только начала развиваться, коммунисты, антирыночники по всей стране то тут, то там преподносили мелкие пакости реформаторам в виде погромов рынков. В месяц Рамадан 1992 года Хасавюртовский рынок посетил имам мечети тот самый МС. Абакаров, и предупредил торговцев маслом, мясом, другими сельхозпродуктами о недопустимости подъема цен. Установив допустимые пределы цен, и пригрозив нарушителям этих установленных им размеров, он со своей свитой и с народнофронтовцами покинул рынок. На следующий день группа молодчиков устроила настоящий погром на рынке, на асфальте валялось мясо, разбитые банки с медом, с маслом, было искалечено несколько человек… Спустя несколько дней после погрома Хасавюртовского рынка, Духовное Управление мусульман посетили работники Дагпотребсоюза с директором городского рынка. Они стали просить духовенство вмешаться в процесс ценообразования, помочь в удержании цен на товары и услуги. Намек на силовое вмешательство. Только мое выступление с разоблачением провокаторской задачи гостей сорвало эти планы. На той же встрече в ДУМД я указал пальцем на Магомед-Саида Абакарова, присутствовавшего на этом собрании, как на одного из тех, кто способствовал погрому в г. Хасавюрт. Тем не менее, заранее спланированный погром в Махачкале, который они хотели связать с духовенством, состоялся, но масштабы были не те, что в Хасавюрте. В тот же день устроили погромы и в коммерческих магазинах, в частности пострадал магазин Меркурий на ул. Буйнакского. Ожидая эти погромы накануне, в гостинице Каспий, где я жил, я выпускал листовки с призывом не поддаваться на провокации (опубликован материал в газете Дагестан). Ни по одному погрому в республике не заведен материал, никто не наказан, хотя организаторы были не в масках. Нынешний имам махачкалинской мечети на Малыгина, мой знакомый, когда-то приезжавший ко мне в Москву, Идрис Эчединский в тот же период выступил перед вышедшими с пятничной молитвы махачкалинцами с призывом устроить силовое воздействие на торговцев продуктами питания и удержать навсегда цену на мясо в пределах 3–5 рублей. Только вот не могу понять, как же так цены взлетели, когда такие авторитетные ученые исламисты могли их удержать в ежовых рукавицах и заморозить на уровне 1990–91 годов? У них-то такие возможности помочь обществу сабаб, дуг1а, ритуалы и прочие действия, недоступные светским горе- экономистам-профессорам? Силовое регулирование цен в Шариатской экономике недопустимо, Шариатская экономика самая рыночная экономика, при этом и самая социально ориентированная. Об этом могут не знать ученые исламисты с 4-х классным образованием со слабой тройкой даже по природоведению и полной программой подвально-хуторских Исламских академий советского периода развития Ислама в Дагестане. Ведь не осиливший хотя бы на крепкую тройку программу неполной средней школы вряд ли сможет осилить Ислам как науку, ибо, по моему мнению, эта наука намного сложнее и тяжелее, чем все школьные предметы вместе взятые. Обидно другое, почему ни один политик, ни один экономист России не взглянет на теорию экономических принципов строительства Шариатской системы государства? Ведь в России по официальной статистике более 20 млн. мусульман.
Несмотря на все противоречия между различными ветвями тариката и особенно всех ветвей тариката с ваххабитами, последние два года шли интенсивные переговоры между лидерами мусульманских общин с привлечением представителей светской власти. Цель этих переговоров была ликвидация очага напряженности, прекратить конфронтацию, вражду в республике, стремление к миру и согласию в обществе. Эти переговоры имели определенный успех. Мусульманская община в республике к весне 1999 г. начала консолидироваться вокруг умеренных лидеров, общество само начало избавляться от влияния экстремистов как со стороны тариката, так и ваххабитов. Этому способствовала и трезвая часть представителей светской власти на местах и на республиканском уровне. Непримиримые, воинствующие представители в обоих лагерях противостояния начали терять своих сторонников. Наметившаяся стабилизация в общине, мир и согласие среди верующих были главными привлекательными к Исламу факторами для рядовых граждан республики.
Наиболее радикально настроенная часть исламистов вынуждена была уйти из Дагестана и пополнить ряды непримиримых в Чечне. С одной стороны терялась почва для деятельности из-за тенденции к миру и согласию в общине. С другой стороны из-за преследований репрессивными органами и угроз от радикальных традиционалистов, которые также значительно начали терять авторитет в обществе. Идеальное место для непримиримых фундаменталистов Чечня. По тем же соображениям, что в свое время Таджикистан стал полигоном для деятельности непримиримых ваххабитов. С непримиримыми справляются только российские войска. Поддавшись на приманку, поверив не менее экстремистски настроенным советникам, у которых тоже были свои советники, уважаемый Багаудин-Хаджи совершил роковую ошибку, ошибку, которая на несколько десятилетий отодвинула волну Ислама, авторитет мусульман. Сыграв на руку воинственно настроенной части представителей тариката, сокрушил наметившиеся мосты взаимопонимания. Ошибка, для ученого из разряда непростительных. Если в Цумада вышел авангард людей Амира Багаудина, эта ошибка мне понятна.
По свидетельству родственников одного из духовных предводителей дагестано-чеченских религиозных экстремистов Багаудина Магомедова, последний находится в глубоком шоке. Своим близким родственникам он заявил, что не предполагал о таком развитии ситуации. Он жалеет, что в свое время поехал в Чечню, куда ему обратного хода нет, так как боевики не простят ему сложившуюся ситуацию. Сепаратисты, якобы, рассчитывали на поддержку населения Дагестана, а получилось наоборот. По его утверждению, у Шамиля Басаева не было таких больших потерь даже во время Чеченской войны. Поэтому с его стороны до Багаудина доходят угрозы, чтобы тот предпринял все меры по решению поставленных задач. Багаудин Магомедов жаловался, что многие сторонники не поддержали его в Цумадинском районе. В частности, он говорил о ваххабитах из с. Кироваул, которые клялись в верности и выражали готовность поддержать в вооруженной борьбе по установлению исламского порядка в Дагестане. Однако они этого не сделали из официальной хроники Правительства Дагестана.
Если рассчитывали на поддержку от населения, значит, были какие-то основания полагаться на поддержку? Не письма ли от джамаатов с?л Ботлихского и Цумадинского районов? А если, в самом деле, джамааты обращались с письмами к Багаудину и Басаеву, поддержка была бы обеспечена, ибо держать слово дело чести для горцев.
В 1991 году в Кизилюртовской районной газете вышла статья, порочащая честь и достоинство Багаудина, с явно клеветническими выпадами в адрес ученого. Вскоре после выхода материала в газете я встретился с Багаудином и посоветовал, согласно закону о печати, подать иск редакции, потребовать извинений и места на странице газеты для опровержения клеветы. В ответ я услышал только смех:
— Я, как мусульманин, могу обратиться только в Шариатский суд. Что бы обо мне не писали, в чем бы меня не обвиняли, я не имею права переступать нормы Шариата. Ислам для меня выше, чем собственное имя, собственное достоинство. С клеветниками Аллах Всевышний разберется. Я готов к открытой дискуссии с представителями тариката, представителями власти, журналистами, коммунистами, атеистами. Но в суд я не могу обращаться.
— Так они будут злоупотреблять подобным твоим отношением. Ты должен ответить хотя бы для того, чтобы не смели другие издания и по отношению к другим публиковать подобные материалы. Чтобы пресса почувствовала ответственность за публикации.
— Нет. Я не могу переступить предписания Аллаха. Повторю еще раз, мне Ислам выше и дороже, чем собственное имя и достоинство. А им Аллах судья, он всевидящий, он всемогущий.
Произвол и хаос в Дагестане
13 августа в полдень у меня самолет в Москву. Через 7 часов после моего отлета семья садится на поезд. Без конца в Махачкалинский аэропорт прибывают военные самолеты. Вот к вечеру прибыл военный вертолет из Ботлиха. Работник ВД аэропорта мне рассказал, что этим вертолетом из Ботлиха привезли личного переводчика Хаттаба, аварца из Кудали. Мой рейс постоянно откладывается. В 16 час меня должна встретить машина в Домодедово. Время к полуночи, мы еще в Махачкале. Надежды на встречающую меня машину никакой. Сам того не замечая, на все деньги в аэропорту Махачкалы я набрал местную прессу. Остались 10–12 рублей. Метро закрыто. В таксе не содют.
Около 2 часов ночи объявляют посадку. Пошел дождь. Проведя более 40 минут в душном салоне ТУ- 134, нас опять высаживают. Гроза, ливень. Через полчаса опять посадка. В 5 часов утра в Домодедово меня мужественно встречает измученный ожиданием Щербаков Володя.
