Искренность Джулии по отношению к лучшим подругам весьма мила и забавна, но, к счастью для нее, я не сплетница, иначе большинство ее лучших подруг недолго оставались бы таковыми.
Неожиданно Джулия стала серьезной и необычно торжественной, после чего заявила, что должна сообщить мне нечто не слишком приятное:
— Чарли вернулся в ЛА, я, разумеется, вне себя, но настояла, чтобы он присылал мне цветы раз в неделю, и Чарли сразу согласился.
— Как мило! — воскликнула я.
Джулкя, очевидно, сумела обвести Чарли вокруг пальца и заставила плясать под свою дудку, хотя они знакомы лишь несколько недель. Последовала многозначительная пауза, и Джулия бросила на меня суровый взгляд.
— В чем проблема? — поинтересовалась я.
— Тут нет проблем, потому что именно так должен вести себя мужчина, — провозгласила Джулия, но тут же понизила голос до шепота: — А вот твой ведет себя недостойно. И ранит тебя в самое сердце.
Как Джулия это пронюхала, если официально я Безумно Счастлива? Представить не могу.
— Взгляни на себя, ты совершенно ана. В обычной ситуации это было бы лучшим комплиментом, который я могла бы сделать любой девушке, но в данном случае это уж слишком.
Я не верила своим ушам. Весь Манхэттен давно пришел к консенсусу: девушка не может быть слишком богатой или слишком ана. Но я утаила от Джулии причину внезапной потери веса. Когда мы с Заком виделись в последний раз, на вечеринке по случаю помолвки, он упомянул, что на следующий день уезжает в Филадельфию снимать очередную кампанию. А назавтра Джолин встретила его в «Бунгало-8» на Двадцать седьмой улице. Услышав об этом, я, клянусь, сбросила семь фунтов. Почему он сказал, что уезжает, а сам остался? Кроме того, в моей анорексии сыграла роль и традиция: девушка, так безумно влюбленная, как я, не может смотреть на еду. И все же Джулия беспощадно продолжала:
— Ты не должна выходить за него. Представь себе, как это будет: ты зачахнешь от тревоги. А ведь предполагается, что во время помолвки ты должна быть счастливой и спокойной.
А вот в этом Джулия не права. Очевидно, во время помолвки все испытывают стресс. И вообще это состояние должно быть сплошным стрессом.
— Джулия, он просто устал и раздражен. Только что закончил кампанию «Люка Люка» и ужасно расстроен, что пресса сходит с ума по новому фотографу, нанятому агентством…
— Вот оно! Ты хочешь выйти за человека, которого беспокоит внимание прессы по отношению к кому-то еще?! Не находишь, что прежде всего он должен думать о тебе, и только о тебе?
— Он думает обо мне, Джулия, и он Тот Самый.
— Он не Тот Самый, такового просто нет и быть не может…
Джулия не умолкала и продолжала говорить, энергично поедая взбитые сливки, поставленные перед ней официантом. Ее губы, имевшие потрясающий вид под слоем новой помады «MAC. Липгласс», на которой теперь все помешаны, все еще шевелились, но я отключилась. И оглохла, погрузившись в глубочайший самоанализ. Как я могла забыть пионы Зака, ужины и подарки, и все такое? Но законам романтики, почерпнутым мной из таких знаковых фильмов, как «Неспящие в Сиэтле», существует только Он, Единственный, Тот Самый, и тут ничего уж не поделать. (Встреча Джеки и Джей-Эф-Кей была неизбежной. Представьте себе, если бы она сказала «нет»! Весь ход американской истории мод был бы совершенно иным.) Лично я за идеи Жана Поля Сартра, свободную волю и тому подобное, но когда дело доходит до Единственного, вряд ли от тебя что-то зависит, даже если он почти не разговаривает с тобой.
Слава Богу, что я все так ясно увидела. В этом кроется великий смысл самоанализа. Ты можешь заблудиться, как китайская лапша в итальянской лазанье, а вынырнуть на поверхность, имея на редкость здравый взгляд на вещи.
В ушах снова прорезался голос Джулии:
— …так вот что я о нем узнала. Он нехороший человек. Приобрел репутацию садиста, который изводит подружек самыми гнусными психологическими приемами. Дорогая, может, он сам псих? Поверь, нет дыма без огня и люди зря не скажут.
— Вполне с тобой согласна, — кивнула я, хотя понятия не имела, с чем соглашаюсь, но по крайней мере у меня хватило ума согласиться со всем, чего требовала от меня Джулия. Оставалось надеяться, что это и было концом анти-Закового выступления.
Мы пробыли во «Временах года» довольно долго, и я больше не хотела слышать ни единого слова о том, почему мне не стоит выходить замуж. Я поднялась из-за стола и покинула ресторан. Придется доказать, что Джулия ошибается.
Придя домой, я тут же позвонила Заку. Когда я набирала номер, пальцы слегка подрагивали.
— Он перезвонит! — раздался голос М.Э. На этот раз она не позволила мне и рта раскрыть. Выносить это я больше не намеревалась.
— Собственно говоря, с вашей стороны tres любезно пообещать, что Зак перезвонит, но я прошу соединить нас немедленно, — сказала я как могла вежливее.
— Я вам не какой-то оператор АТиТ, — бросила она.
— Пожалуйста, передайте Заку, что это его невеста, и мне необходимо обсудить с ним срочное дело.
— Я запишу и отнесу ему.
— Но, Мэри Элис, вы никогда не передаете ему мои сообщения. Он ни разу не перезвонил мне с прошлой недели.
— Все сообщения на его столе. Он получает каждое.
Сомневаюсь, что М.Э. на сто процентов правдива относительно того, что доставляет сообщения боссу. Мне жаль, что она так угрюма и неприветлива: должно быть, страдает от депрессии. Однако это не означает, что ей должно сойти с рук полное пренебрежение своими обязанностями.
— Пожалуйста, — взмолилась я, — пожалуйста, соедините меня с ним.
Микрофон, очевидно, прикрыли рукой, но до меня все же донеслись приглушенные голоса. Потом — о блаженство! — трубку взял Зак.
— Что? — бросил он.
Я была права насчет М.Э. Ну конечно, Зак хочет поболтать со мной! Но весь кошмар заключался в том, что теперь, добравшись до него, я растерянно молчала.
— Что?! — нетерпеливо повторил он. Похоже, Зак не слишком рад слышать меня.
— Ничего, дорогой, — пробормотала я.
— Если тебе нечего сказать, то хотя бы не мешай мне работать.
О, теперь я вспомнила. Скажу, что хочу купить его матери сумочку.
— Я собираюсь купить подарок твоей маме, и мне надо знать, что ей больше понравится: розовая стеганая сумочка с позолоченной цепочкой от Шанель или нежно-голубая? А может, темно-желтая?
— Понятия не имею. У меня срочные дела.
— Я бы хотела поужинать сегодня.
Молчание. Зак, должно быть, все еще tres расстроен из-за нового фотографа, потому что снимок сегодня появился на первой странице «Гералд трибьюн». Кроме того, он очень занят и тому подобное.
Я устыдилась, что зря его потревожила. Но ничего, я сумею поднять ему настроение.
— Позволь пригласить тебя на романтический ужин в «Йо-Йо». Сегодня.
— А что это случилось с тобой и самыми дорогими в городе ресторанами? Как мне надеяться на серьезную работу, если приходится постоянно тебя нянчить?
Иногда я сомневаюсь, что Зак понимает меня. Кому, как не ему, знать, что самые дорогие на Манхэттене рестораны — это те, где подают лучшую жареную картошку? И кажется, я не просила его оплатить счет!
— Ты совсем не хочешь меня видеть? — застенчиво спросила я.
— Позвоню позже, — буркнул Зак и отключился. Что ж, уже какой-то прогресс. Он согласился перезвонить. Ничего особенного, Зак действительно очень занят. Зак постоянно твердил, какой это стресс — бы самым модным молодым фотографом в Нью-Йорке, поэтому ему трудно выкроить время для ужина в «Йо-Йо». Я вполне понимала его. И хотела показать Заку, что как зрелая женщина спокойно отнесусь к тому, что мы не пойдем на ужин, Тогда, возможно, он в награду поведет меня в «Йо-Йо».
