе, лечили всех, кто к ним обращался. На одном из мероприятий руководитель администрации Буйнакского района сам признал, что последние два года преступность в этих селах на нулевом уровне, что в этих селах нет проблем с различного рода выплатами и пенсиями (жители сами отказались от них). Это потом, после «операции по ликвидации» стали приписывать им и убийство прокурора, и убийство руководителя администрации. Причем, бездоказательно, общими фразами. Кроме того, эта община проводила колоссальную работу в республике по примирению сторонников традиционного Ислама и «ваххабитов». Были там и радикалы, однако превалировала умеренность, ведь в любом движении есть весь спектр представительства. Было в селе медресе, где любой желающий дагестанец мог получить знания об Исламе. Физическая, боевая подготовка входила в программу обучения как элемент общего развития. (Да и на фоне всеобщей криминализации республики, где у каждого чиновника свои бандформирования, не иметь оружие становится глупостью). Все проблемы, возникающие с общиной, решались на основе переговоров с представителями власти. За последние два-три года с общиной встречались как представители местной власти, так и гости Москвы. Министр ВД РФ Сергей Степашин после встречи с ними был доволен порядком в этих селах, с улыбкой на лице сказал: «Нормальные ребята!». Руководитель Совета Безопасности РД Герой России Магомед Толбоев неоднократно посещал эту общину. («Дайте мне истребитель, я сам хочу заняться решением этой проблемы!» — скажет он в эфире «Эхо Москвы» позже). Да, они выражали недовольство руководством республики, да, они критиковали экономическую политику правительства Дагестана и видели спасение лишь в Исламе. Другой альтернативы и не было в республике. «Никогда еще в Дагестане размах воровства государственных и общественных средств и личного обогащения не достигал таких размеров, как сегодня… Никогда еще разрыв между богатыми и бедными не достигал таких размеров, как сегодня… Я вижу только одну законную судебную инстанцию — Шариатскую» — писал Н. Хачилаев. То, что российский закон, российская судебная система что-то изменит, не поверит даже дошкольник. Отчаяние людей дошло до того, что лишь на Всевышнего осталась вера и надежда. Тем более, каждый мусульманин обязан каждый свой вдох и выдох посвятить Исламу, жить мечтою о Шариатских законах, о Шариатском режиме. «Нам не нужен Шариатский режим, мы против Шариата» — это утверждения людей не принявших Ислам душой, заблуждающихся в силу своей недостаточной религиозной грамотности, или откровенных врагов Ислама. Другое дело, — как и какой ценой идти к этому режиму, какими методами устанавливать исламский
